Продукт (СИ) - "Sutcliffe" - Страница 55

— Для кого как, — ответил Пит. — В любом коллективе от пяти человек будет примерно одинаковая расстановка персонажей: один клоун, один отличник, один ослик Иа. В нашей компании — одноглазый баран, которому все должны. Ты еще не слышал, как у нас в школе общались. Жесткий буллинг был.

— В школах везде примерно одинаково, — ответил господин Йорн. — Я поэтому только в старших классах там появлялся. Чего говорить: даже у Брайана в Хэрроу были проблемы — правда, он сам травил однокашников.

— В Хэрроу? — впечатлился господин Пит и тут же опять обратил внимание к Сёрэну. — Ну, тебя-то в компании не дергают, надеюсь? — Сёрэн покачал головой, пряча глаза. — А то ты скромный очень, пожестче надо, побольше уверенности в себе. Не из-за буллинга перевели на домашнее? — полюбопытствовал господин Пит, все более пристально всматриваясь в самозванного сына господина Йорна. Сёрэн и сам догадывался, что создает, должно быть, смутно чудаковатое впечатление, но как сымитировать обычного подростка, он не знал — он их никогда в глаза-то не видел. Господские отпрыски, наверное, не в счет. Про них он знал только, что они очень любят, когда питомцу больно во время секса.

— По ряду причин, — неопределенно ответил Йорн. — Результаты в учебе стали явно лучше.

Отослав мальчишек придумывать маркетинговую стратегию для своих отвратительно-прекрасных маскотов, излучавших на фоне по-медицински стерильного, прагматического интерьера ореол вневременного величия, Йорис огляделся. Удостоверившись, что никого вокруг нет, он снял куртку и принялся отжиматься на одной руке. Мальчишки зашушукались в восхищении, потом и вовсе разинули рты и уставились на волонтера, когда он оторвал ноги от пола и некоторое время удерживал все тело на весу, продолжая отжиматься. Заметив их любопытство, Йорн рявкнул, приказал детям заниматься своим заданием и даже думать о нем запретил. Ему тоже, мол, нужно готовиться к шоу.

— Если замечу, говорит, что кто-то обо мне думает, заставлю штаны вывернуть наизнанку и так дальше ходить, — с удовольствием сообщил господин Пит Сёрэну.

— Ну, куражился я, — развел руками Йорн. — Нашел в нашей чашке Петри благодатный субстрат и отзывчивую аудиторию.

— Вот так-то! Издевался твой отец над детьми-инвалидами, а они ему еще и в рот заглядывали — у него уже и тогда эти фиксы были, — Пит многозначительно покосился на клыки господина Йорна, показавшиеся в полуулыбке. — Что, Чарльз, твой мир никогда не будет прежним? — расхохотался он и хлопнул по плечу на этот раз Сёрэна. Тот смущенно улыбался.

Потом мальчишки краем глаза видели, что прибежала девушка, сотрудница музея, и попросила Йориса вести себя прилично. Йорис же, не поведя бровью, поднялся с серого коврового пола, навис над ней в элегантном contraposto и с удавьим кокетством, словно гипнотизируя кролика, стал ей объяснять, что, мол, детей приходится непрестанно удивлять и держать в напряженном ожидании новых чудес (не сказать, выкрутасов). Тут же собрались ребята, которые света белого не видят, только и делают, что кочуют из больницы в больницу. Некоторые сложные, некоторые — попросту несчастные. Для них он, дескать, хочет совершить что-то особенное. Да и идею мультисенсорного, мультиопытного музея никто не отменял — где-то Йорн понабрался умных слов и сыпал ими перед сотрудницей. Девушка немедленно растаяла, как снежинка на ресницах, и с готовностью восхитилась удивительной самоотверженностью и безграничной добротой волонтеров, подобных Йорну. Все-таки, очень мало молодых людей готовы заниматься такой сложной, но благородной работой, не то, что в прежние времена — нынче, мол, юных всячески отваживают от идеи неоплачиваемого труда. У нее даже голос дрогнул, и господин Йорн немедленно получил зеленый свет и ее личное благословение на то, чтобы отжиматься дальше. Но только по-тихому и пока нет других посетителей, а то всем же не объяснишь, какой достойнейшей цели служат эти атлетические упражнения.

Ровно пол часа спустя был объявлен всеобщий сбор у стенда с членами, откуда вся компания передислоцировалась к заработавшему немалый престиж скелету двухголового младенца. Однако, едва Мао произнес вступительное слово и перешел к перечислению уникальных преимуществ двухголовости, среди которых значилась способность одновременно распробовать вкус гамбургера и клубничного трайфла, не подвергая их взаимной контаминации, как за стендами у входа зашумело, загудело и захихикало. Мальчишки и Йорн обернулись: целая толпа подростков из старшей средней школы вперлась — иначе и не скажешь, — в главный зал Хантерского музея. А главное, что это были за подростки!

— Урла! — с чувством сообщил господин Пит, обращаясь к Сёрэну и своей спутнице. — Самая настоящая шпана из гетто. Человек пятнадцать, а то и больше. С ними — одна ма-аленькая училочка, даже, наверное, ассистентка учителя, едва после колледжа. И ее одну выпихнули сопровождать эту шайку. Таких отморозков надо держать в зоопарке, а они их приволокли в музей — тоже, видимо, с утра пораньше, чтобы с приличными людьми поменьше пересекаться. «Ой, все! Нам крышка!» — думаю.

Новоприбывшие сразу обратили прищуры на конкурентов, ибо было на что. Всего несколько минут назад юные пациенты ожогового центра, выбирали себе среди уродцев объекты для изучения с чувством превосходства над существами, которые не прошли испытания судьбы и умерли, едва показавшись на свет. Теперь же палата восемнадцать ощутила себя экспонатом наравне с обитателями формальдегидных колб и склянок. Ребята рефлекторно втянули в рукава кривые обрубленные пальцы и культи, Фредди Томан — самый, пожалуй, живописный из всех — вовсе спрятался за Йориса.

Пацаны из гетто разбрелись, было, по залу, но тут кто-то повторно совершил открытие стенда с половыми органами. Конкурирующая группировка получила возможность как бы невзначай подобраться ближе к подопечным Йорна. Поглазев для приличия на отрезанные письки, они дружно уставились на живые экспонаты, делая во всеуслышанье ремарки о том, что «эти» тоже «похожи на лысые хуи». Мао растерял весь свой стэндаперовский запал и сбивчиво бубнил, видя, что даже Йорис его слушает в пол уха. Впрочем, Мао и сам себя слушал только в пол уха, потому что несколько уставившихся на него пар глаз смотрели с плохо скрываемым желанием доебаться.

Через несколько минут, неохотно подчинившись голосу учителки, которая подзывала подшефных гопников, чтобы им показать мурену в склянке, школьники перекочевали в другой конец зала. Остался один — темный, с накачанными, но примечательно покатыми плечами. Физиономия его выражала наслоение многих эпизодов злости, которые он, очевидно, переживал каждый божий день: оттого, что надо идти в школу, оттого что пьяная мать наорала, оттого что у одноклассника кроссовки дороже, оттого что задолжал две сотни ребятам с автомойки…

Он некоторое время постоял, поразглядывал пацанов и Йориса с расстояния в несколько шагов, а потом подошел и зачем-то встал рядом с волонтером, да так близко, что отчетливо слышалось его сопение.

— Ты мне мешаешь, — произнес Йорн, понимая, что парень решительно настроен не уходить.

— А ты че, их учитель? — у парня был скрипучий, ломающийся и нарочито развязный голос. И весьма нервный, надо сказать.

— Нет, продюсер, блядь… — негромко рявкнул Йорис, разворачиваясь на каблуках к нему лицом. — Если хочешь в группу, облей себя бензином и подожги. Когда подлечишься, подъезжай на кастинг.

— А ты че так со мной разговариваешь? Спросить нельзя? — оживился парень.

— Я с тобой вообще не разговариваю, тебе показалось.

— Чего ты такой дерзкий-то, я не понял?

— Таблетки с утра забыл принять.

— А чо принимаешь? — он расплылся в подначивающей ухмылке.

Йорн ничего не ответил, только окаменел, в упор смотря на школьника. Подопечные волонтера Аланда затаили дыхание.

— Ты меня не понял? Ты мешаешь работать, — проговорил Йорн, наконец, лязгающим голосом.