Мотылёк (СИ) - Драч Маша - Страница 35

Мое тело ощутило себя осиротевшим, словно бы лишилось какого-то очень важно элемента, который насыщал кровь адреналином, призывая бороться за жизнь. Черт, а я и предположить не могла, что этот подонок настолько глубоко проник в мое сознание. Впрочем, это неудивительно, я бы и сейчас этого не осознала, если бы Лерой никуда не уехал. Наверное, все дело в том, что мое сознание настолько стремительно настроилось на обжигающую ауру Грейсона, что уже как-то странно не ощущать ее болезненной силы. Успокоив себя этим сомнительным доводом, я села за стол. О прошедшей ночи вообще думать не хотелось. Нет, она определенно была хороша, как бы ни прискорбно это осознавать, но если я стану все это воскрешать в памяти, то… Короче, нечего забивать голову всякой дрянью.

Калэб выглядел значительно лучше, но глаза все еще были подернуты болезненным блеском, а раскрасневшийся нос постоянно приходилось вытирать платком.

— Привет, — гундося, поздоровался со мной Калэб.

— Привет, — я села рядом и принялась за еду.

Хэтти хлопотала у плиты, был включен телевизор, по которому шли мультики, а суп отлично согревал раздраженное простудой горло. Вся эта обстановка, наполненная теплом и уютом, даже немного причиняла мне боль. Теперь я посмотрела на этот дом и его обитателей немного под другим углом. Жизнь медленными и невидимыми потоками вливалась в пространство черно-белых стен, привычное напряжение сошло на «нет», а перманентное ощущение мелких иголочек под кожей исчезло. Лерой вместе со своим отъездом будто бы забрал всю тьму, безжизненность и страх перед его энергетикой. Это были удивительные метаморфозы, словно бы я перенеслась из одного мира в другой.

— А Лерри уже уехал? — вдруг спросил Калэб у Хэтти.

— Да, еще ночью, — женщина поставила на стол тарелку с оладушками. — Он, кажется, тоже немного приболел, но не переживай, я снабдила его лекарствами на всякий случай.

— Наверное, это он от меня заразился, — предположил Калэб и чхнул.

Я тоже хотела в это верить, но у Грейсона не было такого близкого контакта с братом, как со мной. Мне почему-то тот факт, что Лерой подхватил простуду, приносил странное удовольствие. Пусть хоть это станет для него напоминанием обо мне, я даже не против, если Грейсон начнет отожествлять меня с болезнью, которая паразитирует его тело и бьет точно в цель. Ведь не только ему одному так нагло и по-хозяйски врываться в мои мысли, мою кровь, суть моего существования.

После завтрака Хэтти разрешила нам с Калэбом немного поиграть при условии, если мы не станем друг на друга кашлять и чхать. Такое ощущение, что мне делать больше нечего, как обмениваться с Калэбом бактериями.

Включив телевизор, мы разложили доску с шашками на журнальном столике и принялись играть. Как это уже у нас заведено, я практически сразу же стала проигрывать. Но самое удивительное было в том, что Калэб особо не концентрировался на шашках, он бесконечно поглядывал на телевизор и заливисто хохотал с мультиков, давая им свою оценку. Несмотря на это, друг безошибочно делал каждый новый ход, вгоняя меня в тупик все дальше и дальше. Поразительно! И как в таком необыкновенном человек могу сочетаться несочетаемые качества?

— Я кое-что вспомнил! — вдруг заявил Калэб, когда мы решили взять перерыв и просто посмотреть телик.

— Что? Ты о чем? — я прижал ко рту платок и чхнула. В голове все задребезжало. Это просто невыносимо! Когда эта тупая простуда уже пройдет наконец-то?!

— Вот, — Калэб вытащил из кармана своих теплых пижамных штанов пачку сигарет и помаду. — Ты их забыла у меня в комнате. Ели успел спрятать, когда Лерри зашел ко мне, — Калэб застенчиво улыбнулся мне и шмыгнул носом.

— Большое спасибо, — я быстро спрятала свои маленькие сокровища в нагрудный карман комбинезона. — Я боялась, что Лерой их может найти. Тогда бы мне уж точно не поздоровилось.

— Вот поэтому я их и спрятал, — сейчас Калэб выглядел таким милым, что я, невзирая на запрет Хэтти, придвинулась ближе и поцеловала его в лоб.

— Огромное-огромное тебе спасибо.

— Ну ладно уже, — он немного покраснел и улыбнулся еще шире. — Мы ведь друзья, а друзья всегда должны помогать.

Калэб выглядел так трогательно, говоря мне о дружбе и помощи. В груди что-то приятно защемило и отчего-то захотелось расплакаться, но я не могла позволить себе такой роскоши. Нечего раскисать, я и так позволила некоторым слабостям взять вверх над рассудком.

Остаток дня мы провели за играми и просмотром телевизора. Я по-настоящему отдыхала и наслаждалась тем, что перманентное чувство тревоги и напряжения на какое-то время оставили меня в покое. Как всегда вкусный обед способствовал улучшению настроения, но не самочувствию.

Уже к вечеру у меня существенно поднялась температура. Тут и градусник не нужен был, я по себе ощущала, будто бы у меня все внутренности начали плавиться. Голова стала горячей и тяжелой. Рано радовалась. Похоже, простуда только дала мне отдышаться, чтобы к вечеру нанести новый и серьезный удар.

Хэтти помогла мне добраться до кровати. Я легла, не решившись переодеться. Прилив сил, что окутал меня днем, внезапно куда-то исчез. Пока постель была прохладной, я с жадностью наслаждалась этой прохладной, но потом мне быстро стало жарко. Хэтти решила не укрывать меня одеялом, чтобы я окончательно не сжарилась под ним.

Я чувствовала тяжелые и болезненные толчки в области висков. Веки вдруг стали неподъемными и я почти, что перестала открывать глаза. Время словно остановилось, а я до конца не могла понять, где нахожусь: во сне или в реальности?

Казалось, что еще секунду назад я сидела с Калэбом в гостиной и смотрела «Барашка Шона», а теперь валяюсь в кровати ни живая, ни мертвая. Дурацкое ощущение, будто бы меня поместили в вакуум, больно давило на грудь. Правда, временами мне все-таки удавалось разлепить веки, я видела у своей кровати Хэтти и Джо, порой проскальзывала худая фигура Калэба. Долго находиться в сознании у меня не получалось, реальность слишком быстро ускользала от меня и я снова проваливалась в темноту.

Меня мучили всякие кошмары и видения, но один эпизод повторялся несколько раз подряд, словно бы кинопленку заживало и теперь одна и та же сцена на экране идет по кругу. Я сижу у большого старого зеркала и смотрю на себя. Я маленькая, года четыре, может, даже меньше. На мне надето милое детское платье, волосы заплетены в те же две косички, которые мне делал Калэб. Я строю рожицы и, кажется, кого-то жду. Потом картинка становится нечеткой, и я чувствую, что мне на затылок кто-то кладет огромную пятерню, больно сжимает волосы и бьет лбом об зеркало. Наступает темнота и меня выбрасывает в другую параллельную реальность, которую для меня создал собственный воспаленный мозг. Так повторялось из раза в раз, пока я уже не смогла выдержать этого напряжения. Распахнув глаза, я увидела перед собой до боли знакомую фигуру, что была скрыта во тьме. Заметив, что я очнулась, фигура прошла вперед, оставляя тьму позади. Лерой молча сел на край моей кровати и по-хозяйски положил одну руку мне на ногу. Его прикосновение приятно обожгло кожу. Я была рада видеть Грейсона, хоть и понимала, что моя радость и даром никому не нужна. И все же рядом с ним мне стало как-то спокойней, но это иррационально, по крайне мере в отношении человека, который несет смерть и опасность.

Мы долго молчали и ничего не говорили друг другу. Лерой погладил меня по ноге, а затем придвинулся чуть ближе и склонился надо мной. От него пахло ментоловой жвачкой и терпким ароматом одеколона. Обдав меня горячим дыханием, Грейсон медленно коснулся губами моего лба, проверяя температуру. Его губы были холодными, и ощущать их на своей коже невероятно кайфовое чувство.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Лерой, выпрямившись.

Эти нотки заботливости в голосе Грейсона вызвали неоднозначную реакцию в моем теле. Это было странно, вместо уже привычной стали слышать и ощущать мягкость всего лишь в нескольких словах, произнесенных Лероем.