На Забайкальском фронте
(Документальные повести, очерки) - Котенев Алексей Яковлевич - Страница 20

На выборах я, конечно, отказывался от почетной должности секретаря. Но коммунисты все-таки настояли: дескать, бывалый воин, прошел огонь, воду и медные трубы. Но я так скажу: кому как, а иному, например, куда легче забросать огневую точку гранатами, чем толковый план составить.

Развернул я свои планы и ума не приложу, что делать.

«Хорошо, — думаю, — хоть он мои грехи из протоколов в блокнот не переписал. Может, забудет половину…» И только я так подумал — смотрю, капитан Федянин опять ко мне идет. «Что это вы, — говорит, — товарищ секретарь, как тот „важный Тимофей с важными бумагами“? В поле надо идти. Там решается успех».

Я с удовольствием принял его предложение, и мы пошли вместе в поле. Стояла ранняя весна. Снег только что сошел. Почки на деревьях начали набухать, вот-вот листья покажутся. Сорвал он, помню, почку, растер в пальцах, задумался.

«Я, — говорит, — верю вам, что трудно все охватить. Но вы помните, что главным условием боеготовности роты является дисциплина. А кто у нас в роте основа дисциплины? Сам командир. На нем все и держится. Так вот, вы и должны всемерно подпирать эту основу, потому что от нее зависит и крепость роты. А вы забывали об этом. Ваши солдаты не знают даже боевых заслуг своего командира».

До самого вечера инструктор политотдела был с нами на занятиях, с командиром роты разговаривал, внимательно присматривался к солдатам, сержантам, беседовал с ними во время перекуров. У него удивительная способность стать своим человеком, почуять, чем живет рота. В тот день он узнал до десятка наших солдат. Помню, очень понравился ему наш сверхсрочник Золотов. Вот тот, чернявый, что около стола стоит. Сержант Кибальник тоже понравился. Порекомендовал мне поручить ему кружок по изучению русского языка. А на обратном пути сказал: «Золотые люди у вас. С таким народом можно горы ворочать. Надо только каждого на свое место определить».

Золотову поручили спортивный кружок, Кибальнику — кружок по изучению русского языка. Тут же начали готовить вечер: «Выполнять присягу так, как выполняет ее отличник Савелий Кожушок». Как видите, и правофланговый в роте появился.

Ценные советы он дал нам в агитационной работе.

«Старайтесь, — говорит, — чтобы агитация была конкретной, действенной, чтобы она рождала у солдат внутреннюю потребность стать отличником. Понимаете? Внутреннюю потребность!» И пример показал.

Вечером, когда закончились занятия, инструктор собрал вокруг себя солдат и начал беседу. Он говорил о командире как о государственном человеке, которому Родина доверила своих сынов. Говорил хорошо, взволнованно, и это волнение передавалось солдатам.

Много интересного рассказал он о нашем командире роты, о его фронтовых подвигах, высоких боевых качествах. А рассказать-то о нем есть что. Он у нас фронтовик, участник многих сражений, бесстрашный разведчик, прекрасный лыжник, неутомимый охотник.

«Большая, — говорит, — честь и удача служить под началом такого командира».

И тут же с особой силой подчеркнул, что любовь к командиру, повиновение его воле — закон армейской службы, который беспрекословно выполняется. И он поведал о подвиге бойца Преснова.

В одном из тяжелых боев рота опрокинула вражеский заслон и пошла вперед. Но в самый ответственный момент откуда-то появился вражеский лазутчик и бросил гранату в командира — майора Егорова. Еще несколько секунд — и она оборвала бы жизнь офицера. Враг рассчитывал на панику в рядах наступающих. Но расчеты его не оправдались. Рядом как из-под земли вырос солдат Преснов и своим телом прикрыл командира…

Прослушал я капитана Федянина и еще лучше осознал: нет, не с налета пришел он к нам в роту — готовился, изучил историю полка, ознакомился с биографией командира, с прошлым и настоящим роты. Вот это я понимаю — стиль! Вот про каких писать-то надо.

Потом у нас выступил ветеран части Герасимов.

По совету инструктора мы завязали переписку с ветеранами своего полка.

А недавно пригласили в роту девушку из ближайшего колхоза — Героя Социалистического Труда. Успех был замечательный. Главное — убедительно все это получилось и просто. Каждого за сердце тронуло: «Надеемся на вас, как на каменную стену, — сказала героиня. — Надейтесь и вы на нас — не подкачаем!»

Разве не породят такие слова внутреннюю потребность стать отличником?

Одним словом, работа у нас закипела. С того заряда все и началось. Сейчас кто ни зайдет в роту, сразу чует: здесь был инструктор политотдела. Да он и сейчас нас не забывает. Чуть увидит — спрашивает: «Как ваш Золотов поживает?», «Подтянулся ли Савва Стрельцов?», «Как Наумушкин?» Всех помнит, будто служил в нашей роте минимум год. Вот это действительно поработал! А ведь от иного представителя и следа не остается. Спросите, к примеру, меня, был ли у нас помощник начальника политотдела по комсомолу? Отвечу: «Нет, не был. Так, забегал…»

Между прочим, мы потом рассуждали меж собой: а не слишком ли много времени уделил нам инструктор? Ведь мы у него не одни. Но после поняли, что он и о других помнил, когда у нас работал. Посудите сами: во-первых, учил около себя нашего секретаря партбюро, который понес этот стиль и в другие роты. Во-вторых, заставил меня на семинаре выложить все, что я узнал. А в-третьих… Загвоздка-то где чаще всего бывает? Пока не увидишь чего-нибудь своими глазами — сам сделать не сможешь. Вы вот спросите у любого замполита, какой должна быть комната политпросветработы, и он вам как по писаному расскажет. А скажете: «Вон на вершине той горы стоит именно такая комната», — и он ночь не поспит, а пойдет посмотреть, чтоб себе все перенять.

Так и у нас перенимали. Не успеешь, бывало, какое-нибудь мероприятие провести, смотришь — пошло по всей части. Выходит, что капитан для всех старался. Вот что значит глубокая вспашка! Недаром наш командир сказал о нем: «Труженик!». Действительно так. Многому он нас научил. А главное, вот чему: не порхай мотыльком по верхам, не будь верхоглядом. На каждый день имей свою цель. Ну прошу извинить — сейчас построение. А подробнее о нашей работе с замполитом потолкуйте. Он лучше вам расскажет.

Старшина встал и, попрощавшись, направился к палаткам. Там уже строилась рота.

Война застала Георгия Маркова в родном притаежном селе Ново-Кусково, куда он приехал с женой и дочкой провести отпуск — порыбачить, побродить с ружьишком по тайге, поработать над второй книгой «Строговых». И вот тревожная весть. Пришлось наскоро попрощаться со стариками и отправиться в Иркутск. В городе, не заходя домой, заскочил в отделение Союза писателей. Там уже были Иннокентий Луговской, Иван Молчанов-Сибирский, Константин Седых. Писатели без лишних слов сели за стол и написали коллективное письмо в областную газету, в котором объявили себя добровольцами Красной Армии.

Несколько дней спустя иркутские писатели-добровольцы прибыли на вокзал, чтобы отправиться на фронт сражаться с немецко-фашистскими захватчиками. Но поезд, к всеобщему удивлению, пошел не на Запад, а на Восток. В Чите явились в редакцию окружной газеты. Ее редактор полковник Мельянцев сообщил прибывшим, что на Восток их привезли не случайно: положение здесь очень тревожное. Япония — союзница Гитлера по Антикоминтерновскому пакту — должна вот-вот выступить на его стороне, открыть против нас второй фронт.

— Обстановка на границе сложная, — заявил он. — Японцы продолжают стягивать силы. Надо быть начеку!

Майора Молчанова-Сибирского и капитана Маркова определили в окружную газету, которая уже развертывалась по фронтовым штатам. Писатели быстро включились в работу, поскольку у каждого из них был за плечами богатый журналистский и писательский опыт. Георгий Марков в неполные двадцать лет уже редактировал в Сибири областную комсомольскую газету, а в двадцать семь написал роман, принесший ему известность. На страницах газеты он выступал не часто, но всегда с солидными материалами, которые вызывали многочисленные отклики читателей. К его слову прислушивались, ему поручали наиболее ответственные задания. Никто в редакции не называл его по фамилии или воинскому званию, чаще всего по имени-отчеству или просто Мокеичем. Героями его рассказов и очерков были люди немногословные, неброские на вид, но красивые душой, крепкой нравственной закалки, способные превозмочь себя, выстоять, победить.