Отрави меня вечностью (СИ) - Айдарова Олеся - Страница 30

Люди вокруг загудели, как растревоженный улей. Берингар вспыхнул, руки его сжались в кулаки, но Одиль положила руку на его грудь и что-то говорила на ухо будущему мужу. Потом мачеха жестом попросила судью дать ей слово.

— Ваше святейшество, Гертруда не знает о чём говорит. Заверяю, Джереон никогда не делился с ней своими планами, так как считал, что дело женщины — хранить семейный очаг и следить за слугами. О народе и о процветании земель заботится ландграф. И конечно же, члены его совета.

Мужчины, входящие в совет, одобрительно закивали.

— Спешу заверить ваше святейшество, что у северян не было причин нападать на нас, — продолжила Одиль. — А у меня не было причин травить любимого брата. Что же касается браков моих дочерей… Я — мать. И люблю своих дочек больше всего на свете. Подчас я иду на поводу их желаний, а не выгоды для графства… — Одиль улыбнулась. — Но, как вы видите, боги распорядились иначе, — мачеха взяла под руку расплывшегося в улыбке Берингара.

«Они верят ей, боги…»

— А Гертруда призналась, и просто выкручивается, чтобы снизить меру своего наказания. — Одиль вскинула подбородок. — Я думаю, вы видите её лицемерную натуру. Она заслуживает казни за то, что совершила.

— Наказание определяет суд, — устало возразил жрец. — Подсудимая, вам есть, что сказать на слова госпожи Кёрбер?

— Она лжёт, ваше святейшество, — губы Герти задрожали, она теребила рукав платья и ожидала, что скажет суд.

— Мы услышали… Дело сложное. И суд удаляется для совещания. После мы озвучим вынесенный приговор.

Чёрные и белые мантии поднялись, вышли из-за стола и по очереди скрылись за узкой дверцей, расположенной позади тронов, где ландграфы уединялись для тайных советов.

Одиль так и осталась стоять рядом с северянином, она счастливо улыбалась и гладила Берингара по расчёсанным волосам, лежащим волнами на его груди.

А Герти молилась: «Боги, спасите… Если меня не казнят, обещаю безропотно довольствоваться самым малым и прожить отмеренный срок честно и праведно…»

Она честно сидела в кладовой несколько часов. Пила воду из бутыля, молилась и думала. Вскоре голод скрутил желудок, Герти поползла к сундуку с семенами и попыталась открыть его, но не смогла.

— Ларс забыл о такой мелочи, как кованый замок, — она горько усмехнулась и отползла обратно к стене.

В животе тянуло, и даже начало подташнивать.

Не сразу, но всё же Герти решилась выглянуть в лабораторию.

«Темно и тихо,» — девушка на ощупь двинулась вдоль стен.

«Если Кай и тот вампир всё ещё спят и проснутся, мне несдобровать. Но они боролись у противоположной стены. Я не должна их задеть».

Пару раз она споткнулась об то, что вампиры во время драки уронили на пол. Каждый раз сердце замирало от страха. Но ничего не происходило. И она продолжала красться к двери.

Наконец, Герти выскользнула в тёмный коридор.

«И снова тишина и темнота. Можно попытаться дойти до кухни или до наших комнат, вдруг кто-то остался жив?»

Она шла на ощупь, стряхивая с рук мелких насекомых, которые ввиду отсутствия света безнаказанно ползали по старой каменной кладке.

Внезапный порыв ветра заставил девушку остановиться.

«В замке есть вентиляция, но таких сквозняков никогда раньше не было!»

Лёгкий цветочный аромат, словно шлейф промчался по воздуху.

— Ах!

«Вампир!»

Герти развернулась на месте и побежала в противоположную сторону.

Ноги путались в юбках, но она старалась делать шаг, как можно шире. Девушка быстро устала, в груди пекло от прерывистого дыхания, в боку кололо.

«Кого я обманываю? От них невозможно убежать!»

Будто в ответ на её мысли за спиной послышался женский смех, тихий и циничный, под стать кровососущей твари.

В голове шумело, и всё же Герти продолжала удирать изо всех сил. Вдруг она споткнулась обо что-то мягкое. И растянулась на полу.

В этот момент над головой навстречу преследующей вампирше промчалось ещё одно дитя ночи. Послышался звук столкновения, и где-то позади внутри тёмного коридора вампиры сцепились, как псы с шипением, хрипами и взвизгиваниями.

Не дожидаясь развязки человечка поднялась с пола и прихрамывая из-за ссадин помчалась подальше от места драки.

Позади кто-то из тварей коротко крикнул и упал на пол.

А через мгновение победившее существо настигло Герти, схватило за плечи и со стуком прижало к стене.

Через час, показавшийся Герти вечностью, судьи вышли из комнаты тайных собраний и не спеша заняли свои места за столом.

— В ходе совещания выяснился ещё один факт, — произнёс судья. — Жрец Гоззо, вам слово.

Из-за стола поднялся жрец Тёмного храма.

— В ходе дела упоминался поединок чести между ландграфом Нордрейда и молодым господином Кёрбера, который носил корону лишь полночи и полдня.

При упоминании Ламмерта у Герти пересохло в горле.

— Незадолго до этого поединка Ламмерт Кёрбер приходил ко мне испросить совета. Он хотел жениться на Гертруде Кёрбер и спрашивал, как боги посмотрят на такой брак.

— И что же вы ответили? — ехидно спросила Одиль.

— Не важно. Это не относится к делу, — парировал темный жрец. — Я хочу донести, что у наследника Кёрбера и обвиняемой была любовная связь. А потом господин Отто убил молодого человека. Это не могло оставить обвиняемую равнодушной. На лицо месть за любимого.

По рядам зрителей снова прокатилась волна возмущения.

— Обвиняемая созналась, но скрыла истинный мотив. — продолжил жрец более громким голосом. — Вместо этого… она… попыталась переложить ответственность за отравление господина Отто на госпожу Кёрбер, что возмутительно. Таким образом, подсудимая не заслуживает снисхождения.

— Я не любила его! Ваши святейшества, он сам! — Герти попыталась оправдаться.

— Она лжёт! Я лично видела, как они целовались! — Мирабелла подскочила с места и повернулась к Герти. — Если он сам к тебе лез, что же ты его не отшила?

Герти не нашлась с ответом. Как можно было отрицать правду?

Светлый жрец громогласно произнёс:

— Прошу занять свои места. Суд готов вынести приговор…

Сердце Герти дробно застучало.

— Виновна!

Она будто провалилась в глубокую яму.

— И приговаривается к смерти через сожжение. Приговор будет приведён в силу…

Перед глазами потемнело. Уши будто ватой заложило.

Вокруг кричали. Кажется, каждый хотел высказаться — девушка даже не пыталась прислушиваться к чьим-то словам.

— Как? Будьте милосердны…

Никто её не слышал.

Стражники с алебардами схватили Герти под руки и повели в камеру.

Там она просидела на кровати, не двигаясь, до глубокой ночи.

Она больше не чувствовала холода. Голода. Всё отступило на пороге Иного Тёмного мира, дорога в который для неё будет наполнена ужасом и болью.

Под утро на улице послышались чьи-то шаги.

Герти услышала, как внизу Одиль отпустила охрану.

Девушка будто оттаяла: «Неужели она пришла, чтобы помочь мне сбежать? Всё-таки у неё есть совесть, хотя мы договаривались, что суда не будет».

Однако Одиль поднялась не одна. Рядом с ней по ступенькам взбирался запыхавшийся Берингар.

Без лишних слов мачеха поставила светильник на пол, отперла замок и распахнула дверь. Полный северянин протиснулся в камеру.

— Любимый, ключи, — Одиль стояла на пороге и протягивала мужчине маленькую связку. Когда закончишь, не забудь снова запереть решётку. Не прощу себе, если не увижу, как она умирает в огне.

«Что??»

— Ты можешь остаться и увидеть её унижение, — гыгыкнул Берингар. — Или мы можем отвезти её на север и убить там. Поверь, это зрелище достойно твоих глаз.

— Верю, любимый. Но не хочу мучиться ожиданием. Завтра её сожгут, и это греет мне сердце. А пока насладись своим свадебным подарком, — Одиль хохотнула. — Девственница… в лучших традициях нашей родины.

Герти снова парализовало.

— Гыы… Ты точно не будешь ревновать?

— Если честно, я просто… не считаю её человеком. — Одиль лязгнула дверью. — Делай, что хочешь, мой дорогой. Хоть съешь — никто не станет её искать.