Тьма на пороге (СИ) - Махавкин Анатолий - Страница 26

Время действительно раннее: половина седьмого. Однако же, невзирая на то, что Папа дал нам отдых, не мешало бы и вставать. В этот момент телефон неожиданно звонит, так что я едва не роняю его себе на лоб. Хм, на экране надпись: «номер неизвестен». Вариантов не так и много и в любом случае я бы ответил.

Так я и знал. Юное дарование.

— Привет, — говорит Каролина. — Не разбудила?

— А если бы и да? — я проворачиваюсь на живот. — Ты как вообще это делаешь? Мне сказали, что на мою трубу вообще невозможно дозвониться снаружи.

— А я не снаружи, — она хихикает. — Никому не скажешь?

— Сейчас, — я усмехаюсь, — уже побежал всем докладывать. И так выхода наружу нет никакого.

— Я знаю, — судя по голосу, девушка становится серьёзной. — Я прочитала твоё дело: некрасиво, честно говоря, с тобой поступили. И эта твоя Варя…

— Не надо, — прошу я, — ещё болит. Ты вообще, чего звонишь-то? По делу или так, развлечься?

— Ну да, — она хмыкает, — месяц лопатить сеть и ломать фаерволлы в вашей конторе, ну чисто для развлечения. Вы, мужчины — очень странные животные. Хочешь, верь, хочешь — нет, но это была любовь с первого взгляда.

Только этого мне не хватало. И по голосу я не могу определить, шутит она или нет. Сажусь на край кровати и провожу пальцем по подбородку: пора бриться…Что за хрень лезет в голову? Надо сказать, молодой дурёхе, чтобы прекратила валять дурака и нашла себе нормального пацана.

— Только давай без этого, — голос Каролины становится предельно серьёзным, — не занимайся ерундой, найди сверстника без закидонов и живи спокойной жизнью.

Слова, которые не успел сказать, застревают в глотке, и я долго откашливаю их, не в силах произнести что-то членораздельное. Она что, мысли читает? Или у неё есть какая-то хитрая программа?

— Что, угадала? — она торжествующе фыркает. — Вы, мужики — такие предсказуемые. Должна тебе сказать, что если я чего задумала, то обязательно это сделаю, ясно? Я тогда Светке сразу сказала: будет мой, чего бы это не стоило. Ну подумаешь, появились лишние препятствия — только интереснее стало.

— Да? — тупо переспрашиваю я. — Ну, знаешь, тут интерес тот ещё.

— Прорвёмся, — она цокает языком. — Ладно, сейчас меня немного пытаются отследить. Фиг им, но придётся прерваться. Всё, жди свою судьбу.

И отключается. Я некоторое время смотрю на телефон, а после начинаю смеяться. Нет, не так — дико ржать. Ну это надо же! Мир валится в тартарары, а кое-кто настолько заинтересован в завоевании меня, что готов ломать защиту нашей службы. Интересно, а Каролина не желает поинтересоваться у меня, как я сам к этому отношусь? Э-эх! Да и вообще, если подумать, какой-нибудь другой, был бы счастлив, если бы к нему проявляли благосклонность сразу три симпатичные особы, а мне бы…

Мне бы вернуть то время, когда я был просто счастлив с Вареником. Но это уже не вернётся. Никогда.

Какое-то сообщение приходит на телефон, но я не успеваю посмотреть, потому что в дверь стучат. Догадываюсь, кто, ибо остальные пользуются звонком, либо же входят без спроса. Поднимаюсь и в тот же момент в приоткрывшуюся щель всовывается взъерошенная голова Егора. Судя по общей не ухоженности и красноте в глазах, товарищ, если и спал ночью, то совсем немного.

— Надька от тебя? — спрашивает Егор и я отрицательно качаю головой. — К кому это она в такую рань, да ещё и так разодетая? Мужика себе что ли нашла…

— Думаю, это — не наше дело, — я не мальчик, чтобы хвастать любовными успехами и чем меньше людей знает о наших отношениях с Надеждой — тем лучше. — С добрым утром, пугало. У тебя такой вид, будто тебя послали с дурными вестями. Ну, или просто послали.

— Не, не послали, — Егор расплывается в широкой и довольной улыбке сытого кота, однако тут же становится серьёзным. — А вести в натуре дурацкие, мать их так. Ты уже читал сообщение?

Ага, то, что не успел просмотреть. Смотрю. Ух ты, и в действительно: мать их так. В связи с введением комендантского часа, всем сотрудникам следует немедленно прибыть к месту прохождения службы. Бессрочно, если что. Похоже, мы с Надей вчера сорвали джек-пот.

Не успеваю дочитать простыню сообщения, со всеми предупреждениями и предостережениями, как телефон начинает звонить. Папа.

— В норме? — интересуется он, тоже забыв поздороваться, что ему в общем-то не свойственно. — Дуй ко мне, мухой.

— Сейчас буду, — я вздыхаю. — Уже прочитал.

— Там не всё, — по голосу чувствуется, что полковник пребывает в весьма угрюмом состоянии духа. — Далеко не всё. Федя и Михальчук уже здесь. За вами я высылаю машину. Скажи Егору, пусть собирается. Надя, я так понимаю, с тобой?

Хочется выругаться. Но вместо этого, я говорю, что со мной только Егор и он уже готов.

— Тогда, жду, — и Папа отключается.

— Жужжать умеешь? — спрашиваю я у Егора, и товарищ недоумевая смотрит на меня. — Значит, будем учиться. Папа сказал, чтобы мы мухой летели к нему. Похоже, задница, как обычно, глубже, чем хотелось бы.

— Вообще не хотелось, — Егор зевает. — А вот поспать бы не помешало.

Привожу себя в порядок. Всё это время Егор рассказывает, как он прекрасно проводил вечер и ночь. Насколько я понимаю из рассказа, пассия товарища старше его по возрасту и сумела окрутить пацана так, как не способна ни одна анаконда. Впрочем, жертве это нравится.

За окнами время от времени слышится сирена и гром голоса, который зачитывает объявление. Сокращённый вариант, того, что прислали на телефон. Думаю, такое же сейчас слышится из каждого телевизора, утюга и микроволновки. Представляю, как это радует людей. Впрочем, после вчерашнего, все должны понимать, что привычная жизнь, какой бы она ни был, подошла к концу.

Машина, присланная Папой, уже стоит возле выхода. Надя тоже здесь. Она успела переодеться в джинсы и серый кардиган. Желает доброго утра. Лиц у Кротовой спокойное, однако глаза светятся так, словно в каждый вставили по лампочке. Хорошо, что Егор этого не замечает, рассуждая о том, будет ли у него возможность хоть немного подремать. Надежда выражает сдержанное сомнение в этом и когда садится в машину, легко проводит рукой по моему бедру. На лице женщины довольная улыбка.

На улицах города всё, как обычно, разве что чаще попадаются патрули в полном боевом, да время от времени проезжают облегчённые оцелоты с матюгальниками на крыше. За то время, пока мы добираемся до управления, успеваю четыре раза прослушать объявление о комендантском часе, о недопущении свободного перемещения жителей после двадцати ноль-ноль, о наказаниях, грозящих нарушителям и бла-бла-бла.

— Заколебут, — говорит Надя и так, чтобы не видел Хоменко, гладит мою ногу. — Как спалось?

— Никак, — ворчит Егор, а мы с Надеждой улыбаемся друг другу. — Выспишься с вами!

Возле управления тоже наблюдаются новшества, в виде свежевозведённой ограды. И это — плюс к той, что уже имелась. Похоже, кто-то собирается держать осаду.

— Параноики, — Говорит Надя и хмурится. — Они что думают, если дело дойдёт до этого, у нас останутся какие-то шансы?

— Хоть время потянуть, — не соглашается Егор. — Жить-то хочется, до последнего. А там, может и помощь откуда-нибудь подоспеет.

— Откуда? — Я качаю головой. — С Марса? Другие города в таком же положении, как и наш.

Как вскоре выясняется, я ошибаюсь.

В кабинете Папы пахнет свежесваренным кофе и хорошим коньяком. Ага, а вот и бутылка, стоит на столе перед полковником. Фёдор, сидящий в кресле, смотрит на коньяк с явным неодобрением С нами кум здоровается, определённо пребывая в некоторой растерянности, а вот в голосе Насти ощущается холодок. Особенно, когда она желает доброго утра Наде. Та только улыбается. Эти женские игры по доминированию…

— Постеснялся бы, — Зина забирает бутылку со стола и прячет её в открытый сейф. — А что дальше? До синих соплей в разгар рабочего дня? Своим вечно какие пистоны вставляешь за один запах!

— Башка трещит, — Папа трёт виски. — Три капли в кофе добавил, а ты уже устроила Армагеддон. Лекарства эти ваши, хвалёные! Ни хрена они не помогают.