Выбор единорога (СИ) - Якубова Алия Мирфаисовна - Страница 7

– Да никаких проблем, собственно, и нет. Так…

– Пусть так. Говори, как есть!

– Ты знаешь, что тебе сложно возражать, когда ты лежишь обнаженная в моих объятьях?

– Знаю. Поэтому колись давай!

– Ну… я видел, как вы близки с Иветтой. Причем можете не говорить и не прикасаться друг к другу, а это все равно заметно. Вы тянетесь друг к другу.

– Да. Это узы стаи. Наши звери всегда и везде узнают друг друга и чувствуют. Могут позвать за многие километры и будут услышаны.

– Вот-вот. Я оборотень, но никогда не испытывал чувства такого единения, - вздохнул Андре, зарывшись носом в мои волосы.

– Но это от того я так чувствую Иветту, что являюсь ее кайо.

– А Крис? Как ты его ощущаешь?

– Хм… Как нечто родное, близкое. Он - урра моего прайда, а значит - часть меня как патры. Его зверь всегда будет искать защиты у моего и поддерживать меня.

– Его тянет к тебе?

– Думаю, да, но не так, как ты полагаешь. Эта тяга коснуться, перенять запах, почувствовать себя причастным. И все-таки это не создает особых неудобств, так как леопарды - одиночные, а не стайные хищники. Волки хуже.

– Куда уж?

– Большая нужда в прикосновениях и абсолютное чувство защищенности лишь в стае. Очень немногим по силам одинокий образ жизни вдали от стаи.

– Все это очень… любопытно, - Андре перекатился на живот и повернул ко мне голову. - Я никогда не чувствовал себя частью чего-то похожего, что могло бы меня защитить. Разве что в глубоком детстве, с матерью. Но это был относительно недолгий период жизни.

– Расскажи о ней и о том, как ты стал магом. Если тебе, конечно, не больно вспоминать об этом, - осторожно попросила я.

– Боль… она ушла, оставив лишь горечь и тоску. С тех пор прошли не годы, века… но ты имеешь право знать.

Нас, единорогов, всегда было мало, хотя во времена моего рождения встречались чаще.

Так сложилось, что моя мать всегда была ближе к людям, чем к соплеменникам, поэтому и жила с первыми. Моим отцом стал один из изгнанников нашего племени, как мне сказали потом. Я его никогда не видел, хотя знаю, что сейчас он уже умер. Его роль в моей жизни ограничилась лишь зачатием.

Единороги живут очень долго. Они не абсолютно бессмертны, как наги или живучи, как драконы, но тем не менее.

На момент рождения Андре, его матери Верине уже было более четырехсот лет, и этот городок был пятым на ее памяти, где она решили задержаться.

Городок как городок. Небольшой, торговый, с замком королевского вассала, и расположен так далеко на севере Италии, что это уже почти Франция. Хотя это волновало жителей лишь в периоды уплаты податей.

Верина обустроилась даже не в самом городке, а в крохотном домике на окраине. Практически на границе леса. Местные посчитали ее знахаркой, и женщина не спешила разочаровывать их, так как действительно знала толк в травах и пользовала тех, кто решался обратиться за помощью.

То, что она жила одна, порождало немало толков, но все странности списывались на то, что знахарок без них не бывает. А эта хоть не уродливая старуха, а настоящая красавица.

Верина не походила на местных женщин: высокая, статная, но самое главное - у нее были очень светлые волосы при карих глазах. Не сказать, что в этих краях блондинок не было совсем, но очень мало.

Когда беременность Верины стала очевидна любому, слухов поползло еще больше, но немногие приобретенные друзья постарались как можно быстрее заткнуть злые языки, и им это почти удалось.

Андре родился не в доме на мягкой постели, а в лесу, в шалаше, под последние капли ночного дождя. Это убежище Верина выстроила в самом глухом уголке леса задолго до родин. Ни одну повивальную бабку ни подпустила бы она ни к себе, ни к ребенку.

Прежде чем разрешится от бремени, женщина почти сутки металась по лапнику, служившему ей ложем. Крохотную поляну огласил первый младенческий крик. Не было родни или членов табуна, дабы помочь ему войти в мир. Только мать и дитя. А в течение первого часа, как и должно, произошло первое превращение.

Лишь слегка спеленатое новорожденное дитя изменилось, вместо него появился белоснежный единорожек. Правда, рога еще и в помине не было. Лишь серебристая звезда на том месте, где ему суждено вырасти. Жеребенок судорожно перебирал копытцами, силясь встать на неокрепшие ножки. Но пока не удавалось.

Изменилась и сама Верина. Белый с серебристой лунной гривой единорог склонился к своему детенышу. Перемена помогла справиться с последствиями родов, вернула силы. Теперь нужно исполнить первый долг матери - накормить дитя молоком.

Вскоре после этого единорожек вновь стал младенцем. Следующее превращение ожидается не ранее, чем лет через пять, и только по зову матери. Самостоятельно это станет возможным лишь годам к четырнадцати, точнее к половому созреванию по человеческим меркам. Хотя у единорогов больше этапов взросления. Например, удивительные силы тоже начинают появляться где-то в четырнадцать, когда вырастает первый рог, но взросление заканчивается позже, лет в двадцать пять, а после этого единорог стареет очень-очень медленно.

С самого детства Андре знал, что отличается от других детей. И дело не только в практически белых волосах и пронзительно-синих глазах, которые с самого рождения так и не поменяли свой цвет. Мальчик был гораздо сильнее других ребят, и мог вытворять множество вещей, которые другие посчитали бы странными: например по запаху различать свойства трав, видеть в темноте, как кошка. И, конечно, никому нельзя было рассказывать, что время от времени он с матерью уходит в лес, где становится другим. И это так здорово! Но запретно.

Когда Андре стал чуть взрослее, то часто спрашивал мать:

– Почему мы от всех таимся, особенно когда меняемся? Это грех?

– Нет, сынок. Конечно, нет!

– Тогда почему мы сторонимся других людей?

– Просто мы к ним не принадлежим. Мы не люди, а более древние существа - единороги. Но если об этом узнают, то мы можем погибнуть. Они не любят непохожих.

– Тогда почему нам не уйти к своему народу?

– Их очень сложно отыскать. Нас слишком мало, дорогой. И будет еще меньше, если мы не поостережемся.

– Я всегда осторожен!

– Дай-то бог!

Верина улыбнулась сыну. Еще года три, и начнется взросление, появится рог. У них еще есть время, чтобы она успела объяснить особенности их существования. Конечно, лучше бы сыну иметь перед глазами и пример других из его народа, но… Что ж теперь поделать?

Не смотря ни на что у нее есть множество причин гордиться сыном. Рослый, красивый, добрый и отзывчивый. Очень открытый мальчик. Худоват немного, но это пройдет, когда начнется пора взросления. К тому же человеческие мальчишки в городе вообще почти сплошь худосочные голодранцы. Да и бездельники. Уж что-что, а это точно к Андре не относится. Его пытливый ум постоянно требовал себе занятия. Конечно, не обходилось и без мелких неприятностей типа ссадин и шишек, но все заживало на нем очень быстро. Это тоже могло послужить источником подозрений.

Андре боготворил мать, ведь она была единственным дорогим ему существом. Он жадно впитывал все, чему она его учила, но это не могло насытить его тягу к знаниям. Лет с одиннадцати Андре начал мечтать научиться грамоте. Неслыханная роскошь для простолюдина. К сожалению, этого Верина сыну дать не могла. Но вскоре мальчик вошел в пору взросления, и появились совсем другие заботы.

Мальчик становился юношей, но человеческий аспект - это лишь тень того, что происходило с юным единорогом. У Андре начал расти рог, а вместе с тем и проявлялась природная магия, которой обладал его народ. Она возникала стихийно из-за сильных эмоций, и именно от них следовало избавляться, загнать под контроль.

Отправляясь в глубь леса и превращаясь вместе с сыном, Верина говорила:

– Эмоции всегда вторичны у нашего народа. Поэтому тебе нужно учиться справляться с ними.