Мой новый твой мир (СИ) - Новолодская Нина - Страница 24

В одну секунду мы оказались снова вдвоем, а я неожиданно ярко ощутила насколько близко мы сейчас сидим, хотя еще секунды назад, мне казалось, что Рик от меня на расстоянии нескольких километров.

— Кира, — прошептал, а я неожиданно вздрогнула, повернулась к нему, чтобы моментально оказаться в плену темных глаз, сильных и горячих рук, хлещущих через край ощущений.

Это не был мой первый поцелуй, мы уже целовались с ним раньше, но то, что происходило сейчас, на заднем сиденье кара, нельзя было сравнить ни с чем из моего прошлого. Горячие, сухие ладони, что уже забрались под пиджак и гладили, ласкали нежную кожу живота, груди, шеи. Губы, что путешествовали по моему лицу, щекам, глазам. Изучали, запоминали. Зубы, что оставляли отметины на тонкой коже ключиц, на мочках ушей, на груди, норовя ранить и в то же время не причиняя вреда. Язык, что сплетался с моим, сильный, своенравный, горячий.

Я провалилась в свои ощущения, совершенно потеряв почву под ногами и забыв о стыде, времени, мире вокруг, лишь слушая свой внутренний голос и чувствуя жар его ладоней. Кажется, руки Рика были везде: гладили, сминали, потом снова гладили.

Иногда сквозь шум крови в ушах я слышала его то ли стон, то ли дыхание с тихим “Ки-и-ира…”, а потом все снова стихало.

В какой-то момент его ласки стали более смелыми, более резкими, движения не сдержанными, и это напугало меня. Не знаю почему, не знаю отчего, я задергалась в его руках, словно рыба в сетях.

— Нет, нет, нет! Пожалуйста!.. — шептала, стараясь вывернуться.

Уперлась ладонями в его грудь и попробовала оттолкнуть.

— Нет, пожалуйста, стой… те! Нет же! Хватит!..

— Тише, тише… прекрати, девочка моя! — он вновь и вновь преодолевал сопротивление, притягивая меня к себе, уже не позволяя увернуться от его жадных губ.

На секунду мне показалось, что он совершенно обезумел, потерял остатки разума и самоконтроля, когда я в очередной раз попыталась отпихнуть ненасытного кавалера, но ничего не вышло. Тогда задрожала в его объятиях от накатившего страха и отчаяния.

Наконец, словно услышав или ощутив, как я вздрагиваю от каждого прикосновения, он отшатнулся, прижимаясь головой к перекладине над пассажирской дверью со своей стороны. Ударил пару раз по ней затылком и тихо, практически отчаянно застонал.

— Мы на месте. — наконец выдохнул он, прикрыв глаза, — тебе… тебе нужно идти…

— А-а-а, — растерянно прошептала я, запахивая на себе блузу, но то ли руки отказывались меня слушаться, то ли еще что, только ничего вы выходило, — я…

— Беги Кира… — дверь за моей спиной резко распахнулась, а воздух обжег уличной прохладой. — ну же! Иди пока…

Я рвано задергалась, поправляя на себе одежду, кусая от досады и стыда губы, желая умереть вот прямо тут, на месте. Мне стало ужасно стыдно за себя, за свое поведение, за свои стоны и всхлипы, коими я оглашала салон кара. Стыдно за то, как напугалась, как оттолкнула его в конце…

Будто бы ощутив мои страх, разочарование, тоску и боль, Рик снова подался вперед, ко мне, ухватил за ладонь, что я попыталась отдернуть и резко потянул на себя. Впился в мои губы своими, и на этот раз его поцелуй не был ни нежным, ни осторожным. Яростный, сминающий и подчиняющий, глубокий и такой же пылающий, как я.

Оторвав себя от меня, он откинулся на спинку сиденья и тяжело дыша, словно только что пытался убежать от тени иного, прошептал:

— Что бы ты не сомневалась, Ки-ира… но сейчас тебе нужно идти… — распахнул глаза, на этот раз обжигая не дыханием, а собственным абсолютно черным взглядом, — Ки-ира… прошу тебя…

И так в этот момент мне стало страшно от его тона, от этого “Ки-ира”, от обещания в его взгляде, что-то тихо пискнув, я практически вывалилась из кара и, не оглядываясь, поспешила к крыльцу. Когда же, наконец обернулась, кар уже скрылся за поворотом парковки, на прощанье мигнув габаритами.

На негнущихся, дрожащих ногах я добралась до нашей двери и ввалилась в комнату. Нель сидела за своим столом и карпела над очередным домашним заданием. Осмотрев меня нечитаемым взглядом, девушка совершенно серьезно выдала:

— Пожалей мужика, ты ж его совсем без одежды оставишь…

— Что? — удивлённо и растерянно произнесла я.

— То! — Иннель поднялась со своего стула, подошла ко мне, демонстративно поправила лацкан чужого пиджака на моей груди и добавила, — скоро ему на занятия ходить не в чем будет.

Затем ее лицо вмиг изменилось, глаза блеснули любопытством и азартом, губы вытянулись в одну линию, обозначив ямочки на щеках, она сжала кулачки и не выдержав закричала:

— Ну что ты молчишь! Рассказывай же скорей! Хотя я и так все вижу: глаза блестят, волосы растрепанные, губы краснючие, а щеки как два светофора!

— Вот… — попыталась я отмахнуться, но Нель бы низачто мне это не позволила.

— Какое ещё “вот”! Подробности! Ну же!

Конечно, я просто не смогла промолчать и уже через десять минут, наскоро приняв душ, я сидела на краю своей кровати, правда без подробностей, рассказывала подруге все, что успело произойти с момента нашего расставания. А потом мы завалились спать, а я ещё долго таращилась в звездную темноту за окном и вспоминала его руки и губы, тот напор, что так напугал меня. Я не могла понять отчего испытала тот приступ паники, ведь я так давно мечтала об этом, так сильно этого хотела.

На следующий день, примчавшись в Академию, я первым делом понеслась на лекцию по материальным источникам. Как я уже говорила, хотя мы и сменили поток, но некоторые основные темы были оставлены. Заняв свое любимое место, стала терпеливо ждать. Внутри мое тело казалось словно газировкой накачано, дыхание перехватывало, сердце ухало куда-то в пятки каждый раз как дверь распахивалась. Но время шло, а Рик так и не появлялся. Когда уже все места были заняты и прозвенел последний звонок, дверь распахнулась в последний раз, и в аудиторию вошла девушка. Точнее, молодая и очень красивая женщина. Элегантное приталенное платье, явно не преподавательского формата, аккуратный пучок каштановых волос: волосок к волоску, неброский, но подчеркивающий красоту и молодость макияж. По залу прокатился одобрительный гул голосов с последних рядов, а парочка особо смелых ребят даже позволили себе присвистнуть. Пришедшая же, не удостоив никого их них вниманием, проследовала к преподавательскому столу, сложила на нем свои вещи и развернулась к ученикам.

— Приветствую вас, ученики. Мое имя — Лидия Грон и сегодня я замещаю господина Броуди. На чем вы остановились в прошлый раз? — голос у нее оказался мелодичный, чуть низковатый, но тем не менее, неприязни не вызывал. Наоборот, весь ее облик манил, приковывал к ней взгляд, не отпускал.

В ответ на вопрос повисла тишина. Девушки растерянно зашептались, а парни продолжали ошарашенно молчать. А вот я отчего-то испугалась, что-то было неправильное в ее появлении.

— Ну, хорошо. — госпожа Грон совершенно невозмутимо распахнула журнал, в котором Броуди отмечал пройденный материал и просто продолжила с того места, где он закончил в прошлый раз.

Если в первые десять минут аудитория хранила все такое же удивленное молчание, то к концу лекции она уже довольно смеялась, вступая в диалоги с учениками, отвечала на вопросы по теме и задавала свои. Но самым удивительным были глаза Лидии Грон. Не смотря на достаточно живую мимику, ее взгляд оставался таким же серьезным и, порой, когда она скользила им по первым рядам, мне казалось, что в нем таятся холод и опасность.

Перед самым звонком, возвестившим об окончании занятия, она со всеми попрощалась и первой покинула аудиторию. Кто и что это было, а так же почему отсутствовал сам Рик, узнать так и не удалось, а посетить кафедру источников тоже не представлялось возможным до самого обеда, так как сразу за этой, шли лекции у Роутека, не менее интересные и захватывающие.

Вместо обеда, я поспешила в сторону преподавательских залов и замерла перед дверью с золотой табличкой “Общий поток”. Внутри все разрывалось от волнения и страха. Я не могла толком сказать чего именно так боялась, отчего внутри образовалась болезненная пустота и странный, иррациональный страх.