Осколок его души - Александрова Марина - Страница 20

Я чувствовала вибрации силы, исходившие от верховного эвейя. Всем своим телом ощущала его зов и то, как из самых глубин моей души поднимает голову давно забытая сила. Я никогда не разговаривала с ней, не взывала к ней. Я поклялась похоронить её, не дав и малейшего шанса на приход в этот мир. Должно быть, моё отражение за полотном, ненавидело меня так же сильно, как и я презирала себя за слабость и малодушие. Я смотрела прямо перед собой и далеко не сразу осознала, что всё это время смотрю в глаза будущего императора. Слова, что произносил Верховный эвей, пробуждали внутри меня пламя, заставляя ощущать его сперва, как крошечный огненный пульсирующий шар, где-то в самом центре грудной клетки. Но, я продолжала смотреть в глаза Китарэ, и мне казалось, что его льдисто-голубые глаза, точно остужают пламя внутри меня, если такое вообще было возможно. Я боюсь не жара огня. Я боюсь самого пламени и ощущений, что исходят от него. Не знаю, возможно ли описать мой страх словами, но огонь – это боль, и когда я вижу, чувствую его ко мне приходит боль, страх, безвременье и ужас от осознания, что моё тело горит живьем и совсем скоро от него не останется ничего кроме горстки пепла. Но, сейчас, несмотря на то, что ощущение пробуждения огненной стихии, захватывало клеточку за клеточкой моего тела, я видела перед собой эти глаза, которые забирали мою боль. Мне кажется, я видела их в своих снах? Или это наваждение?

Тончайшая нить силы, подвластная воле Верховного эвейя, потянулась в сторону Китарэ, и словно часть моей души последовала за ней, стремясь обрести столь желанное избавление. Стоило моей силе коснуться его, как страх отступил. Всё будто бы встало на свои места. Ожила моя мечта, где я, тот самый эвей, который не боится самого себя, а любовно лелеет пламя внутри, понимая и принимая его. Но, я даже толком не успела вздохнуть, как наследник на миг отвел взгляд, а вместе с тем, я начала стремительно проваливаться в бездну, в ловушку, сотканную из разбуженного в моей крови огня. Как если бы кто-то ловкий, просто взял моё сознание и с силой дернул куда-то глубоко, где не было ничего, кроме стены пламени, боли и невыносимого жара огня.

Я падала и падала, смотря на то, как раскалённый ярко-алый камень стекает по стене восточной башни. А, может быть, я уже упала и просто лежала на земле? Почему я вижу всё это? Почему подмечаю то, как языки пламени пожирают мой дом? Мне кажется, от меня ничего не осталось. Мои глаза видят происходящее, но я отказываюсь его понимать. Моё тело… я не чувствую его… я не слышу… Кто-то зовет меня совсем рядом. Кричит так сильно, а я даже не могу повернуть к нему лица. Его голос нравится мне. Он держит меня, позволяя чувствовать себя живой. Кто-то поднимает меня на руки, и моя голова невольно поворачивается так, что я уже не вижу исчезающей в огне башни, лишь оранжевые сполохи пронзающие ночное небо.

– Ив, не умирай, Ив! – этот голос принадлежит ребёнку. Я узнаю его. Ребёнок плачет, а мне кажется это неправильным. Он не может плакать. Он мой герой. Правда, он такой глупый, ничего не понимает в простых вещах. Зато он много знает того, о чем я никогда даже не слышала. Он обещал, что однажды покажет мне дворец… Я могла бы увидеть дворец.

На моих губах расцветает улыбка. Я не очень представляю, что такое дворец, но если он так нравится ему, то и мне он обязательно понравится. Он бежит со мной на руках так быстро и в то же самое время, слишком медленно. Всё что я вижу – это звездное небо в зареве пожара и кусочек его плеча. Вскоре появляются ветви деревьев над моей головой. Он что-то говорит мне, но я совсем не слышу его. Не могу понять. Единственное слово, что цепляется за мой слух это «озеро» и я пони- маю, куда мы идём. Со всей пугающей ясностью, я понимаю, зачем он несёт меня туда. Всё, что я могу прошептать это короткое, но такое всеобъемлющее «нельзя». Ему нельзя туда. Нам обоим было нельзя, но мне так хотелось удивить его. Так хотелось подарить ему звезду, несмотря на запреты отца. Несмотря на то, что маленьким эвейям ни в коем случае нельзя ходить к зеркалу полотна. Там можно обрести силу, когда ты готов. Там можно многое потерять, когда ты мал или слаб.

– Потерпи, – шепчет он в ответ, а я цепляюсь обгоревшими пальцами за его куртку в надежде, что он поймёт, что нам нельзя туда идти.

Кажется время останавливается до того самого момента, как я слышу всплеск воды под его шагами. Мы практически падаем в воду, и я стремительно ухожу на самое дно. Я больше не чувствую его рук и, кажется, это страшнее всего: остаться одной в темной глубине. Я захлёбываюсь, а вместе с первыми глотками ледяной воды, моё тело словно оживает. Оно горит в агонии. Я больше не понимаю, ни где я, ни кто я, ни что происходит. Эта дикая жалящая боль, я чувствую её всем своим телом, каждым кусочком обожженной плоти. Чьи-то крепкие руки, вдруг с силой вытаскивают меня на поверхность, но я никак не могу начать дышать. Я задыхаюсь, и мне начинает казаться, что ещё немного и весь мир окончательно погрузится во тьму. Неровные, рваные толчки моего сердца, как предвестники того, что осталось совсем немного.

– Дыши, Ив, ты только дыши, – его хриплый голос, это всё, что я слышу извне.

Я вновь теряюсь во тьме. Мне кажется, что меня утягивает водоворот. Моё крошечное, растерзанное тело, точно кидает из стороны в сторону, пока всё вокруг не растворяется в белоснежном сиянии. Мне больно смотреть на этот свет, но я щурюсь, пытаюсь открыть глаза, а когда открываю, то окончательно понимаю, что меня больше нет. Ведь разве возможно, что я оказываюсь зажатой в огромной когтистой лапе дракона, который словно соткан из серебряного сияния луны. Его чешуя сияет всеми оттенками серебра, а огромная морда совсем рядом. Он смотрит на меня своими льдисто-голубыми глазами с продольными ниточками зрачков, так долго, пристально, точно решая одному ему известный вопрос, а потом с силой выдыхает мне в лицо, возвращая меня туда, где я и была – на поверхность лесного озера. Я всё ещё вижу его глаза перед собой. Он просит не забывать, но я уже не помню… Я уже забыла его.

Пришла в себя я, как это ни странно, испугавшись собственного стона. Резко распахнув глаза, я тут же зажмурилась. Из широкого окна, которое оказалось прямо напротив меня, лился яркий солнечный свет. Немного щурясь, мне всё же удалось разлепить отёкшие веки и кое-как собраться, чтобы сесть. Голова, казалась тяжелой, тело неохотно спешило включаться в работу, а ещё…перед глазами, точно наяву стоял этот странный сон. Такой реальный, живой и настоящий, что моё сердце до сих пор ныло в груди, то ли из-за сопереживания тому странному мальчику, что спас меня, то ли потому, что я сама испытывала в том сне. Я не могла толком понять, почему очередной кошмар, так сильно всколыхнул мои эмоции, словно невероятных размеров волна прошлась по глади души, перевернув всё вверх дном. Я была в растерянности. Могло ли это быть реальным воспоминанием? Или мои страхи и переживания наложились на те ощущения, что я испытала в зале Двенадцати, что мне ещё и дракон пригрезился?!

– Кошмар какой-то, – растерянно пробормотала я, проводя рукой по лицу и прогоняя остатки сна.

– Это уж точно, по-другому и не скажешь, – раздалось ворчливое замечание откуда-то со стороны.

И, только услышав этот уже ставший знакомым мне голос, я наконец-то поняла, что в принципе не так в этом утре! В моей комнатке не было широкого окна, а по утрам солнце не проникало внутрь из-за густых ветвей дерева, растущего прямо напротив него.

Резко обернувшись, я увидела картину в полном масштабе. И, это была катастрофа.

Я сидела в центре огромной постели. Нет, не так, я разворошила эту огромную постель, превратив её в странное подобие гнезда, перевернув и сбив всё, до чего смогла дотянуться. Но, даже это было ничего, по сравнению с взлохмаченным наследником, который сиротливо приткнулся на крошечной кушетке в углу этой комнаты. Китарэ выглядел так, словно он не спал несколько дней. Кажется, у него под глазами залегли темные круги. Да, и сам он, как сказал бы Рэби, был «не первой свежести». Лохматый, в мятом кимоно и босой, он полулежал на этом маленьком диванчике, поджав ноги и подперев голову рукой.