Дочь моего врага. Цвет горечавки (СИ) - Аваланж Матильда - Страница 37

Баронет выхватил меч и одним ударом снес Лукиану голову. В ужасе я завизжала и почему-то никак не могла оторвать глаз от того, как отрубленная голова несчастного парня, который не был ни в чем виноват и просто хотел помочь мне, откатилась к ногам статуи Нериуса.

— Ваш бог — палач! — заорала я, кидаясь с кулаками на Иена Макгрифа. — Лицемерные святоши! Вы ругаете Хеб за ее распутство, а сами хотите ему предаваться! По крайней мере, Хеб не велит никого убивать, она, наоборот, за торжество жизни во всех ее проявлениях! Ваш Нериус обозлился на нее за то, что она ему не дала! Жалкий неудовлетворенный божок!

— Ты ответишь за свои грязные слова, греховодница! — бледнея от ярости, прошипел баронет.

Невесть откуда взявшиеся братья и сестры, суровые, коротко стриженные и закутанные в мешковину, скрутили меня и поволокли обратно к статуе Нериуса, под которой уже установили некую кушетку, изголовье которой было направлено вниз. Извивающуюся и отбивающуюся, меня крепко-накрепко прикрутили к этой кушетке, так, что я даже шелохнуться не могла. Не выпей бы я то проклятое нейтрализующее магию зелье Джерта, я уже весь их особняк по кирпичику разнесла, но сейчас была бессильна. И я была обречена.

Адепты Нериуса обступили меня, образовав идеальный круг, от которого отделился Иен Макгриф, на красивом лице которого сияла улыбка. В руках он держал большой прозрачный сосуд, внутри которого булькала какая-то жидкость соломенного цвета.

— Сейчас мы очистим твою душу, грешница, — проговорил баронет и высоко поднял сосуд. — Это масло горячее. Настолько горячее, что избавит тебя от всех пороков!

Один из братьев насильно вставил мне в рот большую воронку. Мысленно я заходилась криком — они выбрали действительно страшную казнь… Лучше бы я позволила этому подлецу делать со мной все, что он пожелает! Только не это!

Они будут вливать в меня раскаленное масло, которое просто-напросто сожжет меня изнутри! Это жуткая боль! Это медленная и мучительная смерть!

— Во имя Нериуса… — проговорил Иен и медленно наклонил сосуд над воронкой.

Масло устремилось к горлышку сосуда, но вылиться не успело.

Дверь распахнулась во всю ширь, и в залу стремительным шагом вошел лорд-маг Аеск Ланфорд. Его повелительный голос эхом отдался под самыми сводами.

— Именем Комитета Всех Богов, я приказываю немедленно прекратить это!

ГЛАВА 14

Блюдо, которое подают холодным

— Ванная наверху, — проговорил Аеск, едва мы переступили порог его дома. — Сейчас я отправлю кого-нибудь из слуг за платьем. Приведёшь себя в порядок и спускайся к завтраку. Нам нужно серьёзно поговорить, Маргери.

И вот я отмокаю в теплой воде, в которую щедро добавила пены и насыпала морской соли, пытаясь стереть из памяти лица адептов Нериуса… И страшную кончину бедного Лукиана. Я тоже была на волосок от смерти, Иен Макгриф почти напоил меня кипящим маслом… Да что там говорить, даже сейчас об одном только воспоминании об этом меня начинало трясти.

Но, моя богиня, как переменился этот отвратительный палач-баронет, едва в зале появился Аеск!

— Умоляю, не губите, лорд-маг! — Иен едва ли не в ногах у Ланфорда валялся. — Все во славу Нериуса!

— Мы давно закрывали глаза на ваши… вольности, баронет, — холодно перебил Аеск. — Но совершенное вами переходит все границы! Хладнокровное убийство и покушение на убийство с особо отягчающими обстоятельствами! Я объявляю секту почитателей Нериуса запрещенной организацией! Баронет Иен Макгриф и судья Гродер Глисберский, как организаторы секты, заключаются под стражу до суда, дату которого им объявят позднее. Все остальные присутствующие уведомляются в том, что если созовут еще одно собрание, то так же будут заключены под стражу и пойдут под суд.

Аеск освободил меня от пут и повел прочь из этой проклятой залы. Адепты Нериуса молча расступались перед нами и в их глазах читались ненависть и бессилие. А Иен Макгриф, которого дюжие стражники взяли под конвой, жалобно и трусливо просил этого не делать.

Я закрыла глаза, стремясь прогнать образ этого мерзкого, подлого человечишки. И угораздило же меня во всей огромной Лигейе наткнуться именно на него! А ведь он прикасался своими мерзкими губами к моему лону… Эх, жаль мочалки нет, так хочется стереть с себя даже напоминание о его прикосновениях.

Не успела я подумать, как откуда-то из-под потолка прямо мне в ванную шлёпнулась миленькая розовая мочалочка, которой я тут же принялась себя яростно тереть. Ещё б воду погорячее…

Как по заказу — вода тут же стала той самой, идеальной температуры, какую я и хотела. Надо же, какая у Аеска Ланфорда ванная! Чего не захочешь — все тебе выполняет!

Кстати, обставлена она была, не сказать, что роскошно, но очень изыскано, в морском стиле. Очень много света, белые и бирюзовые тона, оригинальный коврик в виде какой-то экзотической рыбы, большое зеркало в дорогой оправе, мягкие кожаные пуфы…

Прямо интересно, насколько простираются границы ее возможностей… Свесив ноги с бортика, я немного подумала и — пожалуйста! — в одной руке у меня оказался запотевший бокал с прохладным шампанским, а в другой — миска со свежей клубникой, политой сливками.

И только когда я сделала большой глоток шампанского, который прочистил мне мозги, до меня дошло, что ванная тут ни при чем! Колдовала я! Действие дурацкого Джертового зелья наконец-то закончилось, и тройная сила, составляющая вкупе магию Аеска, Джерта и мою собственную, вернулась ко мне.

Как же здорово, что я снова могу колдовать! Теперь я уже не безвольная кукла, с которой можно делать все, что угодно! О, вернись бы ко мне магия чуть раньше, Лукиан остался бы жив… Бедный парень, при мысли о нём на глаза наворачиваются слёзы… Хотел помочь мне — и встретил свою смерть. Надеюсь, баронета Иена Макгрифа сурово накажут за это убийство. А если не накажут, я вмешаюсь сама. Силы у меня теперь для этого достаточно!

Я позволила себе расслабиться в ванной еще немного, собираясь с мыслями. От предстоящего с Аеском Ланордом разговора кидало в жар. Что он мне скажет? В любом случае, что-то, что в корне изменит мою судьбу. Наши судьбы, которые, как я чувствую теперь, сплелись в один клубок…

Что ж, пора. Я одним глотком допила содержимое бокала, рывком поднялась и закуталась с ног до головы в большое белое полотенце с гербом Ланфордов. Я помнила по его медальону: два сокола и две змеи. Странный герб.

В комнате, соединённой с ванной, на постели было аккуратно разложено платье, гребень, украшенный горечавкой из фоамирана и чудесные бархатные туфельки. Теперь я могла бы сотворить себе платье и сама… Но я уже успела сказать Аеску, что нахожусь под действием зелья Джерта, потому и не смогла справиться с адептами. Не нужно ему раньше времени знать, что магия ко мне вернулась.

Это оказалось платье типичной горожанки, разительно отличающееся от свободных открытых туник и хитонов, к которым привыкла я. Глубокого тёмно-синего, почти черного цвета, с обтягивающими рукавами, клином расходящейся книзу юбкой, скромным вырезом с запахом, по вороту и рукавам оно было украшено узкой полоской искусного шитья.

Мои распущенные волосы, которые я тут же высушила с помощью магии, легли мягкими мерцающими волнами. Я отделила две прядки у висков и сколола из сзади гребнем, после чего придирчиво посмотрела на себя в зеркало, крутясь в непривычном для себя наряде.

Выглядела я не иначе, как прекрасной средневековой девой — такой, о красоте которой слагают песни трубадуры, а рыцари посвящают ей подвиги и мечтают взять в жены, а не беглой послушницей, которой по обвинению в распутстве едва не влили пару часов назад в глотку раскалённое масло.

Мне хотелось предстать перед ним красивой. Хотя, возможно, как бы я ни старалась, Аеск больше никогда не посмотрит на меня так, как смотрел в нашу первую ночь.

Внизу никого не было, лишь стоял уставленный изысканной едой стол с двумя приборами.

Я хотела было сесть за один из приборов, но мое внимание привлекла картина, висящая прямо над камином. Это был портрет статной седовласой дамы в сером платье и жемчугах. Интересное лицо с благородными чертами лица — такие женщины будут красивыми и в двадцать и в шестьдесят… А еще у нее были серо-зеленоватые глаза, совсем как у Аеска Ланфорда.