Птицеферма (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 96

— Не просто список, а с именами, присвоенными Тюремщиками.

Полковник вздыхает.

— Все-таки хочешь погоняться за призраками?

— Так можно? — настаиваю.

Пожилой мужчина морщится.

— Можно. Я уже его запросил. Должны скоро прислать. Нужно же выяснить, кого конкретно вы с Валентайном отправили в мир иной.

Ник — только Момота. Я — Кайру и Филина.

Никого из трех мне не жаль.

— Спасибо, — киваю и, наконец, выхожу за дверь.

Быстро прохожу мимо вновь начавшей рыдать при моем виде Ким.

Ник ждет меня в коридоре.

Стоит, привалившись плечом к стене, и разговаривает по коммуникатору. У него наушник, поэтому собеседника не слышу, только напарника.

— Да, сегодня… Ну конечно же я бы сам позвонил… Мам, дай отдышаться… Приеду, разумеется. Дай мне пару дней, ладно?.. Со мной все хорошо… Да, — Ник широко улыбается, — я ее нашел… Все хорошо, мам, — видит меня, подмигивает и спешит завершить разговор. — Мам, мы побежали. Обязательно на днях тебе позвоню. Целую.

Подхожу ближе.

— Мама? — усмехаюсь.

— Угу. Привет тебе передавала. Очень рада, что с тобой все в порядке.

Рада. Ее, бедную, наверно, скрутило при одной мысли, что я снова появилась в жизни ее сына.

Улыбаюсь, скрывая истинные чувства.

— И ей передавай от меня привет.

— Держи, — когда мы садимся во флайер, все это время ожидающий хозяина на местной парковке, напарник достает из кармана и вручает мне коммуникатор. Удивленно приподнимаю брови. — Ким сказала, Старик велел, чтобы мы все время были на связи. Пока вы с ним болтали, я сбегал к программерам. Они восстановили твой номер. Клянутся, что контакты тоже на месте.

— А сам аппарат? — беру незнакомое мне устройство, пристраиваю на запястье.

— Из вещдоков одолжил. Твой старый пока найти не смогли.

Защелкиваю застежку, копаюсь в меню. Отвыкла от техники, но все просто и интуитивно понятно.

Ищу номер Джилл. Она же теперь замужняя дама, нельзя нагрянуть к нам домой без предупреждения.

— Янтарная, — осторожный голос напарника заставляет меня напрячься, — я, кажется, забыл тебе кое-что сказать.

Поднимаю на него глаза. Виновато поджимает губы.

— Я тебя слушаю.

— Вы же с Джилл снимали квартиру, — начинает издалека. — Потом она вышла замуж. А у Джерри свое жилье, — делает паузу, внимательно следя за моей реакцией.

Прикрываю глаза и откидываюсь на спинку сидения. И почему это даже не пришло мне в голову?

— Квартиры нет? — спрашиваю глухо.

— Угу.

— Дерьмо. А мои вещи?

— У меня.

— Что? — резко распахиваю глаза.

— Ну, было бы неловко, если бы Джилл переехала к мужу с вещами своей подруги, — в отличие от меня, Ник не видит в том, что мои личные вещи все это время хранились у него, ничего особенного. — У меня большая квартира. Все стоит в коробках в дальней комнате. Джилл сама все сложила, я только перевез.

— Последнее, что меня волнует, копался ли ты в моих вещах, — заверяю устало.

— Не копался.

И на том спасибо.

Сижу, положив руки на колени и смотря прямо перед собой.

У меня нет документов, нет счетов, нет жилья. Меня вообще нет в системе. Как символично.

— Сама Джилл, кстати, в отпуске за пределами планеты, — добавляет Ник, будто специально, чтобы усугубить ситуацию. У меня вырывается нервный смешок. — Эм, в чем проблема? — напарник протягивает руку и поворачивает мое лицо к себе за подбородок, так как я упорно смотрю куда угодно, только не на него. — Мы уже выяснили, что я не женат и у меня не появилась куча детей за время твоего отсутствия. В моей квартире три комнаты, и нам явно хватит места.

Он не понимает. Я сама не понимаю, что чувствую, а потому объяснить не в силах.

— Нет проблемы, — отвожу его руку от своего лица; пристегиваюсь ремнями безопасности. — Поехали. Я ужасно устала.

У Ника и правда большая квартира. В центре города. И, если бы напарник не хотел забрать свой флайер с полицейской парковки, можно было бы дойти пешком.

Задумчиво провожу пальцем по настенному покрытию. Я помогала его выбирать.

И вон ту свинью-копилку на тумбочке подарила я.

И вон на той фотографии в рамке тоже я.

Мне становится не по себе. Это фото с выпускного. Мы с напарником стоим, обнявшись, на крыльце Академии. Молодые, счастливые. В парадной форме.

Тот самый день закончился в кровати Ника…

Никогда не видела это фото.

— Не знала, что ты стал сентиментален, — комментирую предмет, привлекший мое внимание.

— А? — Ник растерянно оборачивается ко мне. — Ааа, — протягивает, понимая, о чем я. — Хороший снимок. Почему бы и нет?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Если бы я пришла в квартиру к мужчине и увидела у него в прихожей фото с другой женщиной, мне вряд ли бы это понравилось.

Напарник закатывает глаза к потолку.

— Эм, в этой квартире уже два года не было других женщин, — сообщает таким тоном, будто это само собой разумеющееся.

— Почему?

Ник смотрит на меня так, будто я спрашиваю глупости.

— Янтарная, потому что я работал днем и ночью. Когда я говорил, что всеми силами пытался тебя вернуть, то не преувеличивал.

— Я верю, — отвечаю и отворачиваюсь; обнимаю себя руками.

Так странно находиться здесь после стольких месяцев. Я была тут миллион раз, но никогда не оставалась на ночь. И вот все мои вещи — в соседней комнате. Вся моя жизнь — на небольшом пятачке квартиры Николаса Валентайна.

— Можно я пойду в душ?

— Зачем ты спрашиваешь?

Потому что я в гостях, а вежливые люди спрашивают, прежде чем что-то сделать на чужой территории.

— Просто так, — откликаюсь и направляюсь в сторону ванной комнаты, место нахождения которой в этой квартире мне прекрасно известно.

— Там чистые полотенца! — кричит Ник мне вслед. — Бери любое. Халат тоже можешь взять!

Не отвечаю. Закрываюсь в ванной.

— Ты все еще покупаешь тот странный хвойный шампунь?

Выхожу из ванной не раньше чем через час, завернувшись с шеи до ног в просторный махровый халат.

Ник сидит за барной стойкой в кухонной зоне, копается в коммуникаторе. Перед ним стоят коробочки с едой на заказ.

— Что сказать? — пожимает плечом. — Я постоянен в своих пристрастиях. Садись, — кивает на соседний стул с высокой спинкой, — еду только привезли.

— Спасибо, — бормочу, взбираясь на стул и пытаясь не запутаться в полах слишком длинного халата.

Ник подпирает кулаком щеку, смотрит пристально.

— Янтарная, что с тобой? — морщится. — И только не надо говорить, что все нормально. Что не так? Я не экстрасенс, мне нужно объяснять словами.

Тут он не прав. Напарник всегда очень тонко меня чувствует. Малейшие перепады настроения. Вот и сейчас наверняка знает, что что-то не так.

— Не знаю, — говорю правду, открывая ближайшую из коробочек и берясь за вилку. Аппетита нет совсем, но уйти спать прямо сейчас, как мне хочется на самом деле, было бы неправильно. — Я как безрукая. Как инвалид. Полностью завишу от тебя, — да, пожалуй, вкратце именно так можно описать то, что я сейчас чувствую.

Ник хмурится, не понимает.

— Что в этом плохого? Я тебе что, чужой?

Родной настолько, что, кажется, уже часть меня. Большая часть. А еще одна часть осталась на Пандоре. Что же тогда я? Ничто? Сколько во мне может быть частей?

Качаю головой.

— Я сама себе чужая.

Ковыряюсь вилкой в ароматно пахнущих спагетти. На Птицеферме любой душу бы продал за такое лакомство, а мне кусок в горло не лезет.

— Янтарная, что мне сделать?

Вскидываю на сидящего рядом мужчину глаза. Он даже не притронулся к своей порции.

— Ничего.

Ник скрипит зубами.

— Только не вздумай говорить классическое: «дело не в тебе, дело во мне».

Молчу. Что еще мне сказать, если так оно и есть?