Полночная злодейка - "Elza Mars" - Страница 56

Клара с вызовом задрала голову.

— Не понимаю, о чём это вы?

Петроний осмотрел ядовито-зелёное платье куртизанки: оттенок, бросающийся в глаза, обтянутый лиф, призивно выделявший все её прелести, и фасон наряда вульгарен. Мужчина переключил взгляд от глубокого декольте на её яркий макияж…почти такой, как у…как у…

— Вы разоделись, как шлюха!

Нарумяненные скулы Клары потемнели.

— Петроний, а чему вы удивляетесь? — Она закинула голову ещё выше. — Я и есть шлюха.

— Вы не шлюха!

Груди её тяжело поднимались, ведь их не прятал глубокий вырез.

Клара заставила себя прикласть видимые усилия, чтобы держать себя в руках, перед тем, как сумела сказать:

— Мне некогда с вами болтать. Прошу, отпустите меня.

— Клара, если что произойдёт, вы обязаны оповестить меня.

— Ничего не произошло.

— Я окажу вам помощь.

— Ничего не произошло!

— Клара…

— Клара! — внезапно раздался за дверью голос.

Оба обернулись к дверному проёму, там стояла хозяйка заведения. Взоры, которыми перекинулись две особы, лишь подтвердили речи Петрония.

Мадам Люсиль проговорила командным тоном:

— Клара, прошу, возвратись к себе в спальню.

— Нет, я обязана…

— Идите к себе! Я улажу дела с мистером Делосом.

— Мадам Люсиль, мне нужно…

— Немедленно ступайте к себе. Я поговорю с вами позднее.

Петроний, ничего не произнеся во время такого диалога, ощутил то мучение, которое тяготило Клару, когда женщина освободила у него свою руку и, ничего не сказав, прошла мимо хозяйки и ушла из помещения через заднюю дверь.

Наступила тишина. Мадам Люсиль приблизилась к Петронию ближе.

Возбуждение его было настолько видно, что мадам проговорила:

— У Клары имеются личные мотивы переживать, потому она не соображает, что произносит. Вопреки моему совету, она затеяла одно дело, которое никому не принесёт пользы. Я рада, что Клара меня послушала. — Мадам Люсиль перевела дыхание. — Тем не менее мне грустно видеть, что она опечалила вас…наверное, даже ошеломила либо оскорбила. Это не прощаемо. Господин, по уставу моего заведения не разрешается, чтобы с влиятельными клиентами обходились так, без гостеприимства. Если пройдёте ко мне в кабинет, я возвращу ту сумму, которую вы внесли вперёд за услуги Клары. С сего дня можете считать, что наш контракт рассторгнут и вы свободны.

Речи хозяйки заведения были внезапны для Петрония, что мужчина застыл:

— Вы предлогаете мне рассторгнуть контракт с Кларой… Это приказ?

— Нет.

Мужчина выдохнул свободно, с облегчением сказал:

— Значит, что бы ни произошло, это не важно. Сделка заключена из добрых побуждений, по этой же причине остаётся в силе.

— Как вам угодно, господин.

В сказанном хозяйки борделя слышалось одобрение, и из-за этого Петроний малость удивился, когда женщина вцепилась в его руку и остановила в тот миг, когда он намеревался уже обойти её и пойти за Кларой.

Мужчина поразился и той настойчивости, с которой женщина сказала:

— Нет, пожалуйста. Кларе какое-то время надо побыть наедине с собой. Я прошу вас пока не приходить к ней — до того момента, пока ей не полегчает.

— И как долго мне ждать?

— Пару дней…неделю…возможно, больше.

Он не ответил.

— Милый мистер Делос, вы, несомненно, соображаете, что в моём заведении не найдётся ни одна девушка, которая не будет счастлива удовлетворить ваши нужды в данный момент.

— Мадам Люсиль. — Фраза Петрония обретала твёрдость. — Вы, думается, сознаёте, что-то, что я чувствую к Кларе выходит за рамки контракта о её услугах. Поверьте мне, что бы ни печалило Клару настолько сильно, я стремлюсь протянуть ей руку помощи.

— Господин, поверьте мне, что вопрос совсем не в том, доверяю я вам или…

Эта речь причинила боль Петронию, он не сумел что-либо произнести в ответ.

Мадам Люсиль продолжила:

— Если вы реально желаете проявить о Кларе заботу, дайте ей возможность побыть наедине с собой. Ей необходимо это.

Петроний вырвал свою руку, в которую вцепилась мадам Люсиль, внимательно всматриваясь ей в лицо. Оно было непроницаемо. Спустя минуту он ушёл, хотя ему этого не хотелось.

Пуанти находился в замечательном настроении, когда взбирался по ступеням своего городского дома. Сердце мужчины билось радостно. Ещё пару часов, и всё разрешится. Он толкнул дверь и прошёл в коридор. Тут ему навстречу ринулся прислужник.

— Болерий, слушай меня внимательно, — кинул слуге Пуанти. — Твоё безделие завершается. Сегодня вечером я отправляюсь на важную встречу, и у меня есть пара часов, чтобы привести себя в порядок. Немедленно приготовь мне ванну, свежее бельё и позаботься об обеде. Скажи остальным слугам, чтобы не теряли время попусту. Им не поздоровится, если они станут лоботрясничать. Понятно?

— Понятно, хозяин.

— Тогда ступай!

Но испуганный слуга мялся, и Пуанти зарычал:

— Что ты телешся?

Болерий робко шагнул вперёд с письмом в руке.

— Вам прислали конверт, хозяин.

Конверт… Пуанти, внезапно непонятно чего испугавшись, замер. Нет… Капитанша Уитос не могла отправить новое послание, которое разбило бы его планы в последний миг. Лишь сейчас, когда он настолько близок к цели возвратить себе свою драгоценную дочь обратно.

Пуанти вырвал из рук раба огромное послание, вскрыл его и прочитал:

«Милый мой Жером! То, как Вы ушли от меня, и мои опасения за судьбу вашей дочери вынудили меня сильно понервничать. Одно Ваше слово прогонит все мои опасения. Моё счастье всецело зависит от Вас, господин, как и умиротворение моей души. С такой вот неизменной мыслью я надеюсь скоро хоть что-то от Вас услышать. С любовью к Вам, Марсела.»

Заросшее бородой лицо Пуанти заполыхало от ярости. Как посмела эта чёртова колдунья потревожить его своими жалостливыми переживаниями в такой момент? Отчего она позволяет себе настолько нагло требовать от него чего-либо? Неясный гнев овладел им.

Пуанти разорвал аккуратно настроченное письмо Марселы на мельчайшие куски и швыранул их под стол.

— Хозяин, вы дадите ответ?

Пуанти обернулся к нему с таким яростным взором, что испуганный темнокожий раб на негнущихся конечностях отошёл назад и исчез.

Пуанти взгромоздился по ступеням к себе в спальню, и перед его глазами всплыл облик красивой дочери.

Про себя он прошептал Габриэль:

— Осталось совсем немного, родная моя, и ты опять вернёшься домой. Я больше никому не разрешу нас разлучить.

Наступила очередная ночь. Третья. Габриэль стояла перед зеркалом, изучая себя в зеркале капитанской каютной комнаты. Время шло слишком долго и одновременно быстро, а каждый миг был наполнен и радостью, и мучением. Габриэль рассуждала, что мордашка, которую она рассматривает в серебристом маленьком зеркале, изменилась. С того момента, как она в первый раз увидела хищный взор золотых карих очей Раптора, пролетело немного времени, но уже не вернуть из прошлого ту девочку из монастыря с туго заплетёнными косичками и неиссякаемым бунтарством в душе. Навека канула в лету полудевочка-полуженщина, которая мечтала всё испытать в жизни, но чьи понятия о жизни были очень далеки от настоящей реальности.

Габриэль больше не являлась той неумелой девицей, которая наслаждается своей молодостью и свежестью. Сейчас её оскорбляли прежние понятия о жизни своей примитивностью. Сейчас Габриэль начала понимать, что реальная жизнь не сводится к красивым нарядам, в которые она облачится в один замечательный день, к городам или странам, в которые поедет, путешествуя, либо к тем гражданам, которые встретятся на её пути.

Настоящая жизнь и счастье не зависят от денежных средств и богатства, к которому стремится большинство граждан. Настоящую полноту жизни даёт невыразимое словами хрупкое соединение одной души, её внутренней сущности, с душой другого человека. Это взаимное дополнение не имеет ничего общего с физической близостью. Рей или Раптор — являлась тем естественным дополнением души Габриэль, её существа, с которой жизнь становилась реальной, настоящей, полнокровной. До Габриэль дошла эта правда и она, осознав и усвоив это, приняла и радость физического наслаждения… Габриэль предвидела и полную боли неотсрочность расплаты за эту радость, ведь своего папу девушка тоже любила. Габриэль не обманывала себя. Рей не отступит от выдвинутых ею требований, а папа скорее позволит себя стереть в порошок, чем будет рисковать жизнью дочери. И Габриэль не в силах поменять обстоятельства и сократить пропасть, разделяющую её с Рей… Несмотря на их любовь, Рей будет той, кто сохранил ей верность за все прошедшие годы преследований. Эта женщина, которой восторгалась и вместе с тем вынуждала страдать от беспощадности своих суждений, затронула душу Габриэль…