Танец стали в пустоте (СИ) - Фабер Ник - Страница 37

А теперь всё изменилось.

Теперь безумная изменчивость судьбы позволила ему взглянуть на всё с другой точки зрения. Он впервые убил человека. Одно короткое нажатие на спусковой крючок винтовки и человека не стало. Его жизнь была оборвана одним единственным движением руки. Это должно было ужаснуть его. Должно было показать Тому отвратительность содеянного. Райн почти хотел почувствовать леденящие душу пальцы смерти, для которой он устроил очередной пир.

Он хотел почувствовать хоть что-то…

Но вжимаясь в стену, и чувствуя спиной как она сотрясается от каждого очередного попадания, он вдруг понял, что не чувствует ничего. Хотя это было бы не совсем точным описанием того, что творилось у него в душе. Он был настолько спокоен, что это почти пугало его самого. Словно вместо крови по его венам тёк реакторный охладитель. Это ощущение странным образом не распространялось на окружавших его людей. Он переживал о Даниэле, который был ранен. О своём капитане и начальнике, которые были в такой же ловушке, как и они сами. О Лизе, которая кривилась от боли произнося каждое слово разбитым и изуродованным ртом.

Но его противники. К ним он не чувствовал ничего. Даже ненависти. Они превратились для него в те самые тактические задачи, которые поглощали его мозг без остатка. В интересную головоломку, которую нужно было решить. В задачу, у которой было единственное решение.

Его взгляд скользнул по высокому офицеру в форме капитана Рейнского Протектората. Кажется тот старик назвал его Вильямом. Произнесённые им в лифте слова были верны как никогда и в тоже время ошибочны.

Действуй быстро и не думай.

Резко высунувшись из укрытия, Том вскинул импульсную винтовку к плечу. Искусственная рука сжимающая цевьё позволила сделать это движение быстрым и уверенным, наведя голографический прицел на голову высунувшегося всего на мгновенье противника.

О, он будет действовать быстро.

Но перестать думать он не мог.

Палец мягко нажал на спусковой крючок…

***

— «Коготь один», «Когтю два». Видим цель. Подтвердите.

— Двойка, «Первому». Цель видим. Какой-то выкидыш дизайна.

— И не поспоришь, двойка. Сбрасывай скорость. Заходишь на цель слева. Я справа. Нужно для начала хорошенько осмотреться и если нужно то подмести.

— Понял тебя «Коготь один». Двойка, конец связи.

Лапки переключил канал связи.

— Сергей, мы почти у цели. Есть связь с нашими на поверхности?

— Да. Две группы. Одна на сто втором этаже. Вторая на шестьдесят седьмом. Находятся под постоянным огнём. Двигаться не могут.

— Точки входа?

Это был важный вопрос, так как они не могли себе позволить пробиваться через всё здание этаж за этажом. Нужно было действовать смело, решительно и настолько жестоко, насколько только было возможно. А главное нужно было действовать быстро. В таком случае стандартные протоколы десантирования были неприменимы, а значит придётся высаживаться на уже «возможно» занятых противником посадочных площадках административного комплекса.

Не то, чтобы это представляло большую опасность для людей Сергея. Судя по сообщениям, их противник не обладал системами индивидуальной бронезащиты и был оснащён лишь лёгким стрелковым оружием. Но Серебряков вряд ли стал бы тем, кем он стал, если бы рассчитывал на удачу. Нет, он был великолепным игроком в покер и Лапки был горд, раз за разом проигрывать ему в эту архаичную игру, в которую он играл незнамо откуда появившимися у него древними картами, сделанными из пластика и бумаги. Каждая партия, не смотря на то, что он выигрывал в лучшем случае одну из пяти раздач, дарила ему удовольствие, сравнимое с глотком хорошего виски. Ему нравилось наблюдать за опасным хищником в дружеской, а главное в безопасной для себя атмосфере.

И сейчас он чертовски не завидовал тем жалким, глупым мерзавцам, которые навлекли на себя его гнев.

— Посадочные платформы. Первый отряд высаживается на площадке девяносто шестого этажа. Точка входа группы два, на шестидесятом этаже.

— Понял тебя, Сергей. Высадка через две минуты.

— Мы давно готовы, «Коготь один». Ждём команды.

Лапки кивнул, хотя и понимал, что собеседник никогда не увидит этого движения. Лёгким, едва заметным движением он направил своего «Минотавра» в облёт здания по правой стороне. Его напарник делал тоже самое, но двигаясь в противоположную сторону. Два тяжёлых десантных корабля сделали круг и синхронно двинулись к своим целям. Один стал подниматься, а второй наоборот опускался, к своим точкам прорыва в здание.

Стоило Лапки приблизиться к выступающей посадочной площадке на сто метров, как высокоскоростные дротики едва слышно ударили по корпусу бота. Некоторые очереди попадали по фонарю кабины, но не могли оставить на прочном бронепласте даже царапину. Лапки чуть наклонил голову и увеличил изображение, показавшее ему чуть больше полдюжины людей, которые вели огонь по его кораблю из автоматических винтовок. Они почти не прятались за укрытиями, а некоторые даже вышли вперёд. Увеличение и разрешение наружных камер наблюдения было столь великолепным, что пилот увидел, как один из бойцов рывком выбросил опустевший магазин винтовки и уверенным движением вогнал в магазиноприёмник новый. Спустя мгновение на корпус бота обрушился новый град безвредных для него снарядов.

— Скотти, напомни-ка мне, что старуха сказала нам делать в случаях, когда по нам откроют огонь.

— Делать тоже самое? — недоуменно ответил его напарник чуть покосившись в сторону пилота.

— Вот именно. Скотти будь добр.

— С удовольствием…

Пальцы второго пилота легли на пульт управления и отдали команду. Из специальной ниши под носом бота раскрылись броне-щитки и вниз опустилось штурмовое импульсное орудие.

Оно чем-то напоминало древнее оружие с вращающимся блоком стволов, которое было популярно за счёт своего высокого темпа огня. С созданием импульсного оружия, оружейники создали более улучшенную версию этого древнего образчика разрушения. Четыре синхронизированных ускорителя, каждый из которых был способен выпускать десяти миллиметровые бронебойные дротики со скоростью сто десять выстрелов в секунду. Такой темп огня был чудовищным. У лёгкого стрелкового оружия скорострельность искусственно понижалась для того, чтобы не допустить перегрева конденсаторов и разгонных катушек. Но данное оружие было исключением. Благодаря постоянному охлаждению «не ведущих огонь» разгонных катушек, оно могло поддерживать чудовищный темп огня, буквально разрывая свою цель на части.

Скотти нажал на гашетку и открыл огонь. Раскалённые из-за трения об воздух десяти миллиметровые дротики, словно лазерный луч, косой смерти прошлись по площадке, оставляя после себя настолько мелкие останки, что в них не смогли бы разобраться и десяток патологоанатомов за месяц не прекращающейся работы по сборке этого ужасающего пазла. Попав в прицел люди просто исчезали в месиве из крови и осколков покрытия посадочной площадки.

Орудие пело свою страшную симфонию смерти целых четыре с половиной секунды, успев выпустить почти шесть с половиной сотен снарядов, которые превратили некогда «красивую», естественно по местным меркам, деталь архитектуры в безжизненный ландшафт какого-нибудь захудалого и безжизненного спутника. Более шестисот небольших воронок покрыли прочнейший бетон, кое где окрасив его красными брызгами.

Смотря на результат работы своего напарника, Лапки удовлетворенно кивнул и подвёл корабль ближе к посадочной платформе отключив маршевые двигатели и используя одни лишь антигравы. Он сильно сомневался в том, что гражданская платформа сможет выдержать вес военного бота, так что просто завис над ней на высоте пяти метров и вновь открыл канал связи с Сергеем.

— «Коготь один» «Бешеному псу». Высадка! Повторяю, высадка!

— Принято, первый.

— Удачной охоты.

***

Два десятка фигур, закованных в силовую броню, просто выпрыгивали из десантного люка, раскрывшегося в нижней части бота. Никто не задумывался о таких пустяках, как тросы или нечто подобное. Им даже не пришлось использовать прыжковые двигатели для смягчения падения и они просто положились на искусственные мускулы и компенсаторы своей брони.