Много снов назад (СИ) - "Paper Doll" - Страница 44

— Это поразительно ужасно. Её отец был почтенным человеком в городе. Кто мог подумать, что подобное может случиться? — произнесла одна из девушек.

— А я не удивлена на самом деле. Богатые ублюдки способы на всё, — ответила другая хриплым прокуренным голосом. Судя по запаху, она и сейчас курила. — Не удивлюсь, если студенток этих было куда больше, покуда не все могут решится на признание.

— Что намного ужасней, это что Гудвин теперь навряд ли примет хоть один приличный университет.

— Точно не после того, как её папаша сядет в тюрьму, — они вместе захохотали.

— Там он долго не продержится. Таких ублюдков убивают сразу…

Речь одной из девушек была оборвана на полуслове. Кто-то вошел и прервал их разговор. На короткий миг пространство заполнил шум коридоров, а в следующее мгновенье он снова утих, как только дверь оказалась закрытой.

— Слоан, это всё правда, что говорят о Гудвин? — задиристо спросила одна из девушек. — Или ты перестала водиться с ней после новостей? Вас давно не видели вместе.

— Закрой рот, Кэндалл, — фыркнула Бриана, включив один из кранов.

— Действительно, Кэндалл, не глупи. Уже весь город об этом знает, почему бы этому не быть правдой? — послышался следом прокуренный голос, утонувший в хриплом смехе. — Будет так грустно, если обнаружиться, что он надругался и над дочерью. Может, потому она такая тихая?

Рози чуть было не потеряла равновесие и не упала. Это был уже предел. Её чуть было не вырвало прямо на месте от одной мысли о том, что кто-то мог о подобном вообще подумать.

В следующую секунду раздался характерный звук удара ладони по щеке, за которым последовал пронизывающий слух крик. Падение, пыхтение, сдавленное дыхание и визг, скорее всего, впечатлительной Кэндалл. Тогда уж Рози не смогла дольше выжидать и вышла из чёртовой кабинки, запечатлев не весьма приятную картину того, как Бриана была прижата к грязному полу туалета крепким телом Лекси Стэндалл, которая прижимала к руке девушки всё ещё тлеющую сигарету. Кэндалл стояла в стороне, нарочно откручивая все краны, чтобы заглушить звук сдавленного крика Бри.

— Какого чёрта? — крикнула Рози, тут же обратив к себе внимание. — Отстань от неё, — она начала оттягивать Лекси за ворот кожаной куртки, впитавшей в себя до тошноты ужасный запах сигарет. Девушка упала прямиком на колени Бри, которая зашипела от боли с новой силой. И Рози начала тащить Лекси на себя, пока тупоголовая Кэндалл не подошла сзади и не потащила её за волосы.

Спустя пятнадцать минут все четверо оказались в приемной директора. По одну сторону сидели Бри и Рози, по другую — Лекси и Кэндалл. Первая испепеляла девушек взглядом, когда вторая содрогалась из страха перед предстоящим вызовом родителей, которых они все вместе дожидались. Ни одна из них даже не догадывалась о том, кто стал невольным свидетелем их драки, а заодно и разоблачителем, но то, что отстранения нельзя было избежать, было очевидным.

Они прошли в кабинет директора по очереди. Рози не испытывала ни капли стыда, волнения или страха. Как и Бриана, она рассказала всё, как было, не придав своему тону обвинения или негодования. Говорила ровно, твердо и спокойно, не испытывая стеснения. Она не могла не заметить, как директор смотрел на неё с неким неодобрением, что по большей части касалось не драки в туалете, а положения, в котором теперь оказалась вся её семья. И всё же Рози вместе с Бри отстранили от занятий лишь до конца дня, когда других двух девушек — на следующих полторы недели.

— Ты заслуживаешь всего, что с тобой происходит, — зло прошипела Лекси. — Надменная сука.

— Закрой рот, — устало простонала Рози. Она надеялась, отец не будет в ряду первых, кто придет за ней, что вызовет лишнее негодование. Было бы куда лучше, если бы он попросил сделать это кого-то другого, пусть это и была Кэрол, раздражающая своей навязчивостью.

Первой явилась мать Кэндалл. Костлявая блондинка, будто бы сошедшая с обложки глянцевого журнала, толкающая дочь к анорексии. Окинула всех оценивающим взглядом, прежде чем фыркнуть себе под нос, и удалиться, оставив всех в большом недоумении. Затем явился обкуренный брат Лекси, избавивший их её навязчиво неприятного общества.

— Тебе не стоило этого делать, — Рози покосилась на покраснение, оставшееся на руке девушки и напоминающем о её храбрости. — Они всё время разное болтают, а потом забывают об этом. Ничего нового.

— Это было несправедливо по отношению к тебе. И очень грубо. Знаю, ты не считаешь меня своим другом, но я не могла иначе.

— Неприятно признаваться, но это кажется мне милым. Спасибо, — она похлопала Бри по колену, когда та без лишнего промедления заключила её в теплых объятиях. В этот раз они были куда приятнее, хоть обстоятельства могли сложиться и лучше. Рози неуклюже обняла девушку в ответ, неловко при этом улыбнувшись.

И они сидели неподвижно несколько бесконечно долгих секунд, пока их не прервало появление отца Рози. Выражение лица у него было привычно раздраженное, хоть отчасти и уставшее. Он обжег обеих девушек острым непроницаемым взглядом, вызвав боязливое исступление на лице Бри. Гудвину стоило лишь кивнуть Рози, как она неловко попрощалась с Брианой, ещё раз шепотом поблагодарив её за героический поступок.

Отец был не в лучшем расположении духа. Рози почти была уверена, что, как только они окажутся в замкнутом пространстве его автомобиля, он начнет с необоснованных и совершенно незаслуженных обвинений. Мужчина не стал бы разбираться в обстоятельствах дела, спустив на дочь всех псов. Готовая к неприятным разговорам девушка преждевременно бросила на лицо тень упрямого неповиновения, которое должно было окончательно вывести отца из себя, что её уже мало беспокоило.

— Что они сказали? — тихо спросил Гудвин, не оправдывая ожиданий дочери. Она исступленно посмотрела на него, будто не поняла сути вопроса, из-за чего мужчина повторил его. Они выехали из парковочной площадки перед школой, и благо тому, что все были на уроках.

— Что ты домогался меня, — ответила девушка, втиснувшись в мягкое кожаное сидение, которое вдруг выдалось ей жутко неудобным.

— Чёрт! Порой я забываю, насколько жестоки современные дети, — он потер переносицу. Его голос показался Рози сдавленно растерянным. — Мне жаль.

Она посмотрела на отца с нескрываемым изумлением и всё же ничего не ответила. Молча наблюдала за дорогой, чувствуя, как по телу расползались мурашки. Рози даже несколько раз искоса посмотрела на отца, лишний раз, убеждаясь, что это он сидел подле неё и говорил о сожалении. Если бы оно касалось всего, а не этого конкретного случая. Это, наверное, уже было слишком.

Он притормозил у её дома, и Рози чувствовала себя слишком неловко, чтобы молча выпрыгнуть из машины, не произнося и слова, ни единого из которых не могла правильно подобрать. Они сохраняли молчание, позволяя тишине наполняться звуками улицы — проезжающие мимо машины, проходящие люди. И вот сидя неподвижно не больше минуты, что благодаря безмолвию обоих обратилась в целый час, Рози уже положила ладонь на ручку, готовая открыть двери.

— Подожди. Чёрт, как я мог забыть, — старик мотнул головой, сбивая туман, помутивший его взор. Встрепенулся, будто вспомнил о чем-то важном, вынудив Рози лишний раз взволноваться. Достал из бардачка несколько ровных хрустящих белоснежных конвертов и протянул дочери, сердце которой едва не выпрыгнуло из груди, стоило на верхнем из них заметить эмблему Гарварда.

— Прежде чем откроешь, хочу, чтобы ты знала, что в любом случае у тебя будет возможность поступить в Пенсильванский. Даже невзирая на то, что ты не поддавала туда документы, как я успел заметить. Впрочем, для этого ещё есть время, — и снова это недоверие в голосе, будто он не верил в то, что она заслуживала места где-то ещё, где её оценили бы исключительно за способности и усердные старания. — Если мне удалось Киллиана пристроить, с тобой точно проблем не будет, — это замечание показалось девушке даже лестным.

Дрожащими руками Рози открыла первый конверт. Гудвин неотрывно смотрел на неё, изучая реакцию на содержание. Девушка быстро пробежалась взглядом по письму, и её глаза вдруг стали стеклянными. Она посмотрела на отца и утвердительно кивнула. Затем открыла один за другим ещё три конверта и всякий раз, как делала это, душа трепетала от волнения, что взрывалось тысячами фейерверков всякий раз, как она видела заветные слова «Вы приняты».