Первый Зверь (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 32

Странно и загадочно, но при всей своей мощи и огромных габаритах Зверь был совершенно бесшумным.

Но по мере того, как я смывала с себя кровь, гарь и тошнотворный ужас пережитого дня, наслаждаясь теплой водой, которая ласкала и словно заживляла раны благодаря действию травы, все-таки боль становилась все более отчетливой и горящей.

К тому моменту, как я с трудом отмыла волосы и вылезла из воды, бросив остатки платья в полыхающий огонь печи, как последнее напоминание о своей прошлой жизни, я ощущала каждую рану на теле, настолько отчетливо, что едва сдерживала стон.

Это было просто ужасно!

Все царапины, оставленные руками людей, все синяки и ссадины от их ударов, каждую трещинку на губах, и обожженные ступни.

Колдун был прав. Рада умерла в том огне, оставляя в прошлом все, на что надеялась и к чему стремилась из последних сил. И теперь рождалась новая девушка, через кровь, боль и страдания, у которой даже не было имени.

Ни имени, ни рода, ни прошлого.

Не было теперь даже одежды, как положено новорожденной.

Поэтому, когда Зверь вернулся на удивление чистый и мокрый, бросив быстрый сосредоточенный, но все еще горящий взгляд на меня, лежащую совершенно обнаженной под покрывалом, часть которого была отрезана мной на платок, я смущенно пробормотала:

— …кажется, теперь мне понадобится одежда.

Я не была уверена, что Зверь услышал меня и понял, потому что его огненный взгляд скользил по мне и тело напряженно застыло, когда он выдохнул рвано и судорожно, быстро кивнув:

— Хорошо. Думаю, я смогу найти что-нибудь в дальней деревне.

От его взгляда я ощущала себя даже не прикрытой.

Словно он видел меня нагой, как бы я не пыталась прятаться за покрывалом.

От этого кровь начинала носиться по венам истерично и судорожно, разнося жар, который Зверь конечно же чувствовал.

К его чести, он держался просто идеально!

Не рычал, не кидался, не пытался даже заговорить, только чересчур сосредоточенно теперь убирал куш, и снова бросал дрова в огонь, чтобы тепла хватило на ночь.

Это была первая ночь, которую я проводила рядом с ним!

Те прошедшие восемь не считались, потому что я была не в себе и совершенно ничего не помнила.

— …где ты спал предыдущие ночи? — тихо просила я, не в силах сдержать внутренней дрожи и снова этого липкого смущения, когда Зверь вернулся в дом, выглядя теперь явно слегка растерянным. А еще очень возбужденным.

— Рядом с тобой, — глухо и хрипло отозвался он, на что кровь отхлынула от моего лица, а он быстро добавил. — Я лягу на полу. Или могу уйти на улицу, если ты хочешь.

Я молча покачала головой в ответ, видя, как в его глазах полыхнул этот неприкрытый восторг, от которого у Зверя перехватывало дыхание.

Но я на самом деле не хотела, чтобы он уходил.

Слишком свежа была память о пережитом ужасе.

Конечно, я понимала, что даже вне дома он будет рядом и никого не допустит ко мне, не позволит, чтобы мне причинили вред снова.

Рядом с ним теперь я чувствовала себя в безопасности.

— Хорошо, — кивнул он хрипло, явно изо всех сил сдерживая свои эмоции, что рвались наружу обжигающим пламенем, укладываясь прямо на пол и занимая собой совершенно все пространство.

Вот только витающее напряжение и искрящиеся чувства от этого никуда не делись.

Они витали над нами, наполняя дом каким-то особенным ароматом.

— Я не трону тебя, Рада. Не бойся.

— Спасибо… — прошептала я, скованно зашевелившись под покрывалом и с гримасой боли пытаясь устроиться на грядущий сон максимально уютно. Вот только это было просто невозможно, когда болело и ныло все тело, а ступни жгло с такой силой, что хотелось рыдать.

Зверь притих, и я прислушивалась к его дыханию, которое было ровным и глубоким, пытаясь дышать в такт ему, словно это могло успокоить мою боль.

Но промучившись пару часов, я была готова призвать того колдуна снова, лишь бы могла сделать хотя бы один вдох или выдох без слез.

Несмотря на усталость и разбитость, никто из нас не спал.

И я вздрогнула, когда Зверь сел на полу, глядя напряженно на то, как он вдруг прикусил собственные пальцы, подавшись ко мне:

— Моя кровь не такая сильная, как была у отца, но она поможет залечить раны.

— Что я должна сделать? — шепнула я, уже даже не пытаясь вытереть слезы.

— Просто намажь ею там, где больше всего болит… — помолчав, Зверь добавил, хрипло выдохнув и дрогнув своими широченными плечами. — …сделай это сама, Рада. Я не доверяю себе, когда дело касается тебя.

Я бы отказалась. Не стала касаться его и тем самым провоцировать на срыв.

Но боль была просто невыносимой…

Не глядя в его огненные глаза, я осторожно прикасалась к его окровавленным пальцам, собирая своими подушечками кровь, и намазывала ее на свое тело там, где раны были самыми болезненными.

Я слышала, как меняется его дыхание.

Кожей ощущала его жар.

Чувствовала, как его огромное тело напрягается и застывает в немом отчаянном крике.

Последними я намазала губы, дрогнув от глухого низкого стона Зверя, с которым он вылетел из дома, окунаясь в снег.

Эту ночь я провела одна, терзаясь чувством вины, смущения и боли оттого, что несмотря на все хорошие дела и заботу обо мне, он был убийцей моего отца.

Наутро Зверь принес мне новое платье.

Простое, но от него пахло чистотой и свежестью, а материал хоть и не был похож на тот, что я привыкла носить, но оказался приятным на ощупь и очень легким.

— Спасибо, — чуть улыбнулась я, не в состоянии сделать это в полную силу, потому что раны сразу же трескались и начинали кровоточить, удивленно хохотнув, когда Зверь положил передо мной медовый пряник, от которого шел просто невероятный сладкий аромат.

— Это тебе, — скованно отозвался Зверь, наблюдая при этом за мной жадно и трепетно, словно мои эмоции были для него таким же лакомством, каким для меня был этот пряник.

— Где ты нашел его?

Господи, я была счастлива, словно ребенок от такой мелочи!

— Обменял, — пожал плечами Зверь.

— На оленя?

— Кабана и пару рябчиков.

Я отломила половину пряника, протянув ее Зверю, который смотрел на него с явным недоверием и, наверное, даже опаской, отчего выглядел забавным.

— Попробуй, я думаю, тебе понравится.

Сомнения Зверя отчетливо можно было увидеть в его глазах, когда он протянул руку, отламывая небольшой кусочек от предложенной половины, и первым делом обнюхал его.

Странный необъяснимый трепет был в моей душе, когда он все-таки положил в рот пряник, а я понимала, что он делает это впервые — пробует человеческую еду, доверившись мне и моему мнению.

В этом было что-то особенное, неповторимое.

Сродни тому, что прикасаться к огромному хищнику, каждую секунду понимая, что он может лишить тебя жизни, но при этом доверяя ему.

— Вкусно? — улыбнулась я нетерпеливо кончиками губ, боясь потревожить раны, и запрокидывая голову, чтобы всматриваться в его лицо, на котором всегда можно было различить все его эмоции.

Зверь только пожал плечами, опуская голову ко мне и снова жарко полыхнув глазами:

— Ты вкуснее.

Спустя еще неделю после происшествия, я поняла, что в том огне сгорела не только Рада.

Но и тот, кого я называла монстром.

Теперь был Зверь.

Тот, кто неуловимо изменился, всеми силами стараясь держать себя в руках, не рычать, не кричать, максимально не делать резких движений. Он словно проникал под мою кожу своими обостренными инстинктами, каждый момент времени, что находился рядом, прислушиваясь к тому, что я говорю. Или, о чем молчу.

За эту неделю мы оба ни разу не повысили голоса, не поругались, но напряжение между нами росло.

Странное, неуловимое, кусающее, и начинающее буквально искрить ближе к ночи, когда сумерки опускались на землю, и стены и без того тесного домика сжимались еще сильнее, выбивая из груди воздух.

Зверь не оставался в доме на ночь.