Голубой молоточек. Охота за сокровищами (СИ) - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 42

Капитан Маккендрик тоже обрадовался при виде Рико. Мы собрались втроем в кабинете капитана; с нами находился также полицейский стенографист, обязанностью которого было записывать все, что будет сказано в этой комнате. Рико не произносил ни слова, пока не принесли мешок с костями и ржавыми железяками. Маккендрик потряс его перед лицом Рико. Изнутри послышался странный приглушенный стук.

Маккендрик извлек поврежденный череп и положил его на свой письменный стол. Пустые глазницы уставились в лицо Рико, который долго всматривался в них, пытаясь смочить сухим языком губы. Потом он попытался почесать в голове, но его пальцы застряли в путанице опоясывавших ее бинтов.

— Когда-то ты был порядочным человеком, — сказал капитан. — Я помню, как ты играл на пляже в волейбол. Тогда ты любил здоровые, честные развлечения, как и честную, здоровую работу — мыть автомобили, подстригать газоны. Ты считал, что мистер Чентри — лучший хозяин, которого только может себе представить такой молодой парень, как ты. Ты сам сказал мне это как-то, помнишь?

Из глаз Рико потекли слезы, оставляя две полоски по обеим сторонам носа.

— Это страшно, — пробормотал он.

— Что страшно, Рико? То, что ты его убил?

Рико отрицательно покачал головой, и слезы размазались у него по щекам.

— Я даже не знаю, кто это такой.

— Зачем же ты откопал его бедные кости и попытался от них избавиться?

— Не знаю.

— Как это так? Ты делаешь и сам не знаешь зачем?

— Иногда. Если мне кто-то приказывает.

— А кто приказал тебе избавиться от этих костей? Засунуть туда железа и бросить в море? Кто тебе велел это? — допытывался Маккендрик.

— Не помню.

— А может, это была твоя собственная идея?

Рико содрогнулся, словно одна мысль об этом наполняла его ужасом:

— Нет.

— Тогда чья?

Рико заглянул в пустые глазницы. Его лицо сделалось еще мрачнее, словно он смотрелся в зеркало и видел собственный моральный облик. Подняв руки, он коснулся щек, как бы желая проверить, есть ли под ними кости.

— Это череп Ричарда Чентри? — спросил Маккендрик.

— Не знаю. Клянусь Богом, не знаю!

— А что ты знаешь?

— Немногое, — пробормотал он, глядя в пол. — Я всегда был туп.

— Это правда, но не до такой же степени. В прежние времена ты умел о себе позаботиться, Рико. Бегал за девушками, но не позволял им водить себя за нос. Ты бы не совершил убийство ради какой-нибудь бабы, которая повертела перед тобой задницей. Для этого у тебя хватало ума.

Рико начал что-то бормотать себе под нос, слишком тихо, чтобы можно было разобрать.

Маккендрик наклонился вперед.

— Что ты говоришь, Рико? — резко спросил он. — Говори громче, парень, это может быть важным!

Рико послушно кивнул головой:

— Это и есть важно. Я не имел с этим ничего общего.

— Ничего общего с убийством?

— Да. Это все ее делишки. Моя совесть чиста. Она велела мне закопать его, и я исполнил. Потом, через двадцать пять лет, велела откопать снова. Больше я ничего не сделал.

— Ничего больше ты не сделал, — тихо, язвительно заметил Маккендрик. — Всего-навсего похоронил убитого человека, а потом откопал его и попытался утопить кости в море. Зачем тебе было это делать, если ты не убивал его?

— Она мне велела.

— Кто?

— Миссис Чентри.

— Велела закопать труп мужа?

Маккендрик поднялся с кресла и наклонился над допрашиваемым, который начал покачивать головой то влево, то вправо, словно стараясь стряхнуть с себя тяжесть его тени.

— Это не был труп ее мужа.

— А чей?

— Какого-то человека, который однажды позвонил в дверь, примерно лет двадцать пять назад. Он хотел повидаться с мистером Чентри. Я сказал ему, что мистер Чентри работает в своей мастерской и что он никого не принимает без предварительной договоренности. Но человек заявил, что его он наверняка примет, как только услышит фамилию.

— А как была его фамилия? — спросил Маккендрик.

— Мне очень жаль, но я не помню.

— Как он выглядел?

— Обыкновенно. Был бледный и слабый, как будто больной. Я только помню, что говорил он с трудом, словно пережил инсульт или что-то в этом роде. Голос у него был как у старого бродяги, хотя ему было не так уж много лет.

— Сколько примерно?

— Лет тридцать. Во всяком случае больше, чем мне тогда.

— А во что он был одет?

— В какие-то жалкие тряпки. На нем был коричневый костюм, явно не по росту. Я еще подумал тогда, что, наверное, он получил его от Армии Спасения.

— Ты отвел его к мистеру Чентри?

— Она это сделала. Потом они довольно долго разговаривали втроем в мастерской.

— О чем они говорили? — спросил я.

— Я не слушал. Она закрыла за собой дверь, такую толстую, дубовую, толщиной не меньше трех дюймов. Спустя какое-то время миссис Чентри вышла вместе с ним и проводила его до ворот.

Маккендрик презрительно кашлянул:

— Да ведь ты только что сказал нам, что сам его хоронил. Ты отказываешься от своих предыдущих показаний?

— Нет, сэр. Это случилось позднее, в конце недели, когда он явился с женщиной и маленьким мальчиком.

— Какой женщиной? Каким мальчиком?

— Ей было около тридцати. Довольно стройная, но в общем ничего особенного, довольно заурядная брюнетка. Мальчику было лет семь или восемь. Он вел себя очень спокойно, не задавал никаких вопросов, как другие дети. Кажется, он за все время не произнес ни слова. И ничего удивительного. Очевидно, он присутствовал при том, что случилось.

— А что случилось?

— Точно я не знаю, — медленно начал Рико, — я при этом не присутствовал. Но когда все было кончено, в оранжерее остался лежать в старом мешке его труп. Она сказала мне, что с ним случился удар, он упал, стукнулся головой и умер на месте. И что я должен его похоронить, потому что она не желает неприятностей. Еще она сказала, что если я окажу ей услугу и закопаю его, она тоже будет ко мне добра…

— Поэтому ты уже двадцать пять лет не вылезаешь из ее постели, — с отвращением проговорил Маккендрик. — А тот бедняга все это время лежал в земле в качестве удобрения для ее орхидей. Ведь так?

Рико опустил голову и принялся всматриваться в исцарапанный пол у своих ног.

— Может, и так. Только я его не убивал.

— Но скрывал преступника, кем бы он ни был. Кто же его убил?

— Не знаю. Меня при этом не было.

— И лежа с ней в кровати в течение двадцати пяти лет, ты не нашел времени спросить, кто его убил?

— Нет, сэр. Это было не мое дело.

— Зато теперь оно твое. Вы все в этом замешаны, надеюсь, ты это понимаешь… Ты, мистер Чентри, его жена и та брюнетка с маленьким мальчиком. — Маккендрик снова поднял череп и придвинул его, как напоминание о смерти, к самому лицу Рико. — Так ты уверен, что это не мистер Чентри?

— Нет, сэр. То есть да, сэр, уверен, что это не он.

— Откуда тебе это известно? Ведь ты закопал его в мешке?

— Она сказала, что это тот, второй, мужчина в коричневом костюме.

— И ты основываешься только на ее словах?

— Да, сэр.

— На словах миссис Чентри?

— Да.

Маккендрик бросил еще один долгий мрачный взгляд на череп, после чего перевел глаза на меня:

— Вы хотите задать какие-нибудь вопросы?

— Да, капитан, благодарю вас. Разумеется, хочу. — Я повернулся к Рико: — Если предположить, что этот череп принадлежит не Ричарду Чентри, то что, по твоему мнению, могло с ним случиться?

— Мне всегда казалось, что он просто ушел.

— Почему?

— Не знаю.

— Ты видел его с тех пор? Получал от него какие-нибудь известия?

— Нет. Он оставил письмо… Вы, наверное, видели его в музее.

— Видел. Когда он его написал?

— Не знаю.

— После убийства того мужчины и перед своим уходом?

— Я не знаю, когда он его написал. С тех пор я никогда его больше не видел и не разговаривал с ним.

— А миссис Чентри не говорила тебе, куда он ушел?