Птицеферма (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 86

Уже почти стреляю, как один из тех, кто собрался в барак, разворачивается.

— Кстати, — обращается к Филину. — Я там одну бабу в комнате прирезал. Рыдала, что никуда не пойдет и что ее жизнь уже и так кончена. Мелкая такая, кучерявая, — бывший Глава кивает в знак того, что понял, о ком речь. Я тоже поняла. — Так что сам приберешь, — заканчивает мужчина в черном; разворачивается.

Это за тебя, Рисовка.

Нажимаю на «пуск».

Все мужчины высокие, крупные — все как на подбор и примерно одного роста. Спасибо, что упростили мне задачу.

Сношу очередью всех семерых. Точно в голову.

Тела убитых мною падают. Жители Птицефермы, стоящие подле них на коленях, испуганно пригибаются, ожидая, что следующая череда выстрелов накроет и их. Беру в прицел Филина.

Тот тоже приседает, воровато оглядывается.

Простреливаю ему сперва правое колено, затем — левое.

И вдруг, одновременно со мной, раздается ещё серия выстрелов — из ближайшего окна. Один из наркоторговцев услышал стрельбу и высунулся наружу. А увидев, что всех его сообщников уничтожили, решил расстрелять оставшихся в живых пленников.

Ирония судьбы, но сшибив с ног Филина, я спасла ему жизнь. Череда выстрелов сносит всех, кто в этот момент стоит на коленях. Половина жителей Птицефермы. Одной очередью.

Стрелок меток и быстр, разделавшись с местными, он вскидывает оружие, уже определив мое место положения. Но я быстрее. Мужчина падает, получив смертоносный луч в голову, и так и остается лежать поперек подоконника; руки безвольно свисают на улицу.

Филин все еще жив. Визжит, как раненая свинья, пытается куда-то ползти. Пусть — далеко не уйдет. Сейчас мне не до него.

Больше чем те, кто остался внутри, меня волнуют другие — кто может выжидать в катере. Двигатели не заглушены. Значит пилот там? Или пилотом был один из тех, кого я только что прикончила?

Если в катере притаилась группа поддержки, то мне несдобровать. Улетят — плохо; не улетят и выйдут на помощь своим — еще хуже.

Попытаться подбить? У этой модели катера есть слабое место в обшивке — прямо под левым двигателем. Можно устроить нешуточный фейерверк. Но как быть с тем, что за навернувшимися убийцами прибудут их друзья? Хорошо, если у них один катер, и те придут пешком. А если у владельцев теневого бизнеса в запасе что-то покрупнее и с внешним вооружением?

Катер не взлетает, но и не глушит двигатели, так и стоит посреди двора. Спускаться?

Двор пуст. Никто не выходит ни из барака, ни из транспортного средства. Ждать или слезать? С зарядом винтовки паршиво: на очередь с такого расстояния ушла половина того, что было. Сейчас у меня в запасе не больше десяти одиночных выстрелов — если снова стрелять с крыши.

Решаю спускаться.

Осторожно перебираюсь через гребень крыши. Перебрасываю ногу, затем вторую.

Скользко; одежда мокрая насквозь. Важно не только не упасть самой, но и не выронить оружие.

Добираюсь до люка и… нос к носу сталкиваюсь с Кайрой. Рыжая только-только выбралась на крышу. Ее платье ещё даже не успело промокнуть. Грудь тяжело вздымается.

— Попалась, убогая! — рычит Кайра; ее глаза бешено блестят. Похоже, Филин не просто пригрел красавицу на груди, но и поделился с ней тем чудесным сине-зеленым снадобьем, которые мы с Ником нашли под его матрасом.

Кайра сжимает в кулаке нож, причем самый большой кухонный тесак. Замахивается.

Отшатываюсь, от неожиданности еле удержав равновесие.

— Ты спятила? — ору.

Что за сцена из дешевого боевика? Любой, у кого есть мозг, дождался бы меня внизу у лестницы, загнав в ловушку. Кайре же захотелось театральных эффектов, под стать Филину.

— Я видела тебя в окно! — визжит красотка с полуголой бешено вздымающейся грудью, снова замахиваясь ножом, все дальше продвигаясь по водостоку от люка и заставляя меня отступать. Из-за этой дуры мы обе — легкие мишени. Моя большая удача, что, похоже, стрелять во дворе больше некому. — Это ты убила Чижа, думаешь я не знаю? Плевать, что говорит Рисовка! — снова замах. — Филин ни при чем!

— Я пристрелила твоего Филина! — огрызаюсь. Пора заканчивать этот фарс.

Кайра растерянно поворачивает голову, чтобы посмотреть вниз во двор. А я, воспользовавшись моментом, перехватываю винтовку поудобнее и с силой бью девушку прикладом под колено. Много чести — тратить на нее драгоценный заряд батареи.

Кайра неловко взмахивает руками и с воплем летит с крыши.

Перевожу дыхание, осторожно добираюсь до люка и только теперь тоже гляжу вниз. Кайра упала не так удачно, как я пару недель назад: руки и ноги неестественно вывернуты, шея набекрень.

Перевожу взгляд на катер. Странно, я потеряла столько времени, а он все еще на месте. Так и стоит, не глуша двигатели. Неужели правда пустой?

Во дворе никакого движения. Только Филин все ещё пытается куда-то ползти. Упорный.

Не выдерживаю. Прицеливаюсь и делаю один четкий выстрел ему прямо в затылок. Бывший Глава дергается в последний раз и затихает.

Весь двор усеян трупами.

Нужно добраться до катера.

Закидываю ремень винтовки через плечо и забираюсь через люк в барак.

В бараке стоит полная тишина, будто все вымерли. Будто ли?

Беру винтовку на изготовку и осторожно иду вперед.

Прямо по коридору лежит мужчина в черной одежде. Ни капли крови, ни единой раны — сломанная шея.

Прохожу мимо.

Дверь в комнату Рисовки распахнута настежь. Женщина лежит на кровати, раскидав руки. Шея распорота, платье на груди и покрывало под телом пропитаны кровью.

Осторожно толкаю следующую дверь. Поддается.

Это комната холостяков со множеством кроватей. Сразу у порога навзничь лежит Пингвин с аккуратным отверстием от лучевого пистолета промеж глаз. Убийцам велели не повредить сам барак, значит, стены и мебель. Убийство Пингвина вышло куда менее кровавым, чем Рисовки. Командир бы одобрил.

Следующая дверь. Комната Кайры — никого.

Следующая.

Открываю стволом винтовки каждую дверь, чтобы никого не пропустить.

Вот комната с трупом на подоконнике.

Следующая — опять пустая.

Где все? Спрятались? Почему так тихо?

А вот и кабинет Филина.

Осторожно заглядываю внутрь с замиранием сердца, боясь увидеть Сову там, где мы с Ником ее оставили. Она же должна была куда-то спрятаться, правда? Не убежать, с ее-то коленом, но затаиться, верно? Сова мудрая и опытная, она умеет выживать… Она…

Она сидит, привалившись спиной к стене, в той же позе, в которой я видела ее в последний раз. Только голова упала на грудь.

Опускаюсь на колени рядом, проверяю пульс, хотя подсознательно уже не сомневаюсь, что любое мое действие — бесполезно. Пульса нет, сердце не бьется, руки — холодные.

Бережно отвожу растрепавшиеся седые пряди от лица Совы. Ожидаю увидеть на нем навсегда запечатленную гримасу боли, но обнаруживаю умиротворенную улыбку.

Всхлипываю, зажимаю рот тыльной стороной запястья.

— Покойся с миром, — шепчу, поднимаясь на ноги. — Я люблю тебя.

И выхожу за дверь.

— Янтарная! — он окликает меня с другого конца коридора, и у меня едва не подкашиваются ноги от облегчения.

Ник зажимает ладонью бок; одежда в крови. С другой стороны его футболка приподнята, из-за пояса торчит пистолет.

— Ты как? — бросаюсь к нему. — Серьезно? — не свожу напряженного взгляда с окровавленного бока и перепачканных в бурой жидкости пальцев.

— Не-а, — напарник беспечно отмахивается. — Мазилы. По касательной прошло. Но крови много.

Не слушая возражений, осторожно отвожу его руку от бока. Крови и правда много, и она продолжает сочиться из рваной раны, пропитывая светлую ткань футболки все больше и больше.

— Тебя надо перевязать.

— Еще скажи — зашить, — Ник отталкивает мою руку и снова зажимает бок ладонью. — Не усложняй, Эм, — поджимаю губы; продолжаю прожигать его взглядом. — Пошли, — Ник уже торопит меня за собой. — Здесь было четверо, я их уложил. Несколько человек успели увести на улицу. Пингвина пристрелили. Остальные за каким-то чертом решили спрятаться в подвал. Видимо, чтобы убийцам было проще брать их всех тепленькими в одном месте.