Голубой молоточек. Охота за сокровищами (СИ) - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 41

— Нет, не видела. Когда я пришла, яма была уже засыпана.

— Откуда ты здесь взялась?

— Я заметила свет в оранжерее. Спустилась вниз и увидела большую кучу земли. Вы думаете, они закапывают труп? — Ее голос звучал тревожно, но я уловил в нем деловитые нотки, как будто она говорила о ночных кошмарах, которые наконец осуществились наяву.

— Не знаю, — ответил я.

Мы поднялись по склону холма к ограде и, медленно бредя вдоль нее, подошли к дорожке, ведущей к дому родителей Дорис. Наверху нас ожидала Рут Баймейер.

— Что, по-вашему, нам следует делать? — спросила она.

— Я позвоню капитану Маккендрику.

Она оставила меня одного в кухне. Я еще раз попытался разглядеть в окно, что происходит в оранжерее, но увидел только пересекавшийся оконными переплетами свет, среди которого время от времени мелькали какие-то тени.

Маккендрика не оказалось в кабинете, и телефонистка полицейского управления некоторое время пыталась его разыскать. В минуту ожидания мне пришла в голову мысль, что Маккендрик, будучи еще молодым полицейским, знал Чентри. Не придется ли ему вскоре снова его увидеть?

Капитан оказался дома. Трубку взяла какая-то женщина, полуофициальный тон которой свидетельствовал о раздражении, но одновременно выражал покорность судьбе.

После кратких объяснений мне удалось склонить ее к тому, чтобы она позволила переговорить с мужем. Я рассказал ему, что происходит в оранжерее.

— Выкапывание ям в собственной оранжерее не является преступлением, — заявил он. — Официально я не имею права вмешиваться. Черт возьми, она может пожаловаться на меня городским властям.

— Если только они не закапывали труп.

— А вы видели, что они это делали?

— Нет.

— Тогда что, по-вашему, я должен делать?

— А вы подумайте, — ответил я. — Люди не выкапывают ни с того ни с сего таких ям и не засыпают их снова просто ради развлечения.

— Люди иногда проделывают странные вещи. Может, они что-то ищут?

— Что, например?

— Неисправную канализационную трубу. Я знал таких, что раскапывали весь двор, разыскивая дырявый участок трубы.

— Люди типа миссис Чентри?

Он немного задумался.

— Думаю, будет лучше, если мы закончим этот разговор. Если вы намерены что-то предпринять, я не хочу ничего об этом знать.

— Есть еще одна вещь, о которой вы не хотите знать, — заявил я. — Но я хочу сказать вам о ней.

Маккендрик раздраженно вздохнул, а может, застонал:

— Только поскорее, ладно? У меня еще много дел, а время уже позднее.

— Вам знакома молодая женщина по имени Бетти Сиддон?

— Еще как знакома! Она не раз морочила мне голову.

— Вы ведь не видели ее сегодня вечером, не так ли?

— Нет.

— Похоже, она исчезла.

— Как давно?

— Уже несколько часов.

Маккендрик начал на меня орать; его злость была странным образом перемешана с насмешкой.

— Боже мой, да ведь это еще ничего не доказывает! Вы могли бы утверждать, что она пропала, если бы ее не было неделю или две.

— Ну, давайте подождем лет двадцать, — отозвался я. — К тому времени мы все помрем.

Собственный голос, высокий и дрожащий от бешенства, показался мне незнакомым. Маккендрик, напротив, стал говорить тише, словно желая подать мне добрый пример:

— В чем дело, Арчер? Вы что, помешались на этой девушке, или как?

— Я волнуюсь за нее.

— Ладно, я велю своим людям поискать ее. Спокойной ночи.

Я остался сидеть с глухой трубкой в руке, испытывая ярость и боль, уже знакомые мне. Все дело в том, что я жил на стыке двух миров. Один из них был реальным, в котором человеческая жизнь редко была свободна от опасности и острие действительности выглядело по-настоящему грозным. Маккендрик, по-видимому, действовал в другом мире — в гуще условностей и предписаний, где официально принималось к сведению только то, что было заявлено столь же официально.

Сидя в темной кухне, я видел работу двоих могильщиков, которая приближалась к концу. Яма уже была засыпана. Мне показалось, что они берут горсти срезанной зелени и разбрасывают ее по свежей земле. Наконец Рико поднял какой-то коричневый мешок, закинул его за спину и подошел к стоявшему во дворе автомобилю. Открыв багажник, он бросил туда свой груз.

Миссис Чентри погасила свет в оранжерее и вслед за Рико вошла в дом.

Я сел в машину, съехал с холма и припарковался сразу же за углом улицы, которая вела к дому миссис Чентри. Хотя события этой ночи превосходили мое понимание, я уже начинал вживаться в их ритм. Не прошло и пятнадцати минут, как я увидел свет автомобильных фар, — машина ехала от дома Чентри. За рулем сидел Рико. Он был один. Проехав мимо меня, автомобиль свернул в сторону автострады.

Я двигался сзади на некотором расстоянии, однако достаточно близко, чтобы заметить, что он занял полосу, ведущую на север. В это время суток на автостраде было еще довольно оживленное движение; машины ползли в туннеле вечерней темноты, словно бесконечная светящаяся гусеница. Мы миновали освещенные башни университета, забитые до отказа здания студенческого городка — место моей вчерашней встречи с Дорис, узкий перешеек, ведущий к пляжу, на котором было обнаружено тело Джейка Уитмора.

Рико держался автострады, а я ехал следом, Когда мы проехали город, движение постепенно уменьшилось; теперь по шоссе двигались только грузовики, автомобили путешествующих по ночам туристов и прочий транспорт, встречающийся за пределами города.

Неожиданно он свернул с автострады, сначала направо, а затем налево, под виадук. Я отъехал на боковую дорогую и некоторое время выжидал, находясь вне его поля зрения, после чего двинулся с потушенными фарами за ним, в направлении побережья.

Целью его поездки оказался деревянный мол, выходивший далеко в море. В трех-четырех милях впереди стояло несколько буровых вышек, сверкавших огоньками, наподобие рождественских елок. Далеко к северу сиял гигантский столб горящего газа, словно грозная статуя Свободы западного побережья.

На фоне этих многочисленных огней я отчетливо видел Рико; он направлялся к молу, согнувшись под тяжестью закинутого за спину мешка. Выйдя из машины, я двинулся следом за ним, постепенно уменьшая разделявшее нас расстояние. Когда он подошел к краю мола, я уже был за его спиной.

— Брось это, Рико! — приказал я. — И подними руки!

Он сделал усилие, пытаясь перебросить мешок через барьер, однако тот, ударившись о верхнюю перекладину, с шумом свалился на доски мола. Рико резко повернулся и набросился на меня. Уворачиваясь от его кулаков, я несколько раз ударил его по корпусу, а затем в челюсть. Он повалился и некоторое время лежал неподвижно. Обыскав его, я не обнаружил оружия.

Развязав веревку, я вытряхнул содержимое мешка на доски. Там оказались покрытые слоем грязи человеческие кости, поврежденный череп и ржавые части автомобильного двигателя.

Рико застонал и перевернулся набок. Потом с трудом поднялся и двинулся в мою сторону; он был тяжелый и сильный, но у него была плохая реакция. Его незащищенная голова бессильно покачивалась. Я не стал его бить, сделал шаг назад, вынул револьвер и велел ему успокоиться.

Вместо того чтобы послушаться, он повернулся и, пошатываясь, побежал к выходящему в море краю мола. Он начал было карабкаться на барьер, но безуспешно: ноги его соскальзывали со ступенек. Был отлив, и поверхность моря виднелась далеко внизу.

Не знаю почему, но я был уверен, что Рико не решится спрыгнуть в темные волны. Я спрятал револьвер и ухватил его за пояс, а затем втащил обратно на мол и придержал в таком положении.

Потом, когда он успокоился, я отвел его к своему автомобилю, захлопнул за ним дверцу и только тогда до меня дошла причина моего удовлетворения. Двадцать лет назад возле такого же испачканного машинным маслом мола я боролся в воде с одним человеком по фамилии Паддлер и утопил его.

Рико, какие бы грехи ни лежали у него на совести, помог мне искупить один из моих собственных.