Сармийская жена (СИ) - Боярова Мелина - Страница 51

Древняя магия не знала жалости. Старуха Верония умерла от сердечного приступа, когда ей на голову свалилась жоага. Мабет — внучка и любимая тана Шеймира, та самая улыбчивая блондиночка, что отправила убийц по следу Наотара и натравила присягнувших ей рефтов на меня, умирала от яда жоаги. Девушку держали в подземелье, среди пауков и крыс, а лекари поддерживали жизнь, чтобы продлить мучения. Ее отцу, тому самому, что стоял за троном Веронии, достались публичные пытки и позорная казнь. Сэнрима Дар-Хола ареф отправил на границу войсковым лекарем. Естественно, после тщательного осмотра на предмет появления метки и проверки у райдонца Хаджэна. Сэнрим принадлежал второй ненаследной ветви семьи Да-Хтанг, о чем красноречиво говорила фамилия. Я лично просила за парня, помня о том, как лекарь выхаживал меня в дороге. И за остальных, кто непричастен к заговору, но принадлежал семьям предателей.

— Знаешь, — поделился откровением Шеймир, — начинаю думать, что отец поторопился с местью. Это не Алесса предала семью, а Верония. И за остальными неприятностями семьи стояла глупышка Верония. Никто и не подумал бы, что наивное и светлое создание, у которого на уме тряпки и драгоценности, способно подставить сестру и залить Сармию кровью. Алесса много раз заявляла, что достойна трона, спорила с Джейни и ссорилась с братом. Никто не усомнился в ее виновности. Тетка Верония и мужа превратила в предателя, и сына обрекла на смерть.

— Ты поэтому пощадил детей, женщин? Алессар, насколько знаю, стер даже упоминание о муже Алессы и его роде.

Шеймир не ответил, машинально потер костяшки пальцев, на которых наросла новая кожа. С возможностями магов-лекарей ссадины и неглубокие раны заживали за пару часов.

— Это Мабет отравила Саанель. Она призналась, вчера ночью. Думала разозлюсь и убью ее в порыве гнева, — ареф стиснул кулаки, скривился. Лицо застыло в болезненной гримасе, — и правда, едва не сделал это. Гадина хорошо изучила меня. А мы думали и не понимали, почему Саанель после видимого улучшения становилось еще хуже? Мабет превзошла бабку в жестокости. Та творила зло чужими руками, а тана подливала яд в исцеляющие отвары. Добавляла в воду, которой обтирали тело. Сочувствовала Саанель, изображала горе. И травила! Ненавижу!

— Что ты с ней сделал? — испугалась не за тану, за друга. Слишком много потрясений свалилось на него за последнее время.

— Ударил. Разбил красивое личико, которым Мабет так гордилась, спалил волосы, над которыми тряслась с самого детства, — процедил Шеймир, — но не убил, не беспокойся. Живучая, тварь. Даже жалею, что яд скоро ее высушит. Лэйлин, не думал, что кто-то способен причинить мне боль после потери Саанель. Мабет столько лет лгала и притворялась, так рвалась в реифы, не щадила никого. Это ведь она подошла на прощальном вечере, она отчаянно плакала, что потеряла лучшую подругу, почти сестру. А я, как последний глупец, утешал и убеждал, что все образуется. Сам же в это время был близок к тому, чтобы поселиться в усыпальнице. Змея угорала со смеху, глядя на мои мучения.

— Не рви себе сердце, Шеймир, и мне заодно. Предательство ранит сильнее невосполнимых потерь. Я знаю, о чем говорю, испытала подобное на себе. Наверное, потому и опасаюсь заводить новые отношения, что трудно поверить кому-то снова. Однако, не случись со мной той беды, так и прожила бы целую жизнь в неведении. И не попала бы на Аэртан, не узнала бы тебя, не познакомилась бы с Наотаром, Нэришем и Антаром. Вы такие разные, но каждый стал близким человеком, другом. Я буду скучать.

На имени моего защитника Шеймир дернулся. Это не ускользнуло от внимания, а потому поинтересовалась:

— Что-то не так? Шеймир, скажи правду! Пожалуйста. Это единственное, о чем прошу. Будь честным.

Ареф уже набрал воздуха, чтобы ответить, но не смог. Бессильно выдохнул, поник.

— Ты должна увидеть сама. Чтобы я ни сказал, не поверишь. Идем.

Внутри все опустилось от дурного предчувствия. Я начала подозревать неладное, когда Антар не очнулся на третий день, как обещал. Лекарь после осмотра заявил, что потребуется неделя. Помимо паучьего яда, воина жалили ядовитые змеи, организму сложно перебороть столько отравы. Однако лезли в голову и совсем уж мрачные мысли. Липкий страх за жизнь Антара проникал под кожу, и я не находила себе места от волнения и беспокойства.

Собралась за минуту: сунула ноги в сапожки и накинула теплый плащ с капюшоном. Шеймир на многочисленные вопросы давал один и тот же ответ: ты все поймешь сама. Затем был долгий переход по дворцовым коридорам в окружении двух десятков рефтов и спуск в подземелья.

— Шеймир, здесь же холодно и нет свежего воздуха! Ты говорил, об Антаре хорошо заботятся. Ты же не… это камеры для заключенных? Почему мы здесь? Что тут понадобилась Антару? Он же не… нет, он не мог. Не верю! — ухватилась за рукав, чтобы остановить мужчину. Ареф нарочно ускорил шаг, чтобы не слышать вопросов и не отвечать на них. — Ты считал Антара предателем? И молчал? Я же каждый день спрашивала о нем, справлялась о здоровье. А Антар в это время сидел в тюрьме? Шеймир! Да ответь же, в конце концов!

— Вот, — ареф остановился у железной двери, отодвинул заслонку на маленьком окошке, — смотри.

Недоверчиво покосилась на Шеймира, пытаясь угадать за непроницаемой маской издевку или насмешку. Обидно было бы разочароваться в новом друге. Не мог же он изливать душу, а в это время издеваться над дорогим мне человеком? Нет, в глазах только сочувствие и сожаление. Прежде чем столкнуться с реальностью, три раз глубоко вздохнула. Чтобы там ни увидела, Антар — друг и защитник, который не единожды спасал мою жизнь.

Антар лежал с закрытыми глазами на узкой кровати. Чистая постель, аккуратно подстриженные волосы и бородка указывали на то, что за сармийцем действительно ухаживали. Помимо кровати в камере находился стол, уставленный снадобьями, и кресло для посетителей. За ширмой, вероятно, отхожее место. В помещении тепло — определила по горячим магическим камням на полу и отсутствию одежды у воина. Антар был голым, и только бедра прикрывала простынь. Взгляд прикипел к застарелым шрамам и рубцам на торсе. После таких ран человек не выживает. Однако сармиец размеренно дышал и на первый взгляд выглядел здоровым. Тело воина будто вылеплено из мускулов и, наверное, считалось идеалом мужской красоты. Портила картину изуродованная часть лица. Но я уже научилась смотреть сквозь нее. На первых порах спасала кожаная повязка, а сейчас и вовсе не замечала недостатков. Так, отметила машинально, что нужна новая маска, и все.

— Что с ним не так? — обратилась к арефу, — не понимаю.

— Обрати внимание на предплечье, — посоветовал Шеймир и отвел взгляд. Ну а я послушалась совета.

На коже Антара виднелся рисунок в виде черного круга с красной полоской по окружности. Татуировка так органично вписывалась в рельеф мышц, что поначалу и не поняла, что в том особенного. И только через какое-то время дошло, что же она напоминает.

— Метка предателя? Но… Антар не мог этого сделать! Вы спрашивали его? Как он это объяснил? — все внутри противилось и отказывалось верить, пока не получу убедительных доказательств.

— Антар молчит. Когда очнулся, единственный вопрос задал о тебе. Едва узнал, что ты спасена и не пострадала, больше не произнес ни слова.

— Шеймир, надеюсь, ты не… — замялась, подбирая нужное слово.

— Его не пытали, если спрашиваешь об этом. Да и не вышло бы, пока человек без сознания. Конечно, Хаджэн пробовал пробиться в его разум, но у Антара серьезная защита.

— Я поговорю с ним. Одна, — посмотрела в глаза арефу, уже догадываясь, какой ответ получу. Но он еще не знал, что отступать не собиралась.

— Это еще не все, Лэйлин, — складывалось впечатление, что Шеймир опасался бурной реакции, а потому новости выдавал дозированно. Удовольствовалась бы меткой и ушла, так и не сказал бы ни о чем. — Это нашли у Антара, — протянул полотняный мешочек. На ощупь что-то мелкое. Распустила завязки и вытряхнула содержимое на ладонь.