Дело одинокой канарейки - Дельвиг Полина Александровна - Страница 58

Дверь открыл худой лохматый паренек в очках. Увидев перед собой незнакомую взвинченную женщину, он удивленно поднял брови.

– Привет. – Даша бесцеремонно отстранила его в сторону и вошла. – Я знаю, ты – Саша. Анька тут?

– Нигде от тебя покоя нет! – послышался из глубины квартиры знакомый голос. – Представляешь, эти негодяи обвели нас вокруг пальца. На, послушай.

Даша влетела в комнату, присела на кровать рядом с Петровой и буквально уткнулась в диктофон ухом. Из маленькой черной коробочки раздавался чей-то залихватский свист.

Несколько раз она порывалась открыть рот и откомментировать ситуацию, но Аня предостерегающе поднимала палец и выразительно вращала глазами. Наконец запись кончилась.

– Что это такое? – В Дашином голосе звучала растерянность.

– Что это такое? – зловеще переспросила Петрова и вынула кассету. – Это твоя тупость и глупость. Дурость это твоя, вот что. Теперь оригинальную запись мы никогда в жизни не услышим. Твои чехи за то время, пока мы думали, купили чистую кассету, записали на нее всякий бред и либо хотели нам ее подсунуть вместо настоящей – проверить твою реакцию, либо просто перестраховались, решив посмотреть, как мы будем себя вести. Ну а ты, разумеется, превзошла все их ожидания... Спасибо, Санек, извини, что побеспокоили.

– Так ты не возьмешь его с собой? – сосед кивнул на диктофон.

– На кой черт он мне нужен? Изучать песни и пляски народов мира?

– А может, все-таки взять? – робко возразила Даша. – Я посижу, послушаю, а вдруг там фоном что-то есть?

– Каким фоном? – Голос Ани стал подозрительно спокойным. – Конечно. Санек, будь другом, одолжи этой сумасшедшей диктофон. И наушники, если есть. Пусть ходит, слушает, пока опять нормальной не станет.

– В каком смысле? – надулась Даша.

– В том смысле, что любой нормальный человек, послушав эту бесценную запись, безусловно сошел бы с ума, а поскольку ты с него уже сошедшая, то теперь имеешь реальный шанс вновь стать нормальной. Так что надевай наушники, ходи и слушай.

– А мне почему-то кажется, что где-то я это уже слышала... – упрямо возразила Даша.

Вяло переругиваясь, подруги вернулись в квартиру. Даша прижимала диктофон к груди, будто некое сокровище. Ей просто не хотелось верить, что столько стараний и страданий пропало зря и, возможно, настоящей ленты они так никогда и не получат.

Прокрутив кассету в двадцатый раз, Даша поняла: чуда не произойдет. В сердцах она схватила аппарат и отшвырнула его в сторону. Диктофон упал и раскололся на две половинки. Даша вскрикнула и со страхом посмотрела на подругу. Но Петрова неожиданно рассмеялась.

– Давай, Рыжая, круши подряд все, что можешь. Это уже второй за сегодняшний день. Еще чуть-чуть – и окружающие скинутся тебе не только на обратный билет, но и на пожизненную пенсию, лишь бы никогда больше не видеть твои рыжие лохмы. Боже, Боже, за что мне это...

– Может, Эдику позвонить? – робко предложила Даша. Она твердо знала, что из состояния депрессии женщину может вывести только любимый мужчина. – Что-то мы давно ему не звонили...

Анна подняла голову и пристально посмотрела на подругу.

– А знаешь, что самое смешное? Я уже не уверена, что хочу видеть Эдика. То есть вообще. Твое появление отбило у меня всякие желания и веру в светлое будущее. – Она прикрыла глаза ладонью и замолчала.

Даша испуганно наблюдала за подругой.

– Так значит... все? Значит, ты мне больше не поможешь?

Не открывая глаз, Анна покачала головой и негромко сказала:

– Не переживай, помогу. Но совсем не ради тебя. Мне кажется, что теперь проблемы ожидают нас обеих. На этот раз ты действительно влезла во что-то серьезное. – Она потерла виски. – Итак, кассета накрылась. Что еще у нас имеется?

– Зубатый Мусса, – поспешила отозваться беспокойная гостья. – Ворон и пальма. – И вдруг без всякого перехода жалобно затараторила: – Анечка, прости меня, пожалуйста, я больше так никогда не буду. Я стану очень, очень осмотрительной. А что касается Эдика, то мне кажется, что ты ему очень понравилась. Только он стесняется тебе об этом сказать. Хочешь, я ему позвоню?

– Нет!!! – рявкнула Петрова. – Единственное, о чем я тебя прошу: если ты хочешь остаться у меня жить, если ты хочешь, чтобы я тебе помогала – не лезь в мою личную жизнь. Поняла?

– Хорошо, – кротко согласилась Даша. – Как скажешь, так и будет. А ты сейчас куда?

– На работу. – Анна скинула домашнюю рубашку и натянула свитер. – Хочу от тебя отдохнуть. И так целый день в трубу вылетел, а мне еще надо кое-что доделать. Постарайся вести себя смирно. – Но, посмотрев на пригорюнившуюся подругу, Петрова безнадежно махнула рукой: – Ладно, хотя бы дом не сожги.

Звонок трезвонил до неприличия настойчиво. Даша с трудом разлепила глаза и посмотрела в темный потолок. Ей понадобилось некоторое время, чтобы понять, где она находится. Звонок не умолкал. Даша, кряхтя, приподнялась, спустила ноги с кровати и потрясла головой. В дверь уже стучали.

– Провались все пропадом, – пробормотала она и поплелась открывать дверь.

На пороге стояла великолепная Элеонора. Даша моментально пришла в себя:

– А ты чего тут делаешь?

Блондинка издевательски улыбнулась своей неизменно ослепительной улыбкой, которая на этот раз не предвещала ничего хорошего.

– Да, в общем, так, мимо проезжала, а потом решила: дай, думаю, заеду к тебе в гости, заодно подарок сделаю...

– Ты что, с ума сошла? – захныкала Даша. – Который сейчас час?

Пилюгина угрожающе надвинулась на нее всем корпусом,

– Нет, вы только посмотрите на эту нахалку. Рыжая, я тебе сейчас точно кудри вырву! Но для начала позволь тебя познакомить с одним молодым человеком.

Даша уже хотела послать ее ко всем чертям, но увидев, кого Элеонора собралась ей представить, тихонько охнула.

– Прошу любить и жаловать! – Блондинка одним движением вытащила у себя из-за спины мнущегося юношу и указала на него широким жестом: – Пан Клаус, мистер Пепкин – собственной персоной. Представляешь, какое у меня было лицо, когда этот субъект появился на пороге моей квартиры, в полночь, практически голый, и попросил его приютить?

Чех с несчастным видом переминался с ноги на ногу. Его сиротский облик еще больше усиливал тренировочный костюм ярко-розового цвета, который был ему явно велик.

– А чего это у него вид такой странный? – Даша впустила их в квартиру.

– Рыжая, – вздохнула Элеонора, – мне кажется, тебя просто судьба жалеет, подсовывая таких малахольных. Я бы на его месте давно натерла тебя на терке... Не догадываешься, что произошло? – Она зашла в комнату и огляделась. – Где пепельница? – Не обнаружив ничего подходящего, стряхнула пепел в горшок с цветами. – Так вот, довожу до твоего сведения: жена Митрича, эта сволочь Татьяна, которая в прошлом году мне сломала ноготь, никуда на самом деле не уезжала. Оказывается, она наконец-то решила застукать своего муженька с бабой и для этой цели придумала историю с поездкой в Грецию. Выждала, пока тот решит переночевать не у тещи, а в квартире, и заявилась посредине ночи. То, что вместо бабы она обнаружила мужика, про которого Митрич не мог сказать ничего внятного, а только ссылался на тебя, разозлило эту дуру еще больше. Теперь она уверена, что либо ее муж изменяет ей с другими мужчинами, либо они на пару с этим доходягой устраивали оргии, но женщины, козы и куры успели уйти раньше. В результате твой приятель в одних трусах вылетел в окно, благо это первый этаж, и бежал до Фили быстрее ветра.

– Он бежал от Полежаевской до Фили? – удивилась Даша и протянула Пилюгиной пепельницу.

– А что, по-твоему, ему оставалось делать? Он был практически голый, без копейки денег, по-русски не говорит. Хорошо хоть где-то на полпути его подобрал добрый человек и довез до моего дома.

Даша попыталась прикинуть расстояние, которое пришлось преодолеть несчастному.