Кукольная королева (СИ) - Сафонова Евгения - Страница 132

— Любопытный ты наш, — ядовито пропел альв, прикрывая глаза.

Костерок медленно истаял в воздухе.

Таша кое-как пристроилась на пятачке между щерившимися колючками чертополохами. Посмотрела в небо, в котором не было звёзд; чернота вверху казалась идеальной, обливая небосвод абсолютным мраком.

Мраком, будто явившимся из пропасти в её душе.

Таша лежала во тьме, и в этой тьме ей снова слышались странные шепотки.

…ты потеряла мать…

…ты потеряла сестру…

…ты потеряла его…

…ты. Убила. Их.

— Почему ты не даёшь себе жизни?

Голос альва был спокоен. Он не пытался что-то сказать или в чём-то убедить: он просто пытался понять.

— Я не хочу жить. Я ничего не хочу.

О, день в мнимом несуществовании был почти хорош. Но за днём неизменно приходит ночь… и темнота.

И время всех потом.

— Когда такие вещи говорят так спокойно, это начинает внушать некоторые опасения. — Кажется, альв привстал на локтях, чтобы всмотреться в её лицо. — Почему же?

Таша смотрела в небо, не моргая.

В чём искать смысл, когда мир разбивается вдребезги, когда растворяются иллюзии и исчезают мечты? Чего стоит жизнь, когда из неё исчезает всё, ради чего стоило жить? И стоит ли тогда вообще чувствовать? Так ли уж это страшно и не намного ли проще — просто не помнить, не ощущать и не думать… атрофировать чувства, жить настоящим, не задумываясь о том, что будешь делать потом. Ведь мысли о том, что будет, непременно влекут за собой мысли о том, что было.

Так ли уж это страшно — жить без сердца?..

— Они погибли из-за меня. Мама… и…

— Зрящий обманывал тебя. Он играл тобой. Ты сбежала от него поэтому. Почему сейчас ты о нём жалеешь?

Обманывал. Играл. Внушал, использовал…

Какой ерундой кажется всё это в сравнении с тем, что ты никогда больше не увидишь света в его глазах.

Какой ерундой кажутся все обиды, когда важным становится лишь то, что ты не успела сказать.

— Потому что хотя бы две вещи были правдой.

— Первая?

— Он любил меня.

— А вторая?

— Я люблю его.

Альв задумался о чём-то.

— И что же не позволяет тебе умереть? — спросил он затем.

— Не знаю. Наверное, Лив.

— Наверное?

— А, может, просто боюсь.

— И ты не хочешь спасти сестру?

— Я не верю, что её можно спасти. Я не верю, что вы сможете мне помочь.

— А как же то, что добро всегда побеждает зло?

— Я не говорила, что не буду пытаться.

— А если спасёшь?

— Значит… придётся жить дальше.

Альв смотрел в её лицо.

Когда он заговорил, в голосе его мелькнуло некое удивлённое понимание.

— Тебе действительно всё равно, что с тобой будет.

Таша не ответила. Отвечать не было нужды.

Но ей показалось, что он усмехнулся, прежде чем снова лечь.

— Ты не боишься смерти, — произнёс он. — Просто ты помнишь, что уже слишком многие отдали за тебя свои жизни, и если ты дёшево продашь то, за что они так дорого заплатили — ты никогда не простишь себя. И они тебя не простят.

Таша лежала на спине, неотрывно глядя во тьму — и альв отвернулся, не дожидаясь ответа. Должно быть, знал, что не дождётся.

Таша лежала, глядя во тьму, и время размывалось в этой тьме.

Но в какой-то миг вдруг наступила тишина, отозвавшаяся звоном в ушах — а потом кто-то коснулся её руки.

— Как ты, Таша?

«Ты»? Впрочем, там, у карьера, черту он перешёл однозначно…

— Ты должен спать, Алексас.

— Позволь мне решать, что я должен. — Краем глаза Таша видела, как юноша невозмутимо растягивается на чертополохе рядом с ней. — Джеми наложил руну, но переговоры поручил мне, сославшись на нехватку слов по личной причине. Так что можешь задавать любые вопросы. Нас не услышат.

Таша упорно смотрела вверх.

— Для начала можно задать пару вопросов касательно наших дальнейших планов и твоих новых знакомых, — посоветовал Алексас. — А там, глядишь, и разговор завяжется.

Она едва слышно вздохнула.

Потом всё-таки повернула голову.

— Он спас меня, Алексас, — тихо сказала Таша. — Воин. От того оборотня. Это он убил его, не я.

Алексас повернулся набок. Подложив руку под голову, пристально вгляделся в её лицо.

— И теперь… он всё ещё здесь. Рядом. Я чувствую его. — Таша снова уставилась в небо. Сжала руку, которую поранила вчера. — И он ищет… меня.

От раны уже не осталось и следа: целебная мазь, которой её так заботливо смазали вчера, сделала своё дело.

Таша никогда не думала, что проявление чьей-то заботы может быть пыткой.

Как же мало, оказывается, она знала о пытках.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю, и всё.

Таше казалось, что она чувствует чей-то взгляд в окружающем мраке. Он был рядом, он искал её, но не мог найти…

Пока.

— Ну да, — задумчиво пробормотал Алексас. — Конечно. Маг такого уровня должен это уметь.

— Что уметь?

— Покидать тело. Странствовать разумом. Я ещё подумал об этом, когда он так легко исчез… как будто просто сотворил временное тело, а потом отпустил его.

Таша прикрыла глаза.

— Значит, та дуэль изначально была нечестной?

Вопрос прозвучал возмутительно равнодушно.

— С чего ты взяла?

— Раз тело не настоящее… в таком состоянии ему наверняка ничего не угрожает.

— Нет. Если убьют временное тело, а маг не успеет его покинуть, его разум умрёт вместе с ним. И в настоящем теле случится кровоизлияние в мозг.