Каталонская компания (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 71

Секретарь вписал мое имя в пожалованную грамоту, по которой мне отходило земель на двадцать рыцарских фьефов вместе с замком, принадлежавшем ранее одному из фессалийских вельмож, погибшего в сражении с нами. За каждый фьеф я должен был выставлять на четыре месяца в году рыцаря или двоих сержантов. В случае войны срок службы увеличивался вдвое.

— Говорят, замок требует небольшого ремонта, — сообщил Готье де Бриенн. — Надеюсь, деньги на ремонт у тебя найдутся?

— Деньги найдутся, — ответил я, — но потребуется мое присутствие.

— На год ты освобожден от несения службы, — сделал широкий жест герцог Афинский. — Если, конечно, на нас не нападут.

— Вроде бы больше некому нападать, — предположил я.

— Как знать, как знать… — уклончиво произнес он.

Я совершил оммаж, от которого отвык за предыдущую жизнь, поцеловался с герцогом. От него опять несло мускатным орехом.

— Я хотел бы, чтобы мой заместитель получил надел рядом со мной, — попросил я.

Готье де Бриенн кивнул секретарю, чтобы тот выполнил мою просьбу.

— Как его зовут? — спросил секретарь.

— Аклан… — я запнулся, потому что знал только имя, потом вспомнил, где мы с ним встретились, — … де Варна.

Вместе с Акланом рядом со мной по рыцарскому фьефу получили члены совета Джейм Сакоман и Беренгер Вентайола. Рожеру де Слору, Бенуа де Терму и остальным бывшим тамплиерам наделы дали рядом с границей Афинского герцогства. Видимо, они внушали герцогу больше доверия. Выделение земель остальным бойцам Каталонской компании было отложено на несколько дней, потому что утром Готье де Бриенн. Герцог Афинский, отправился на встречу с Фомой Ангелом Комниным Дукой, деспотом Эпирским, чтобы подписать мирный договор. С ним ушла и его армия, а каталонцы, турки и туркополы остались ждать под Навпактом.

Тем же утром я вместе со своим наследником, Тегаком, его пассией и поваром Афанасием, а также Акланом с его семейством, Рожером де Слором с Лукрецией и бывшими тамплиерами, которые пока не обзавелись семьями, до сих пор не отвыкнув, наверное, что больше не члены монашеско-рыцарского ордена, убыл из лагеря Каталонской компании. Сделал это с облегчением. Наконец-то я избавился от них! Или они от меня — кто знает?! Каталонцам было не до нас. Они ходили пьяными от вина и счастья, что кончились их странствия, что наконец-то обретут постоянное место жительства и доход, который позволит им жить спокойно, не рискуя лишний раз жизнью. Веселились и туркополы, которые тоже надеялись осесть в этих краях. Только турки были не очень рады, но пока не сомневались, что с ними расплатятся деньгами. После чего они собирались двинуться в Малую Азию.

Я надеялся пересидеть зиму в замке и за это время продать кому-нибудь баронию. Служить герцогу Афинскому у меня не было желания. С вырученными деньгами я намерен был отправиться в Венецию, получить в банке накопленное с помощью Лоренцо Ардисонио и построить новое судно, немного большее, чем делал раньше. У меня останется еще достаточно денег, чтобы приобрести в собственность баронию получше и в месте, достаточно удаленном от тех, которые вскоре захватят турки.

Я, Аклан, Тегак, Джейм Сакоман и Беренгер Вентайола сидим на стульях у большого камина в зале на третьем этаже донжона. В топке с треском горят расколотые вдоль на две половины, сосновые чурки метровой длины. Тепло и запах смолы растекаются от камина во все углы прямоугольного зала, посреди которого стоит длинный деревянный стол. В руках у нас по серебряному кубку, наполненному подогретым красным вином. Мы только что вернулись с охоты, переоделись в сухое. Отпивая вино небольшими глотками, обмениваемся впечатлениями о прошедшей охоте и ждем, когда приготовят жаркое из добытых нами косуль и позовут нас к столу. Женщины уже накрывают стол скатертью, достают посуду. В дальнем углу на толстом ковре, захваченном в афонском монастыре, Александр-младший объясняет кулаками падчерице Аклана, что он — крутой пацан, которого надо любить и бояться. Сказывается недостаток материнской ласки. У Хании со своими детьми забот хватает, а у Жакот пока плохо получается, потому что и сама выросла без матери. Девочка громко ревет, но женщины, в том числе и мать, смотрят на нее с улыбкой. Мужчины иногда так романтично проявляют свои чувства к женщинам.

Готье де Бриенн, герцог Афинский подсунул нам те еще фьефы. Земли, конечно, здесь хорошие, но работать на них некому. Мы сами и разграбили эти места, часть крестьян продали в рабство, а остальные разбежались. Перебрались они в том числе и в Афинское герцогство, где уже много лет не было войн. Проблемой было даже нанять прислугу в замок. Впрочем, этот донжон девятиметровой высоты с небольшим внутренним двором, огражденным местами разрушенной стеной высотой без малого четыре метра и одной шестиметровой башней возле ворот, может назвать замком только человек с очень богатой фантазией. Скорее, это убежище от небольшой банды. Я приложил максимум усилий, чтобы избавить это строение от сквозняков, но стопроцентного результата так и не добился.

Аклану, Джейму и Беренгеру пришлось еще хуже, потому что им предстояло провести зиму в плохо защищенных усадьбах, которые находились в брошенных жителями деревнях. Поэтому я пригласил их с семьями перезимовать в замке. Они с радостью согласились. Привыкшие к шумной, многолюдной Каталонской компании, поодиночке мы чувствовали себя брошенными, беззащитными. Сбившись в небольшую группу, сразу подвоспряли духом. Обычно днем отправлялись на охоту или тренировались во дворе, чтобы не закиснуть и не потерять форму, а по вечерам, после ужина, сидели возле этого камина и вспоминали былые победы и прочие менее значительные и приятные события.

— Герцог так и не расплатился с нашими, — сообщил Джейм Сакоман.

Он вроде бы выезжает за пределы замка только вместе с нами, но всегда знает о делах Каталонской компании немного больше, чем остальные.

— Этого и стоило ожидать, — произношу я. — Нельзя было отпускать его от Навпакта, пока не рассчитается со всеми.

— Никто им не подсказал, — говорит альмогавар.

Он не обвиняет меня, но я чувствую угрызения совести. Мне так хотелось избавиться от Каталонской компании, что не дал им хороший совет, который бы задержал меня в лагере надолго, а то и вовсе оставил без баронии. Было у меня подозрение, что герцог Афинский слишком хорошо пропитался ромейскими дурными привычками, что кинет остальных бойцов.

Так и случилось. Кинул, конечно, не всех. Две сотни альмогаваров и три сотни авторитетных пехотинцев получили «сержантские», то есть, половину рыцарского, земельные наделы. Остальным Готье де Бриенн посоветовал убираться подобру-поздорову, особенно туркам и туркополам, а непокорных обещал повесить. Он, видимо, надеялся, что Каталонская компания будет бесчинствовать в Эпирском деспотате, где герцог оставил ее. Так и было вначале. Потом там стало нечего есть, и каталонцы, туркополы и турки начали смешаться на восток и юго-восток, на новые владения Готье де Бриенна, более плодородные и заселенные, которые он роздал своим рыцарям. Наученные мною захватывать замки, каталонцы очень быстро оттяпали у Афинского герцогства приличный кусок территории. Мало того, что разоряли захваченные владения, так еще и продавали в рабство всех жителей.

В итоге два дня назад к нам прискакал гонец от Готье де Бриенна и уведомил, что мы должны прибыть первого марта в город Фивы, к месту сбора его армии, чтобы отправиться в ее составе на усмирение разбушевавшейся Каталонской компании. Ему даже в голову не пришло, что нам такой вызов может не понравиться. Поэтому, проводив гонца, я сказал каталонцам:

— Люди иногда болеют в самое неподходящее время. Думаю, в конце февраля нас всех свалит с ног горячка или еще какая-нибудь напасть. Пусть герцог воюет без нас.

— За это он может отобрать наши земли, — резонно заметил Аклан.

— Мне не жалко их потерять. Чтобы они стали доходными, в них надо вложить больше, чем эти земли стоят, — сказал я. — Но ты, Аклан, можешь присоединиться к армии герцога. Мы отнесемся к этому с пониманием.