Грибификация: Легенды Ледовласого (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 36

— Сейчас, профессор... Подождите... Зоя! Дай карту, да не эту, мать твою... Алло! Профессор, больница в шести километрах от института.

— Хорошо. Вы включите больницу в радиус оцепления, все больные, находящиеся там на лечении, должны быть заранее эвакуированы, расположите их по квартирам, а лучше вывезите в лечебные учреждения соседних городов.

Второе. Зона в пять километров вокруг института и больница должны быть полностью блокированы и изолированы от внешнего мира. И предупредите солдат, что они ни при каких условиях не должны входить в блокированную зону в течение ближайших двух суток. «Кукурузка» осела там повсюду, она все еще опасна. Никаких рейдов на оцепленную территорию в дырявых противогазах, костюмах химзащиты и свинцовых противорадиационных трусах.

Вы меня слышите, Виктор Аркадьевич? От «кукурузки» ничего из этого не спасет, она не радиоактивна, а чтобы смыть ее с костюма химзащиты потребуется несколько суток, таким образом, снять костюм чтобы поесть или справить естественные надобности зараженный солдат уже не сможет. Любая оплошность допущенная солдатом может привести к трагедии. Поэтому солдаты должны только и исключительно не допускать никого в больницу и оцепленную зону. Ходить в оцепленную зону им строжайше запрещается!

Третье. В зараженной зоне вероятно уже на данный момент погибло 80-90% населения. Это факт, с этим нужно смириться. Не пытайтесь добраться до здания НИИ, там все мертвы совершенно точно, а концентрация «кукурузки» зашкаливает. Эвакуировать выживших из зараженной зоны тоже не нужно, это тяжелое решение, но входить в зараженную зону, как я уже говорил, слишком опасно. Тех выживших, пораженных «кукурузкой», кто окажется на границах зоны оцепления или сможет доползти до границ зоны, следует немедленно доставить в больницу и изолировать там. Работать с ними должны только солдаты, и только в костюмах химзащиты.

Солдатам следует сообщить, что им строжайше запрещается прикасаться к зараженным, в том числе к их одежде и личным вещам. Зараженных, которые попытаются коснуться солдата, следует застрелить, а труп выкинуть назад в зону заражения, не прикасаясь к нему напрямую. Переносить зараженных следует исключительно на носилках или на брезенте, после переноски немедленно уничтожать то, на чем зараженного переносили.

И еще раз: ни в коем случае не прикасаться к зараженным. Сразу оговорюсь, что противоядия от «кукурузки» не существует, все зараженные вероятно умрут в течение пары суток, прежде чем «кукурузка» дезактивируется. Но это не значит, что нужно расслабляться, если мы будем действовать правильно — погибнут тысячи. Если же мы ошибемся — погибнут десятки или даже сотни тысяч.

И четвертое. Последнее. Где в Бухарине-11 расположен алкогольный магазин?

— Профессор?

— Я задал вопрос, Виктор Аркадьевич.

— Зоечка, дай карту. Так. На улице Веры Фигнер, в двух километрах от института.

— Понятно. Наверняка найдутся идиоты, которые, воспользовавшись ситуацией, бросятся в оцепленную зону грабить магазин...

— Профессор, но ведь наши советские граждане не настолько...

— Не перебивайте. Такие придурки обязательно найдутся, Виктор Аркадьевич, вы плохо знаете наш советский народ. Так вот — таких стрелять сразу же на поражение, как и всех остальных, кто попытается проникнуть в оцепленную зону. Дальнейшие указания я дам вам, когда прибуду на место. Выезжаю.

10 мая 1986

00 часов 21 минута 14 секунд

Закрытое административно-территориальное образование

«Бухарин — 11»

В тот самый момент, когда профессор Топтыгин говорил о придурках, которые бросятся грабить алкогольный магазин, а полковник КГБ Квасодуб возражал ему, апеллируя к высокому уровню сознательности советских граждан, в Бухарине-11 в своей квартире проснулся Цветметов.

Его разбудили бешеные удары сердца в груди, казалось, что орган пытается пробить грудную клетку и вырваться наружу. Цветметов задыхался, вслед за сердцем закололо в печени, во рту ощущалась невыносимая сушь. Удары тахикардиального сердца алкоголика отдавались в висках, от этого, следом за сердцем и печенью, заболела голова.

Когда Цветметов открыл глаза, ему показалось, что комната залита неземным синим светом. Цветметов скорее зажмурился и выругался. Постелью ему служили разложенные на жестком полу газеты «Трезвый дворник-комсомолец», кровать была пропита еще в прошлом месяце.

Цветметов хотел было снова погрузиться в тяжелый тупой сон, но невероятная сушь и боли не дали ему уснуть. Вновь открыв глаза, Цветметов увидел тот же странный синий цвет, как будто на улице зажгли яркую новогоднюю гирлянду.

— Все, блядь. Допился. Белочка пришла, — сказал самому себе Цветметов. Нестерпимая сушь уже поднимала его на ноги. Когда Цветметов встал, его желудок свело судорогой. Он не знал, сколько он проспал, не помнил когда в последний раз ел, но самое страшное — не помнил, когда он в последний раз пил.

Не зажигая света и продолжая ругаться, Цветметов подошел к окну.

Совсем недавно прошел сильный дождь, по улицам текли реки воды. Асфальт влажно блестел, в колдобинах скопились глубокие лужи. Цветметов, разумеется, не слышал никакого дождя, дождь он проспал, или точнее провалялся в алкогольном обмороке.

Но внимание Цветметова привлекли совсем не последствия дождя, а зависшая в воздухе над НИИ № 20 синеватая дымка. Дымка казалось живым громадным существом, как будто млечный путь вдруг решил спуститься на землю. Еще она напоминала разросшееся перистое облако, какие обычно бывают на небе в ясные и солнечные дни. Но сейчас была ночь, и дымка освещала городок ровным синим светом. Она двигалась и колебалась, вершины девятиэтажек рядом с институтом тонули в ней, как горные пики в облаках. Блики от синего света дымки плясали в черных лужах, на мокром асфальте и на стенах квартиры Цветметова.

— Все, блядь. Белочка. Звоним в дурку, — обреченно произнес Цветметов.

До него вдруг дошло, что во всем городе нет света, не горели ни фонари, ни окна домов. Единственным источником света был странный дымчатый туман, зависший над зданием НИИ. По улице, разбрызгивая воду из луж, промчались несколько военных грузовиков. По оконному стеклу стекали дождевые капли, каждая из них в свете синеватой дымки казалась ожившим сапфиром. Городок как будто вымер — ни света, ни людей. Цветметову вдруг показалось, что он остался один-одинешенек во всей вселенной.

— Не хочу в дурку, там галоперидол колют, в овощ превращают, — расплакался Цветметов.

Желудок снова свело, Цветметов схватил с подоконника фонарик и бросился в сортир.

Фонарик Цветметов не пропил, потому что тот был казенным имуществом, за пропивание этого фонарика Цветметова бросили бы в тюрьму, как расхитителя социалистической собственности. Цветметов все еще числился сторожем детского сада № 3, хотя и не ходил на работу уже недели две. Но формально об увольнении Цветметову не сообщали, поэтому пропивать государственный фонарик, являвшийся единственной вещью официально выданной сторожу, было никак нельзя.

По пути в сортир Цветметов пощелкал выключателями, и убедился, что света действительно нет. Но фонарик и странный синий свет, вливавшийся в квартиру через окна, освещали его путь.

10 мая 1986

ночь

Закрытое административно-территориальное образование

«Бухарин — 11»

Сортир Цветметова пребывал в отвратительном состоянии, он был завален папиросными окурками и брошенными по пьяни мимо цели обрывками использованных газет.

Засев в толчке, Цветметов решил, что нужно успокоиться, отвлечься от мрачных мыслей. Главное при белой горячке — сидеть смирно, не привлекать внимания, не допускать паранойи. Но самое главное при белой горячке — это, конечно же, как можно быстрее выпить. Но этого главного лекарства Цветметова лишили ночь и Горбачев, магазин откроется только завтра в два часа дня.