Принцесса для психолога (СИ) - Матуш Татьяна - Страница 2

— Эшери, — уверенно ответил Марк. — Да брось, зачем бы ему иначе пристраивать ее туда, а? Ты же не думал, что он просто укрепляет связи с Фиолем при помощи брака и удачно пристраивает замуж свою подопечную?

Император ошеломленно посмотрел на младшего брата. Ну, да, именно так он и думал. Женщина-агент не укладывалась в его голове. В его представлении это было что-то вроде морской свинки. И не свинка, и не морская.

— Ей-то это зачем? Она УЖЕ кесара, полноправная супруга правителя и, не дай Святые Древние, что-то случится с мужем — сядет на трон.

— Это если позволят, — Марк, наконец, отлип от дверей и опустился в одно из кресел, которые на просторах этого исполинского кабинета казались маленькими и потерянными. Настолько, что их хотелось утешить. Погладить по подлокотникам. — Шариер — еще то змеиное кубло. И случись что… Все равно — что, маршал — отличный союзник.

— Он и кесара связаны личной присягой, — Рамер брюзгливо поморщился, — он ей и так обязан помочь. Как сюзерен своему вассалу. Ей совершенно незачем…

— Алессин — гордая девочка, она не хочет "и так", она хочет за дело и по праву. А еще — обожает рисковые игры. И, так уж все удачно сошлось, что этот бриллиант, теперь уже и ограненный — патриотка Империи. Нам всем повезло. Примем это везение как подарок Небес. И, давай, наконец, к делу.

На подарок кесара Марк давно посматривал с интересом. С таким специфическим, очень узнаваемым интересом исследователя. Это была типичная фиольская шкатулка (если они, вообще, бывают нетипичными… или бывают типичными?) Опознавалась на раз, ни с чем другим не спутаешь — уж больно много характерных деталей: черное дерево, отделанное черным же камнем с большим вкусом. Среди механиков, создающих эти шкатулки, всегда было много настоящих художников. На этой был изображен цветок кактуса Илвисте — большой, нежный, с характерно выгнутыми лепестками. Красиво, да… И — демоны разберут, как открывается. Не то, что отверстия для ключа — нет даже щели, указывающей на крышку!

Впрочем, фиольские шкатулки, традиционно, открывались без ключей.

— Доверишь? — Марк потянулся, было, к загадке, но венценосный братец так сверкнул на него глазами, что рука сама, без участия мозга, замерла на полпути.

— Нет уж! Сделаем все по твоему любимому протоколу безопасности. Сам мне им все уши прожужжал, теперь кушай — не обляпайся! — Император прищелкнул пальцами, вроде бы неслышно — но в кабинете немедленно возник секретарь, сигнал был магически настроен на дежурного, одного из армии императорских помощников.

Рамер Девятый, не говоря ни слова, показал шкатулку. Просто показал — паренек понимающе кивнул и исчез. Не личным порталом, через дверь — но так быстро и аккуратно, что и захочешь, да не придерешься.

— Как там моя племянница? — неожиданно спросил Повелитель. Его жесткое лицо смягчилось, даже что-то вроде улыбки обозначилось. И не сардонической, а самой обычной, человеческой.

Это была не игра, а просто еще одна из очень немногих слабостей Змея — он любил детей. Император тщательно скрывал ее от публики, точно так же, как скрывал любовь к сладким десертам. Но, как и о слабости к шоколаду, об этом тоже знала половина Империи.

Очень легко скрыть ненависть. Чуть сложнее — равнодушие. И, практически, невозможно спрятать любовь. Как не изощряйся, а солнечные лучи пробьются даже сквозь самые плотные шторы.

— Похожа на Маргариту. Если честно — просто ее отражение в зеркале.

Темная густая бровь шевельнулась:

— Как так могло получиться? Ведь у нас очень сильная кровь…

— Выходит, у моей жены она сильнее, — Марк развел руками с видимым удовольствием, словно проигрыш императорской крови в этой гонке был подарком на День Имянаречения, который он страстно и настойчиво просил у богов — и вот сбылось!

— Хм… А ты уверен…

— Абсолютно, — Марк не оскорбился, продолжая все так же интриговать Рамера Девятого спрятанной в глазах улыбкой.

— Водный маг смотрел?

— Не вижу необходимости.

Повелитель качнул головой:

— Ты никогда не был доверчивым. Скорее — наоборот.

— Не ломай голову, братик, — рассмеялся Марк, — мы просто получили слишком разное воспитание и очень разный жизненный опыт. Ты — принц и наследник, я — сирота и бродяжка. Среди уличных крыс исчезающе мало тех, кому можно доверить спину… Но, в отличие от дворца, на улице они хотя бы есть. Я научился их замечать: по блеску глаз, неуловимым жестам, едва заметной интонации. Когда среди тысячи таров песка попадаются крупицы золота — их просто видишь. А искать верность среди придворных все равно, что чашками глушить яд, надеясь, что попадется нормальное вино. Ты не стал этого делать — и правильно. А мне… повезло больше.

Рамер смотрел на своего гостя долго и пристально, словно надеялся прокрутить взглядом дырку в базальтовой стене и выяснить, наконец, что там за ней. А Марк наслаждался тем, что в очередной раз поставил старшего брата в тупик. Маргарита, дипломированный медик, давно объяснила любопытному супругу, что такое "генетический код". Когда ребенок, появляясь на свет, имеет сумму генов обоих родителей. И эти коды влияют не только на внешность. Невидимое — так же важно и значимо. Крошечная Эжени, совершенно определенно, унаследовала прекрасную и нежную внешность супруги и, в этом нельзя было ошибиться — характер отца. Гремучую смесь любопытства и бесстрашия.

Как Маргарите удавалось хотя бы через два раза на третий справиться с этим стремительно ползающим, а теперь уже и ходячим стихийным бедствием — непонятно. Уставала она немыслимо и, услышав, что бал в этом году чете Винкеров не светит, размашисто, совсем по-местному, осенила себя Святым кругом.

Не до балов молодой матери!

В кабинет мягкой походкой кота вошел молодой страж в серой форме. Опустился на одно колено, приветствуя императора. Рамер следил за стражем с характерным прищуром. Тут был тонкий момент — братом он признал Марка совсем недавно. Гвардия уже научилась отдавать Винкеру короткий "малый" салют и, как ни верти, это было слегка оскорбительно. Герцогу Монтрезу доставался "полный", маршальский. К тому же, всего лишь шевалье… Титул принца Марк так и не принял, неизвестно из каких соображений. Хотя — что тут думать, понятно — обещал Маргарите, что в Аверсум ни ногой и держал слово. Положа руку на сердце, Рамер не мог его за это осудить.

Но ему было любопытно… Серые имели на счет дворцовой иерархии свое, отдельное мнение. Вот только высказывать его не спешили. Мнение — оно ведь как исподнее. Иметь его — хороший тон. Но показывать — конечно, дурной.

И Змею было интересно, как с этой неоднозначной ситуацией справится страж.

Нормально справился. Сделал морду тяпкой и отдал Марку воинский салют, положенный стратегу. И уважение показал, и против истины не погрешил, и этикет ухитрился соблюсти — до буквы.

— Как зовут, происхождение, — бросил Рамер Девятый, припомнив ненавязчивые уроки своего золотоволосого кузена.

— Касл Роже, Ваше Императорское Величество. Шевалье Аньер.

— Пьесторра? — удивился император. На северянина парень походил примерно так же, как гусь на ласточку: смуглый, скуластый, тонкий и гибкий, как сабля.

— Айшер. С горной школой… барон помог.

Уточнять, какой именно барон, не было нужды.

— Личный вассал Монтреза? — Рамера почти передернуло. Эта манера с очаровательной наглостью утаскивать у него из под носа лучших людей, Повелителя порядком бесила. Но отменить личный вассалитет, не вызвав бунта, он пока не мог. Оставалось только скрипеть зубами.

— Нет, мой император.

— Надо же! — Рамер кивнул на шкатулку, — сможешь с этим что-нибудь сделать?

— Попробую.

"Пробовал" воин долго и, как видели оба принца, вполне профессионально. Секреты фиольских мастеров, в том числе и довольно грязные, были ему знакомы. Они ни разу не взял шкатулку ладонью. Только воздушной петлей… Наконец, видимо, исчерпав свои знания, страж аккуратно вернул ее на место и признал: