Жизнь и приключения Мартина Чезлвита - Диккенс Чарльз - Страница 66

• Предыдущая
• 66/228
• Следующая

– Это просто глупо, – сказал Мартин.

– Очень хорошо, сэр, – возразил Марк. – Рад это слышать, потому что, раз вы меня с собой не берете, вам будет легче, оттого что вы так думаете. А я с джентльменом не стану спорить. Я только говорю: будь я проклят, коли в таком случае не уеду в Америку на самой дрянной старой посудине, какая выходит из порта!

– Вы сами не верите тому, что говорите, – сказал Мартин.

– Нет, верю! – воскликнул Марк.

– Не спорьте со мной, говорят вам! – возразил Мартин.

– Отлично, сэр, – сказал Марк с тем же выражением полной удовлетворенности. – Пока что пусть будет так, сэр, поживем – увидим. Да, господи твоя воля, я только в том и сомневаюсь, будет ли с моей стороны заслуга ехать с таким джентльменом, как вы: ведь вы так же легко пробьете там себе дорогу, как гвоздь пробивает трухлявое дерево.

Это задевало слабую струну Мартина; перед лестью он не мог устоять. К тому же он невольно подумал о том, какой живой характер у Марка и какую перемену он уже внес в унылую атмосферу этой тесной комнатки.

– Что ж, конечно, Марк, – сказал он, – я надеюсь добиться там успеха, иначе не поехал бы. Может быть, у меня есть качества, нужные для успеха.

– Разумеется есть, сэр, – сказал Марк Тэпли. – Это всем известно.

– Видите ли, – сказал Мартин, опершись подбородком на руку и глядя в огонь, – декоративная архитектура в применении к жилым домам должна пользоваться в Америке большим спросом, потому что люди там постоянно меняют место жительства и переезжают дальше: ясно, что им нужны дома.

– Я бы сказал, сэр, – заметил Марк, – что такое положение вещей открывает для архитектуры на редкость веселую перспективу, просто неслыханное дело!

Мартин быстро взглянул на него, подозревая, что эти слова выражают некоторое сомнение в успехе его замыслов. Но мистер Тэпли уписывал хлеб и говядину с таким простодушным и чистосердечным видом, что Мартин сразу успокоился. Однако не успело это сомнение рассеяться, как другое зародилось в его душе. Он достал пустой конверт, куда прежде была вложена ассигнация, передал его Марку и, пристально глядя на него, спросил:

– А теперь скажите мне правду. Вам известно что-нибудь об этом?

Марк вертел конверт и так и эдак, подносил его к глазам, смотрел издали, вытянув руку во всю длину, поворачивал его надписью то вверх, то вниз и, наконец, покачал головой, так искренне удивляясь вопросу, что Мартин сказал, беря у него конверт:

– Нет, я вижу, что вы ничего не знаете. Да и откуда вам знать? Хотя, право, это было бы не более удивительно, чем то, что конверт вообще попал сюда. Ну, вот что, Тэпли, – прибавил он, подумав с минуту, – я расскажу вам свою историю, как она есть, и тогда вам станет понятно, чему вы себя подвергаете, если поедете со мной.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Марк, – но, пока вы еще не начали, возьмете ли вы меня, если я захочу ехать? Неужели вы прогоните меня, Марка Тэпли, который раньше служил в «Синем Драконе», которого может рекомендовать мистер Пинч и которому нужен хозяин с таким сильным характером, как у вас, на кого можно было бы надеяться? Быть может, сами, поднимаясь все выше и выше, вы позволите мне следовать за вами в почтительном отдалении? Я знаю, сэр, – сказал Марк, – для вас это ровно ничего не значит, но для меня значит очень много; может, вы будете так добры и подумаете об этом?

Если это второе обращение к слабой стороне Мартина было сделано намеренно и основывалось на успехе первого, значит мистер Тэпли был тонкий и проницательный наблюдатель. Так или иначе, а выстрел попал в цель, ибо Мартин, смягчившись еще больше, сказал снисходительным тоном, который был ему невыразимо приятен после недавнего унижения:

– Посмотрим, Тэпли. Вы скажете мне, в каком расположении проснетесь завтра.

– Если так, сэр, – сказал Марк, потирая руки, – дело сделано. Продолжайте, пожалуйста, сэр. Я весь внимание.

Откинувшись на спинку кресла и только время от времени посматривая на Марка, который в таких случаях глубокомысленно кивал головой, выражая глубокий интерес и внимание, Мартин повторил Марку самые важные события своей истории, почти в тех же выражениях, в каких несколько недель тому назад рассказывал мистеру Пинчу. Однако он приспособил ее к пониманию мистера Тэпли и потому коснулся своей любви лишь вскользь, рассказав о ней по возможности короче, в нескольких словах. Но тут он плохо рассчитал, ибо этой частью повествования Марк заинтересовался всего больше; он буквально засыпал Мартина вопросами, в оправдание своего любопытства ссылаясь на то, что видел молодую леди в «Драконе».

– И другой такой леди, которой всякий джентльмен мог бы гордиться, на всем свете не сыщется! – с убеждением воскликнул Марк.

– Еще бы! Вы знали ее, когда она была несчастлива, – сказал Мартин, по-прежнему глядя в огонь. – Если б вы знали ее в прежнее время, тогда действительно..

– Что ж, она, конечно, немножко приуныла, сэр, и была гораздо бледнее, чем следовало бы, – сказал Марк, – но нисколько не подурнела от этого. Мне кажется, она поправилась, сэр, после того как приехала в Лондон.

Мартин поднял глаза от огня и, глядя на Марка с таким выражением, словно тот ни с того ни с сего рехнулся, спросил его, что он этим хочет сказать.

– Ничего обидного, сэр, – уверил его Марк. – Я вовсе не хотел сказать, что без вас ей лучше, только мне показалось, что она выглядит лучше, сэр.

– Вы хотите сказать, что она была в Лондоне? – спросил Мартин, вставая и отталкивая второпях стул.

– Ну разумеется, – в изумлении ответил Марк, тоже вставая с кровати.

– Вы хотите сказать, что она и сейчас в Лондоне?

– Очень может быть, сэр. То есть была неделю тому назад.

– И вы знаете где?

– Да! – отозвался Марк. – А вы? Неужели не знаете?

– Милый мой. – воскликнул Мартин, схватив его за плечи, – я ее ни разу не видел с тех пор, как ушел от деда!

– Ну, в таком случае, – сказал Марк, стукнув по столу кулаком с такой силой, что заплясали ломти говядины и ветчины, и от удовольствия так высоко подняв брови, что вся кожа с лица собралась на лбу, – ежели я вам не прирожденный слуга, посланный судьбой, то никакого «Синего Дракона» не существует в природе! Как же! Гуляю я взад и вперед по старому кладбищу в Сити, стараясь развеселиться, и кого же вижу, как не вашего дедушку! Он тоже топал взад и вперед по кладбищу битый час, никак не меньше. Разве я не видел, как он вошел в коммерческий пансион миссис Тоджерс, как он вышел, разве не проводил его да самой гостиницы и не сказал ему, что давно уже собираюсь поступить к нему на службу – мои услуги, его деньги, – еще до того как ушел из «Дракона»? И разве не сидела с ним тогда молодая леди; еще она начала смеяться так, что смотреть было одно удовольствие. А ваш дедушка сказал: «Приходите на той неделе», и я пришел, и он сказал, что никому больше не верит и оттого не возьмет меня, зато угостил меня таким вином, что диво! Так велика ли честь, – воскликнул мистер Тэпли, комически мешая радость с унынием, – быть веселым при таких обстоятельствах! Кто же не будет веселым, когда дела так складываются.

Несколько минут Мартин стоял, глядя на него, словно не веря своим глазам и сомневаясь, что это в самом деле Марк Тэпли стоит перед ним. Наконец он спросил, думает ли Марк, что сумеет тайком передать письмо молодой леди, если она еще в городе.

– Думаю ли я? – воскликнул Марк. – Еще бы не думать! Вот, садитесь сюда, сэр! Пишите письмо, сэр!

С этими словами он быстро убрал со стола, стряхнув все, что на нем было, в камин, схватил чернильницу с каминной доски, поставил стул перед столом, усадил на него Мартина, окунул перо в чернила и подал ему.

– Валяйте, сэр! – крикнул Марк. – Пишите поубедительнее, сэр. Чтобы в точку попало, сэр. Думаю ли я? Еще бы не думать! Принимайтесь за письмо, сэр!

Мартин принялся писать с большой быстротой, не заставляя себя долее упрашивать, а мистер Тэпли снял куртку и без дальнейших формальностей приступил к обязанностям камердинера и слуги, наводя порядок в комнате, выгребая золу из камина и все время беседуя шепотом сам с собой.

• Предыдущая
• 66/228
• Следующая