Тьма на пороге (СИ) - Махавкин Анатолий - Страница 25

И опять. Две женщины, которым я нравлюсь, да что там, я и сам к ним неровно дышу, но…Я точно знаю, от меня обе не получат ничего, кроме неприятностей. Имею ли я моральное право, сблизиться с кем-то, чтобы после разбить сердце, как это сделала Ватрушка? Или, плюнуть на всё, ухватить хотя бы маленький кусочек счастья в стремительно ускользающих днях нормальной жизни? Стоит ли одно другого? И если да, то кто из этих двух более достоин? Та, кто так настойчиво добивается моего внимания, или та, кого жизнь истрепала до кровавых лоскутов?

Я запутался, я не знаю.

Надя хозяйничает в моих шкафчиках, извлекая оттуда посуду, о наличии которой я даже не подозревал. Картошка, котлеты и салаты так быстро оказываются в салатницах и тарелках, как будто процессом управляет колдунья. Представляю, как Надежда колдует на кухне. Кротова сейчас чудо, как хороша и я понимаю, что за очень короткий промежуток времени она успела не только собрать сумку с продуктами, но и поменяла одежду, наложив новый макияж. Узкая юбка обтягивает широкие бёдра, а светлая блузка подчёркивает большую грудь.

— Ну и чего мы молчим? — интересуется Надя, заканчивая сервировать стол. — Замер, как столб.

— Любуюсь, — честно отвечаю ей и Надя, смахнув чёлку, упавшую на глаза, смотрит мне в глаза. — Обычно на это нет времени, сама знаешь.

— Очень жаль, что его нет, — Надежда делает приглашающий жест. — Добро пожаловать, гости дорогие. Вообще-то это ты должен был сказать, как хозяин, но вижу, что сегодня гостеприимства не дождусь, так что приходится брать процесс в свои руки.

— Так ты уже давным — давно его взяла, — улыбаюсь я и сажусь за стол. Кротова уже сидит напротив и наливает в рюмки жёлтую жидкость из принесённой бутылки. — Приворотное зелье?

— Понюхай, приворотное зелье, — она протягивает мне рюмку. В глазах Нади пляшут чертенята, а на скулах горят ярко-красные пятна. Это делает женщину неотразимой, и я ощущаю волну жара внутри. — Потом ещё просить будешь, а я подумаю, давать тебе или нет.

Мы оба отлично понимаем двусмысленность фразы и пятна на щеках гостьи становятся больше и ярче. Нюхаю напиток, который пахнет далёкой горечью полыни. Потом выпиваю, ощущая, как настойка вяжет язык и обжигает горло. Впрочем, неприятные ощущения тут же отступают и сменяются теплом и послевкусием шоколада.

— Странно, — говорю я, — странно, но вкусно. Сама делала?

— А то, — Надя уже накладывает в тарелки. — Давай, пока горячее. Потом уже будет не так вкусно. Знаешь, я ведь с детства хотела быть поваром в ресторане. Нравилось, как всё это выглядит: все эти люди в белом, блестящие штучки и особенно ножи — всё так круто!

— И из всего тебе пригодились только ножи, — котлета оказывается зразой с грибами и сыром. — М-м, вкусно то как! Когда ты успеваешь? А как всё-таки к нам попала? Чёрт, уже столько вместе, а такие подробности узнаю лишь сейчас.

— Ага, потому что раньше и не спрашивал, — Надя накладывает салат и наливает в рюмку. Чёлка опять падает ей на лоб и это выглядит просто чудесно.

— Не убирай, — говорю я, когда Кротова тянется к непослушным волосам, — тебе идёт.

— Да? — теперь она пунцовая полностью. — А как попала? Так, как и большинство остальных. Не могла сидеть на жопе ровно, когда творится эта хрень. Разгребём всё дерьмо, а там может ещё и в повара пойду. А может, замуж выйду, — она исподлобья смотрит на меня, — и будет у меня трое-четверо постоянных клиентов. Ну, муж и трое ребятишек, в смысле. Хотел бы, чтобы тебя так каждый день кормили?

— Разжирею, перестану тебе нравиться.

— Не перестанешь. А чтобы не разжирел, я тебя на пробежки дополнительные выгоню, — она чокается со мной. — За тебя.

— За нас, — я смотрю ей в глаза. — Чтобы наши мечты сбылись, рано или поздно.

— Желательно пораньше, — Надя выпивает и трёт нос. — У-ух!

— Постоянно говоришь, что хочешь мужа и детишек, — ощущаю, как в голове начинает шуметь, — так в чём же дело? Ты же красивая, думаю, любой нормальный мужик со мной согласился бы.

— А мне любой не нужен, — она щурится. — Мне нужен только самый лучший. Такой, как ты.

Она закидывает ногу за ногу, и я даже удивлён: как это у неё получилось в такой-то узкой юбке? Теперь тонкая ткань хорошо обрисовывает красивую ногу и жар внутри меня становится много сильнее. Пытаясь отвлечься, закусываю чем-то со стола и даже не понимаю, чем именно. Видимо, испачкал подбородок, потому что Надя смеётся и берёт салфетку. Наклоняется и медленно вытирает мою кожу. Сейчас лицо гостьи совсем рядом, но Надежда смотрит куда-то в сторону. На щеках всё так же алеют пятна смущения. Я ощущаю аромат духов — пряный и слегка тяжеловесный, однако, возбуждающий, как и всё остальное.

Надя убирает салфетку и в этот миг наши взгляды встречаются. В глазах женщины — такое неистовое желание, что я проваливаюсь в открывшуюся бездну. Некоторое время не могу понять, что происходит, а потом Надежда отрывается от моих губ и опирается о спинку стула. Надя берёт бутылку и наливает в рюмки. Внутри меня всё дрожит, словно я вновь — неопытный юнец, который пришёл на первое свидание.

— Я хочу, чтобы ты исполнил моё самое заветное желание, — говорит Надя и смотрит на меня, через налитую жидкость. — Сегодня исполнил. Не знаю, что с нами будет дальше; остаемся ли живы и с кем останемся, тоже не знаю, но хочу, чтобы сегодня ты был только мой, — она выпивает, не дожидаясь, пока я чокнусь с ней. — И не вздумай отказать — загрызу и скажу, что так и было.

А чёрт с ним, со всем, — думаю я, пока пью из рюмки. Потом ставлю ей на стол и поднимаюсь. Надя — тоже. Её стул падает, но мы не обращаем на это внимание. Жар вырывается наружу и заполняет всё вокруг. Мы целуемся и срываем одежду, расшвыривая её по полу. Усталость от тяжелейшего дня отступает, словно ничего и не было. Да и нет ничего, только мы, и с нами — ощущение упругой кожи под пальцами, губ на губах и ноги Нади, обвивающие мои бёдра.

Сколько продолжается это безумие — не знаю, но когда всё заканчивается, мои силы тоже подходят к завершению. Могу только лежать на спине и смотреть в потолок. Надежда лежит на мне и её волосы разметались по моей груди и простыне кровати. Судя по ровному сопению, моя гостья благополучно уснула. Я тоже нахожусь на самой грани падения в яму сна, когда внезапно ощущаю посторонний взгляд.

Поворачиваю голову и вижу тёмный силуэт на стуле за столом. Мать-тьма играет опрокинутой рюмкой, вращая её по скатерти.

— В этом есть свой резон, — говорит пришелица. — Время уходит и надо успеть взять от жизни всё, что можно. Это то, что касается Кротовой, а ты…Скажи сам: чего больше было в этом: желания или жертвенности? Ты готов отдать всё, чтобы сделать счастливыми своих близких, да и людей, вообще. Завтра тебе это пригодится. К несчастью.

И она исчезает.

Когда просыпаюсь, Нади рядом нет, однако я ещё ощущаю аромат её духов. Он навевает воспоминания о вчерашнем, и я почему-то ощущаю чувство лёгкой неловкости. Мне как-то не по себе, оттого, что я был не с Ватрушкой, а с другой женщиной. И хоть разум подсказывает, дескать Варя предала меня ещё до того, как бросила, чувства трудно переубедить. Наверно, придётся сживаться с мыслью, что я уже могу заводить новые отношения.

Переворачиваюсь на бок. В комнате — идеальный порядок: со стола убрали последствия нашего вчерашнего застолья, и чистая посуда блестит вымытыми боками в свете утреннего солнца. Хм, крепко же я спал, если не услышал, как Надежда наводит порядок. Да, повезёт тому, кто станет её мужем. С радостью бы представил себя в этом качестве, но…И дело вовсе не в том, что имею другие планы. Тут скорее планы имеют меня и всю мою жизнь.

Поднимаю телефон, чтобы посмотреть время. По ощущениям, должно быть рано, однако чувствую себя полностью отдохнувшим. И это, несмотря на вчерашний подземный вояж и ночные забавы. Он, кстати, кроме стыда, вызывают ещё и некое удовлетворение, словно я осуществил нечто, о чём долго и тайно мечтал. Вот оно, иронично говорю сам себе, вот оно и выплывает наружу, твоё тайное желание переспать с Надей. А сколько скрывал, и от себя, и от других.