Роковая Шанель. Опасные тайны Великой Мадемуазель - Павлищева Наталья - Страница 8

Далеко не все стойко перенесли лишения, смогли устроить свою жизнь заново, заработать или не потратить последнее, найти себя. Париж был полон очень разными русскими.

Коко Шанель не слышала баса Шаляпина и не видела божественную Павлову просто потому, что жила далеко от Парижа, сначала в Мулене, потом в Руайе. Но вместе с Боем Кейпелом она уже посещала театр (Кейпел водил ее на «Шехерезаду», балет произвел на Шанель неизгладимое впечатление, например, роскошные декорации Бакста она вспоминала и через несколько десятилетий). Есть биографы, утверждающие, что они присутствовали на скандально знаменитой премьере «Весны Священной» Игоря Стравинского, когда крики поклонников и противников нового балета заглушали музыку, а сами зрители устроили настоящую потасовку, защищая каждый свое мнение. Скандал на премьере балета произошел 29 мая 1913 года, тогда Шанель была весьма озабочена другим – развитием своего бизнеса, который только-только стал приносить заметный доход, она открыла первый бутик в курортном Довиле.

Имелись еще две проблемы, из-за которых сам Кейпел едва ли повел бы свою подругу на скандальную премьеру. Первая из них заключалась в том, что от любого перевозбуждения Коко падала с обморок. Просто теряла сознание безо всяких внешне видимых причин. Почему, никто не знал, и Бой Кейпел старался «воспитать» свою подружку, милостиво разрешая ей падать:

– Я рядом с тобой, падай, когда захочется.

Тогда ее действительно пугало все подряд, резкие спазмы сосудов головного мозга вызывали мгновенную потерю сознания. Возможно, поэтому Бой и увез Коко в Довиль на отдых. Им было не до Стравинского и новых балетных веяний.

А потом началась Первая мировая война, когда Шанель была единственная, кто не закрыл свой бутик в Довиле, это привело к появлению огромного числа богатейших клиенток и безусловному успеху новой кутюрье. Кстати, тогда ей уже исполнилось тридцать, но биографам Мадемуазель твердила, что она не имела права подписи на финансовых документах банка, потому что «была маленькой девочкой»!

Второй причиной могло стать то, что Кейпел не слишком стремился афишировать свою связь с Шанель, они редко появлялись вместе в многолюдных местах, а если и бывали в «Максиме», то даже покидали ресторан поодиночке. Шанель не противилась, она понимала свое место. Скорее, она действительно была там с Кариатисом и Дюлленом, как пишет Эдрих.

Итак, русские уже в Париже, а Коко – больше в Довиле. Всему свое время.

Всерьез с русской диаспорой и богемным миром Парижа Шанель познакомилась после смерти Боя Кейпела. Ввела ее туда Мизия Серт, или просто Мися, как звали польку многочисленные друзья.

Это ее подруга-змея на всю оставшуюся (до смерти самой Мизии) жизнь. Почему змея? О! Мися Серт столь удивительное создание, сыгравшее в жизни Шанель огромную роль, что о ней стоит рассказать подробней.

Полька Мария София Ольга Зинаида Годебска, мадам Натансон, мадам Эдвардс, а потом и мадам Серт, как ее называли в Париже, – Мизия, родилась в 1872 году в Санкт-Петербурге. Она была красива именно в духе модного тогда бель-эпок: с величавой осанкой, тонкой талией и высокой грудью, пышущая здоровьем, полная жизни. Мися к тому же была остра на язык, не боялась крепких (иногда излишне крепких) словечек, которые в устах божественной Мизии звучали скорее пикантно, чем грязно.

Блестящие глаза, копна светло-каштановых волос, отменный цвет лица – все это отражают многочисленные портреты красавицы, написанные Ренуаром, Тулуз-Лотреком и многими-многими другими. Позже Мизия похудела, даже высохла, но колкости языка и язвительности не потеряла. Она всегда была в центре внимания, жизнь для Мизии – захватывающее приключение.

Родилась будущая «королева Парижа», когда ее мать Эжени Софи, решив разыскать «застрявшего» в Петербурге с любовницей (между прочим, ее собственной теткой) мужа – Сиприена Годебски, в студеную зимнюю пору отправилась в столицу России. Мужа нашла, в измене убедилась, родила дочь и умерла, оставив малышку сиротой.

Девочку воспитывали родственницы, прежде всего бабушка. Как и Шанель, она много лет провела в монастыре, правда, это обитель Пресвятого Сердца в центре Парижа на бульваре Инвалидов. Мизия была талантливой пианисткой и могла бы сделать неплохую карьеру на музыкальном поприще, но предпочла вести жизнь праздную, зато весьма насыщенную впечатлениями.

Кто-то эту жизнь должен был оплачивать. Первым супругом Миси стал ее кузен Таде Натансон, редактор журнала «Ревю Бланш», что давало ей возможность оказывать заметное влияние на художественные вкусы парижан. Вторым мужем стал миллионер Альфред Эдвардс, газетный магнат, которому принадлежало так много, что одно перечисление его недвижимости заняло бы страницу. Эдвардс влюбился в Мизию с первого взгляда и попросту… купил ее у Натансона. Париж был в шоке: Таде Натансон согласился уступить жену в обмен на финансовую помощь! Можно заметить, что Эдвардс обхаживал пару Натансон довольно долго – около пяти лет и ловко организовал разорение Тада, потому особого выбора у теперь уже бывшего супруга Мизии не оставалось, Мизия стоила безумно дорого, а денег не было. Эдвардс предложил ему место управляющего какими-то своими рудниками подальше от Парижа и позора («отправил на уголь»), а Мизии – брак и роскошное содержание. Молодая женщина согласилась.

Теперь у нее было все: деньги без счета, лучшие драгоценности, меха, роскошная яхта, собственная ложа в опере, салон, который посещали знаменитости и просто очень влиятельные люди Парижа. Не было только самой жизни, потому что у Эдвардса нашлись два недостатка, перечеркнувшие все достоинства. С первым – сумасшедшей ревностью – Мизия еще как-то могла бы мириться, но второй – склонность к копрофилии (сексуальное извращение, при котором человек возбуждается только при виде… фекалий!) – мог отравить жизнь кому угодно.

На счастье Мизии, любовь к ней Эдвардса продлилась недолго, через четыре года он влюбился в бисексуалку Женевьеву Лантельм, бывшую проститутку, актрису и потребительницу кокаина. За расторжение брака Мизия получила немалый куш и постоянное содержание, чему была очень рада. Новую супругу Эдвардс через пару лет попросту утопил – помог ей упасть за борт яхты, а через год умер от гриппа и сам, оставив Мисе свободу и деньги. Кстати, одной из прежних любовниц Эдвардса была уже известная нам Эмильенна д’Алансон.

Конечно, прекрасная полька недолго страдала от потери такого супруга, когда тот женился на Лантельм, в ответ быстро завела любовника – Хосе-Марию Серта. Мися с испанцем не могли пожениться, так как условием немалого содержания со стороны бывшего мужа было безбрачие отпущенной на волю супруги, при этом Эдвардс совершенно не ревновал Мизию к Серту, наверняка не видя причин для ревности.

Как можно ревновать роскошную красавицу-польку к заросшему черными волосами чудовищу? У Серта и впрямь волос не было только на кончике носа и на темени, зато все остальное тело покрыто ими так густо, что Хосе-Мария выглядел плюшевым медвежонком. Обжора, сибарит, самоуверенный до неприличия, маленький, толстый, вечно пыхтящий и шепелявящий… Но каким же обаятельным было это чудовище! Хосе-Мария любил жизнь во всех ее проявлениях не меньше Миси и знал о ней безумно много. Посредственный художник, Серт стал монументалистом, расписывая огромные пространства соборов, заказы сыпались один за другим, оплата не отставала.

Шанель вспоминала, что он был потрясающим экскурсоводом, умеющим внушить слушателям причастность к величайшим шедеврам, создавалось впечатление, что любой скульптор, любой художник, любой архитектор, о котором рассказывал Серт, творил именно для тебя.

Но главное – Серт научил Шанель жить так, как она и не мыслила до этого. Все предыдущие годы показали Коко, что основа спокойствия – деньги, их нужно зарабатывать и зарабатывать. Это же доказывал и помогал ей осуществлять Бой Кейпел, он учил делать деньги. Серт научил их тратить. Казалось бы, что за странный опыт, кто же не умеет тратить деньги? Но это дано не каждому, Хосе-Мария Серт умел тратить красиво, жить беспечно, так, словно имел кубышку, никогда не бывающую пустой. Серт сам зарабатывал и тратил состояния, так же стала поступать и Шанель. Нет, они не просаживали безумные деньги в казино и не покупали яхты в каждом порту, не оклеивали стены франками, не спускали их в унитазы и не поджигали купюры, чтобы посветить себе. Но не жалели средств на хорошую еду, удобное жилье, дорогие красивые безделушки, машины, путешествия…