Костяной Скульптор. Часть 5 (СИ) - Розин Юрий - Страница 29

После того как мы сдали груз порошков и получили свою плату, настало время прощания с Игорем. Парень был рад с нами путешествовать, но в горы отправляться не собирался. Во-первых, трусил, а во-вторых, в той больнице работал его отец и так далеко уезжать от семьи двадцатичетырёхлетний парень не был готов. Достаточно было уже того, что он оказался в десять раз дальше от дома, чем когда-либо в жизни, едва не умерев в процессе.

Найс щедрым жестом пообещал заплатить за всех, и мы отправились в один из порекомендованных рабочими Братства ресторанов, просидев практически до закрытия, обсуждая десятки разных вещей. Всё-таки, пусть эта поездка и была неинтересной с моей точки зрения, в ней всё-таки успело случиться много чего, что стало основой для хороших отношений всей компании. Друзьями мы, конечно, не стали, но из общей серой массы человечества эти люди всё-таки начали для меня выделяться.

Не сказать, чтобы финальное прощание получилось очень сопливым, но Найс на прощанье расщедрился на крепкие объятья, а Олания даже подарила Игорю поцелуй, из-за чего парень зарделся, словно мак. Я его обнимать и целовать точно не собирался, но крепкое рукопожатие проверяющий Братства всё-таки заслужил. По крайней мере на деле он оказался куда лучше, чем показался в первые несколько минут знакомства.

А ещё я теперь снова должен был думать о том, кого последователи Змея отправят за мной присматривать на этот раз. К моей большой радости Игорь смог снова уменьшить испытательный срок и рейс через Лавинные горы должен был стать последним с участием соглядатая Братства. Но всё равно неизвестность нервировала. Если новый проверяющий окажется идиотом, я ведь не сдержусь и скину его в какую-нибудь пропасть, а это сулило только проблемы. Впрочем, об этом стоило начинать думать уже после того, как этот проверяющий появится. Пока же мы отправились спать.

Поначалу мне показалось, что переход через Лавинные горы будет ещё скучнее, чем путь от Мапада до Бирака. Продвигались мы очень медленно из-за того, что дорога постоянно петляла, забираясь на один склон, а потом тут же спускаясь с другого. Из-за этого же наша лошадка уставала намного быстрее и привалы теперь нужно было делать по несколько раз в день, а не только на закате. Да к тому же вместе с нами по этой дороге двигались ещё десятки повозок, стремящихся на ту сторону Лавинных гор. Ну вот что интересного может произойти в таких обстоятельствах?

Как же сильно я ошибался.

Началось всё на третий день нашего пути через горы. Пройдена была где-то треть маршрута и я уже откровенно скучал. На пути к Бираку можно было просто бросить вожжи и дать лошади самой неспешно продвигаться по дороге, при этом заняться чем-то более интересным и полезным. Ту же, из-за петляющего серпантина, нужно было постоянно следить за происходящим, иначе колеса фургона рисковали повиснуть над пропастью или завязнуть в кювете. С козел я слезал только на привалах и в те редкие моменты, когда дорога, спустившись с одного склона, выпрямлялась и двигалась по долине до нового подъёма. Иногда, если я уже начинал тихо сходить с ума от однообразности выполняемых действий, меня подменял Найс. Но нашему проверяющему это не слишком нравилось и вскоре приходилось возвращаться на козлы.

Замена Игоря, как я и боялся, попалась откровенно сволочная. Мужичку было лет сорок, с пузиком, залысиной, носом картошкой и слишком большими передними зубами, делавшими его похожим на бобра. Звали его Дейк, но он требовал, чтобы мы обращались к нему «сэр», что меня, естественно, совершенно не устраивало. И если Олания приняла правила игры почти сразу, а Найс через пару дней, осознав, что спорить с бобром по этому поводу бесполезно, то я не собирался называть его сэром вообще. Просто из принципа. Где-нибудь в моем контракте написано, что я должен делать то, что от меня хотят проверяющие? Нет, я специально перепроверил. Их работа — следить за тем, как я исполняю свою работу, всё. Так что со своим сэром он мог идти далеко и надолго.

Надо ли говорить, что отношения с бобром у нас с самого начала не заладились. Он грозил написать худший отзыв из возможных, что закрыло бы мне доступ ко множеству самых выгодных заказов. В ответ я популярно пояснял, куда он эти свои заказы может засунуть, стараясь разнообразить пояснения как можно большим количеством подробностей.

К сожалению мне уже нельзя было отказаться от этого заказа или хотя бы потребовать нового соглядатая. Груз требовалось доставить вовремя, это были не сушёные травы и не порошки, которые могли лежать годами, а какие-то хитрые лекарственные сыворотки с ограниченным сроком годности. За время, что потребовалось бы, чтобы развернуть фургон, вернуться в Бирак, найти нового проверяющего или курьера и снова пересечь горы, они бы с большой вероятностью превратились в протухшую слизь. И расплачиваться пришлось бы мне лично, а стоили эти сыворотки очень и очень немало. Так что приходилось терпеть закидоны бобра, среди которых требование «сэркать» было далеко не единственным.

Например, он отказывался есть то же, что ели мы трое. Не из-за того, что брезговал или типа того, я бы тогда его точно на месте прибил, все куда банальнее. У него была достаточно серьёзная аллергия на продукты. Причём на самые разные: крупы, некоторые специи, мясо, как свежее, так и вяленое… список был довольно обширным и вникать в него у меня не было никакого желания. Так что еду он себе готовил сам, для этого у него с собой имелась целая громадная сумка со специальными брикетиками какой-то полу готовой каши и тому подобным. И все бы ничего, но на эту бурду у него уходило втрое больше времени, чем у нас на приготовление котелка того же риса или супа, а вставать раньше, чтобы начать готовить заранее, он категорически отказывался. В результате приходилось подолгу ждать его, когда можно было бы уже полчаса как быть в пути.

И вот такой он был весь. У меня существовала внутренняя граница, и когда человек за неё заходил, я тут же бил его в нос или что похуже. Но бобр умудрялся держаться под критической отметкой, буквально танцуя на краешке моего терпения. Он раздражал, но не бесил, и так как от него зависели мои отношения с Братством, я никак не мог найти удовлетворяющую самого себя причину для того, чтобы на особо крутом повороте серпантина скинуть его в пропасть. А таких возможностей с каждым днём становилось всё больше, мы приближались к самому опасному участку дороги, самым высоким пикам Лавинных гор.

Движение, и так очень неспешное, пришлось ещё замедлить. На некоторых поворотах серпантина теперь нужно было вылезать из фургона, чтобы проконтролировать траекторию колёс. Спасибо хотя бы, что летом на самой дороге не было льда и риск соскользнуть в пропасть отсутствовал. Однако дала о себе знать другая проблема. Именно на этом участке пути чаще всего сходили лавины, так что все разговоры неосознанно переходили на пониженные тона, скрипящие детали повозок спешно смазывались, копыта лошадей обматывались тряпками и даже мешать суп в котелке старались аккуратнее. Впрочем, для меня куда большим геморроем была именно возня с фургоном.

Где-то часам к двум, когда мы наконец добрались до очередной долины и дорога впервые с самого утра перестала походить на детскую каракулю, я был готов спрыгнуть с козел и расцеловать смёрзшуюся землю. И, похоже, не я один. Из-за того, что двигаться приходилось предельно аккуратно и медленно, расстояние между движущимися по дороге повозками резко сократилось. В какой-то момент на особо противном повороте даже образовалась самая настоящая очередь. Так что на съезде с серпантина обнаружилась небольшая стоянка из примерно дюжины повозок, остановившихся на отдых. Я направил нашу лошадку к ним. Мне точно было необходимо перевести дух, тем более что вскоре нас ожидала ещё худшая вещь — подъём.

— О! Новые лица! Подходите, подходите, у нас как раз готов бульон. — Чуть полноватый мужчина с собранной в три тугих косички бородой помахал нам рукой.