Большая игра (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 41

Хотя у самого Иоанна в момент падения сына сердце чуть в пятки не провалилось. Но в целом он был доволен. Появился мотив удалиться с Земского собора хоть на несколько часов. Да и урок для дочери хороший получался. И не только для нее — вон как сынок переживает. Поэтому, держа обоих сорванцов за руки, Иоанн вышел из помещения и прошествовал в особняк, в котором вся королевская чета пока что проживала. До введения в эксплуатацию хотя бы их крыла дворца.

Кремль, ожидаемо, стоял на ушах. И не только адепты Сердца, но и, наверное, добрая треть его обитателей. Заметив Государя, ведущего этих двух сорванцов, они застывали и с каким-то облегчением выдыхали. Потому что прекрасно понимали последствия пропажи наследников.

Массовые казни, которые проводил Иоанн, никого не оставили равнодушным. Они не были какими-либо особо жестокими или кровавыми. Нет. Скорее даже механистичными и лаконичными. Людей просто убивали. Но вся столичная публика прониклась тем, что король сумел отловить всех причастных к покушениям. Ну, почти всех, докопавшись в самые сжатые сроки. И покарать их, невзирая на пол, возраст и былые заслуги.

Понятное дело, что по городу ходили байки о том, что казнили под шумок и тех, кто плохо себя вел и выступал, словно муха на стекле. Поэтому в голове у большинства обитателей московского кремля, кто знал о пропаже детей, уже прокручивались жутковатые сценки новых казней… со своим участием…

Наконец, эта процессия дошла до особняка. И поднявшись во внутренние покои, нашла там всю заплаканную Еву. Даже не заплаканную, а скорее зареванную.

Увидела Софью с Владимиром у нее аж глаза вспыхнули. Ей-ей по жопке им изрядно розог всыпала бы немедля. Даже несмотря на то, что сама порицало физические наказания детей.

- Ну? Что нужно сказать маме? — спросил тяжелым тоном Иоанн.

- Я больше не буду… — тихо промямлила Софья.

- Не слышу! — Рявкнул король от чего дочка аж присела.

- Я больше не буду, — повторила она, куда более громким и твердым голосом.

- А к кому ты обращаешься?

- Мама, я больше не буду так играть. Прости меня, — после небольшой паузы произнесла она чуть срывающимся голосом… впервые назвав Еву мамой. В то время как ее глаза налились слезами, а губы задрожали.

Ева встала и пошла к ней, раскинув руки, также «подмочив» дело новым потоком слез:

- Иди ко мне малышка…

Иоанн отпустил руку Софьи, и та бросилась в объятья королевы, зарыдав в три ручья. Вместе с Евой. Видимо до ее сознания наконец дошло, что она сотворила.

- А я? А меня? — тихо спросил Владимир.

- А ты — мужчина, — также тихо ответил отец сыну. — Тебе невместно плакать. Давай оставим их вдвоем. Пусть девочки поревут. Им это полезно. У нас с тобой есть дела.

- Мне было страшно, — доверительно, произнес сын отцу.

- Когда падал?

- Да.

- Это правильно. Ты сегодня познакомился со смертью. И только у дураков, она не вызывает страх. Пойдем ко мне в кабинет, поговорим…

[1] Казимир III Пяст получил этот титул после завоевания владений наследников Даниила Галицкого. Но он умер, оставив после себя только дочь. Аристократия Польши и Литвы признали своим законным правителем ее мужа. Аристократию же Руси никто не спросил, в связи с чем, чисто юридически, прав на титул короля Руси у королей Польши после Казимира III не было, а его использование носило самовольный и незаконный характер.

[2] Формально это были владения Великого княжества Литовского, но правитель у этого княжества и Польши был один и тот же и центр власти все же находился в Польше, в то время как Великое княжество Литовское выступало как подчиненная, младшая территория.

[3] Земли по Волге вплоть до дельты реки Иоанн забрал в королевский домен, отделив владения Белого ханства от Синего и Черного для лучшего контроля за степью. А также для дел торговых. И на этих землях организовал две провинции.

[4] Иоанн не стремился загнать в колхозы все 100 % населения и земли, держа там около 70 % угодий.

[5] Конные станции были аналогом МТС 1930-х годов с поправкой на эпоху. Это были большие конюшни с запасом фургонов, плугов, борон и прочих буксируемых приспособлений. Действовали преимущественно в интересах колхозов.

[6] Это значит, что половина колец высечена из листа металла, а вторая половина — соединена заклепкой. В данном случае — плоской заклепкой.

Часть 3 — Привал на вулкане

Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?

Воланд «Мастер и Маргарита»

Глава 1

1482 год, 15 март, Москва

Весна.

Многим людям она по душе, наполняя их сердца трепетом и радостью. Природа оттаивает. Природа оживает. Природа расцветает.

Иоанн же был в этом плане типичным носителем до крайности нестандартной оценки. Ранняя весна ему не нравилась категорически по вполне банальным причинам.

Снег начинал таять и все то дерьмо, что накопилось в его массиве за зиму, покрывало бренную землю одним сплошным ковром. Если добавить к этому слякоть, то картина становилась еще более целостной. Из-за чего, собственно, Иоанн и был особенно мрачный в это время года.

Понятное дело — пешком по всем этим «прелестям» он не ходил. Чай король, а не селянин. Но даже передвигаясь верхом на коне он все равно не мог избавиться от гнетущего чувства раздражения при виде всех этих весенних «красот».

Он-то наивно предполагал, что подобные вещи характерны для Москвы XXI века. Эпохи, где множество собак выгуливают всю зиму. И те, формируют своими экскрементами этот «ковер». Но нет. В XV веке животных, которые бегают и непрерывно срут где попало в непосредственной близости от крупных поселений людей оказалось еще больше.

Тут и лошади с их «продуктивными задницами», и многочисленные собаки — где домашние, а где и бродяжки, что вились вокруг поселения людей с надеждой на возможность урвать еды. А еще кошки, которые большей частью жили на улицах в те годы. И всевозможные дикие «пушистики», активно конкурировавшие с бродячими собаками и кошками за «место под солнцем», то есть, у кормушки. Из-за чего фекальный «ковер» по весне получался особенно плотным и добротным. В иных местах и десяти шагов просвета не наблюдалась.

Да, для растений то радость. Особенно по весне. Но эстетика…

Иоанн стоял у окна и смотрел на небо. Наблюдая за тем, как плывут облака. Опускать глаза по весне ниже он не любил…

- Красиво, — прошептал он.

- Красиво, — согласился нунций, который сидел на удобном диване в его рабочем кабинете.

Только король имел в виду небо, а Джулиано делла Ровере — обстановку в помещении. На минуточку первом полностью отделанном и введенном в эксплуатацию помещении дворца.

Два крепких и основательных дивана и четыре кресла из массива дерева, обитые кожей и мягкой набивкой. Такие тяжелые, что просто так и не подвинешь без особых усилий. С резными ножками, полировкой и прочими «рюшечками». Дюжина мягких стульев им под стать, только сильно легче.

Мощный дубовый стол с огромной монолитной столешницей — плахой. Слева и справа от «посадочного гнезда» шли колонки ящичков, закрывающихся на ключ. Рабочая же поверхность, частью отполированная, была покрыта зеленым сукном изумительного качества.

На нем стояли писчие принадлежности и зеленая лампа. А ацетиленовая, с зеленым стеклянным светоотражателем. И светила она намного ярче электрической своей товарки из «30-х», которой визуально подражала.

Под потолком — люстра. Тоже ацетиленовая, с зеркальным отражателем, дающим яркий, рассеянный свет.

Вдоль стен кое-где стояли шкафы. Такие же массивные и основательные, как и все в этом помещении. Из полированного дуба. Полки закрывались дверцами с прозрачным стеклом. А внутри книги. Много разных книг в дорогих, эффектных переплетах.

Вместо одного из шкафов располагался массивный сейф. Точнее весьма вместительный железный шкаф, покрытый декоративными панелями из полированного дерева. Толстая внешняя стенка давала прочность. Внутренняя была удалена от внешней на ладонь для пожарной безопасности. И тоже не отличалась особенной «жидкостью», чтобы в случае чего иметь максимальную температурную инерцию. Шкаф этот закрывался на механический кодовый замок с дюжиной колесиков с десятью позиций у каждого.