1918: Весна Империи (СИ) - Марков-Бабкин Владимир - Страница 9

Хмыкаю. Вот же ж проницательная у меня сестрица!

— А что, так заметно?

— Да. И это нормально. После сильного нервного напряжения такое случается. Беседа спасает лучше всего. Составлю тебе компанию.

— Спасибо.

Ольга отпила вина и бодро приступила к процессу «беседы», пытаясь вывести меня из хандры:

— Как решили назвать близнецов?

— В честь дедов — Александр и Виктория.

— Прекрасные имена! Я так понимаю, что если бы родились два мальчика, то были бы у нас Александр и Виктор? А если бы две девочки, то Александра и Виктория?

Качаю головой.

— Нет, не совсем. Если бы родились две девочки, то они получили бы имена Иоланта и Виктория. Имя Александр я бы все равно постарался приберечь для Наследника, как дань уважения памяти отца и всего что он сделал.

— Понимаю. Александр Четвертый должен занять свое место в славной истории России.

— Да.

— А если бы продолжали рождаться девочки?

Пожимаю плечами.

— Я бы провел изменения в порядок престолонаследия, установив, что корону наследует старший из детей Императора, имеющих право на Престол.

Помолчав, все же решаю добавить:

— Только, весьма вероятно, это изменение я внес бы сразу, если бы родились две девочки. Немыслимо на многие годы оставлять подвешенной ситуацию с престолонаследием. Я сам долгое время был Наследником, пока у Ники рождались девочка за девочкой. Это было ужасное состояние и ужасное ощущение. И для самого Николая, и для меня, и для всей государственной машины. Элиты, чиновники, все посматривали в мою сторону, стараясь на всякий случай навести мосты. Лесть, намеки, подношения. Попытки связать меня какими-то обязательствами. Постоянные интриги. То же самое происходило сейчас и вокруг Павла. Я не мог этого допустить дальше. Хватит того, что Павел был целый год моим официальным Наследником. Впрочем, что тут говорить, другие варианты были еще хуже, ведь тогда я сам с трудом его уговорил не отказываться от этого права.

— Да, я помню эту историю. Отказ Павла повлек бы за собой весьма серьезные осложнения с престолонаследием, а точнее с результатом того, кто мог бы взойти на трон и, главное, что из этого всего бы вышло. Хотя, как мне кажется, после гибели сына Дмитрия в Кровавую Пасху, Павел стал всячески не желать взойти на Престол и отказался бы от короны в случае чего.

— Возможно. Возможно он сейчас облегченно крестится и ставит свечку за здравие Александра. А, может, и нет. Время меняет людей. И власть меняет. Особенно власть.

— О, да, это я могу сказать по себе. И, особенно, по тебе. Ты очень сильно изменился за прошедший год. Порой я даже не узнаю в тебе нынешнем того Мишкина, которого я знала все эти годы.

Разговор в который раз приблизился к опасной теме. Впрочем, Ольга вновь не стала ее развивать, лишь обозначила свое мнение, не пытаясь высказывать какие-то выводы. А какие выводы она могла сделать? Разве она могла заподозрить во мне пришельца из будущего в теле ее родного брата? Хотя, разумеется, какие-то несоответствия должны бросаться ей в глаза.

Киваю:

— Вот я и говорю, что власть меняет людей. Особенно близость к трону, когда до него остается один шаг. У тебя, например, огромная власть в Ромее, и ты сестра Императора. Но наследовать трон ты можешь в очень маловероятном случае, при котором в очереди впереди тебя не станет всех-всех наших родственников мужского пола, имеющих право наследовать Престол. Плюс еще и нашей сестры Ксении. Так ведь?

— Так. Поэтому я сплю спокойно на этот счет.

— Именно! А Павел реально год был в одном шаге от короны. Сейчас он уже в двух шагах. И я постараюсь, чтобы в самое ближайшее время он оказался уже в трех шагах.

Сестра подняла удивленный взгляд.

— Это каким же образом? Вряд ли Маша сможет порадовать тебя мальчиком раньше, чем через год-полтора.

Киваю.

— Да, акушеры настаивают на одной беременности в два года.

— Ну, вот.

— Нет, я не об этом говорю, а о том, что я хочу все-таки внести изменения в порядок престолонаследия в части наследования не старшим сыном, а старшим из детей, имеющих права на трон. Тогда Виктория станет второй в очереди на Престол после Александра.

Ольга задумчиво смаковала вино. Наконец она заметила:

— Это будет непросто сделать. По крайней мере в части наследования российской короны. В Ромее, конечно, ты можешь установить что угодно, ведь Закон о престолонаследии пишешь ты сам. А вот даже в части короны Единства уже могут быть разночтения. Здесь нет однозначного решения. Тем более в России в октябре пройдут выборы в Госдуму, а ты можешь себе представить состав грядущей Думы.

— Именно поэтому я и должен это провести до октября, пока в моих руках вся полнота власти в России.

— А стоит ли колотить воду? Наследник у тебя теперь есть.

— Посмотрим по ситуации. Но я постараюсь. Мне надо подстраховаться, сама понимаешь. Дай Бог Александру богатырского здоровья и ста лет жизни, но чем длиннее будет цепочка моих собственных детей, могущих наследовать трон, тем дальше от короны будут Павел и прочие. Я не могу допустить самой возможности передачи им власти.

Местоблюстительница Ромеи покачала головой.

— Я бы на твоем месте, не Павла опасался больше всего. Он год был твоим наследником и ничего не сделал для того, чтобы стать Императором. Хотя некоторые его подталкивали к этому. Павел — фигура неоднозначная и для многих неудобная. — Ольга сделала паузу, а потом спросила. — Ты уже в курсе, что Аликс родила мальчика?

Я нахмурился. Да, вот только этого мне и не хватало для полного счастья. Вслух же интересуюсь:

— И как она? Как здоровье мальчика?

— Есть ли у него гемофилия — пока неизвестно, если ты об этом. Еще слишком рано говорить. Что касается Аликс, то говорят, что она весьма плоха. Доктора не дают прогнозов, но весьма вероятно, что она так и останется прикованной к инвалидному креслу. Если не случится чего похуже. Но зная характер бесноватой Аликс, я скорее поставлю на то, что она выкарабкается назло нам всем.

М-да, ситуация становится все более забористой.

— Ну, дай Бог ей выздоровления, что тут еще можно сказать. Тем более на Пасху. На все воля Божья.

— На Бога надейся, но сам не плошай. Что ты намерен делать, если случится чудо и мальчик окажется здоровым? А Аликс будет достаточно в силах, чтобы вновь продвигать идею возврата трона «законному Императору Алексею Второму»? Ведь у этой ветви так же сегодня появился законный наследник.

Помолчав несколько секунд, пожимаю плечами:

— Принципиально ситуация никак не изменилась — я на троне и у меня есть более законный наследник.

Сестра с некоторым сарказмом заметила:

— Это весьма спорный вопрос, между нами говоря. Кто более законный — это смотря с какой колокольни смотреть. Ты же понимаешь, что у немалой части общества, особенно среди поборников старого уклада, разговоры о том, что ты узурпировал власть, силой заставив Николая отречься за себя и за сына, встречают очень серьезное понимание и поддержку. Особенно у тех, кого ты успел всячески обидеть и ущемить за год, а таких очень много и большинство из них отнюдь не коров пасут. Они мечтают о передаче трона «законному Императору» и о возврате «к старым добрым временам», что бы это все ни значило. И сейчас их позиции значительно усилятся, ведь ветвь Николая пополнилась еще одним Наследником, причем, нельзя исключать, что здоровым. А это очень важный аргумент.

Да, тут сложно возразить. Проблема.

— Я это прекрасно понимаю. Отречение Николая действительно никак не описано российскими законами. Равно как нигде не оговорена возможность отречения за сына. Моя власть в России незыблема, пока я популярен в армии и в народе. Но стоит популярности упасть, например, из-за результатов земельного передела, и разговоры о «законном Императоре Алексее Втором» тут же усилятся. Только смею полагать, что сторонники старого уклада сильно ошибаются, надеясь, что разгромные для меня итоги выборов в Госдуму помогут им. Возможно, по итогам выборов действительно наберут силу всякие леваки, но вот только левакам этим, ну, или, по крайней мере, многим из них, Император вовсе не нужен. Никакой не нужен — ни я, ни Алексей. И тут уже будет стоять вопрос не о персоналиях, а о сохранении института монархии как такового.