Школа прошлой жизни (СИ) - Брэйн Даниэль - Страница 43

— Пойдемте, госпожа администратор, — позвал Питер. — Покажу вам комнату. Там Марта спит, но она девочка тихая. И вторая кровать хорошая, вам спокойно будет.

— Я разбужу вас завтра, госпожа Гэйн, — пообещал Лэнгли. Ничего не оставалось, как пойти за Питером.

Дом был добротный. Несмотря на свою дремучесть, Питер и его достойные предки были работящими людьми. Нигде ничего не болталось, не протекало, чистота резала глаз. Какой контраст с нашей Школой!

Мы поднялись на второй этаж. Здесь кое-где горели свечи и было темнее, чем внизу, зато на полу лежали мягкие валяные половики, и шаги совсем пропадали, их не было слышно. Пахло травами и медом, стояла умиротворяющая тишина.

И комната, в которую привел меня Питер, была очень уютной. На окнах светлые занавески, везде вязаные салфеточки, кровать, на которую мне указал Питер, покрыта великолепным кружевным пледом. Под профилями Сущих — Образами — несколько крохотных алтарных свечей. Питер ушел, я разделась, залезла в кровать и провалилась в мягчайшую перину, набитую пахучим сеном, зарылась в шуршащие подушки, завернулась в мягкое, теплое одеяло.

Я успела подумать, что Питер ничего не знал про эмпуса. Или он называл его упырем? Может, та травница знала легенду плохо? Но никто не сказал мне, что эмпуса можно отогнать Образами, только теплом. Есть ли смысл в том, чтобы рисковать нарваться в темноте на то, что и так не войдет в дом?

Если верить легенде?.. Если верить.

Проснулась я сама. Крестьяне встают с первыми лучами солнца, и кровать Марты была уже аккуратно заправлена, а меня ждал завтрак: горячий свежий хлеб, заботливо укрытый полотенцем, и теплое молоко. Я оделась, умылась из кувшинчика в углу комнаты, с наслаждением подкрепилась, думая при этом, что променяла бы стылую Школу на деревенское житье. И работа меня не пугала! Я была готова ходить за скотиной ради того, чтобы каждую ночь спать спокойным и крепким сном в удивительной ароматной постели. Мне было так хорошо, как не было никогда...

Но времени было немало. Давно рассвело, где-то перекрикивались работники, мычала корова, пару раз прокричал петух. Я последний раз оглядела себя в мутное зеркало — пожалуй, мне не нужен этот безобразный платок, и вышла.

Большую комнату, где мы вчера сидели с Лэнгли и Питером, я нашла сразу. Сейчас там раскатывала на столе тесто круглолицая румяная женщина средних лет. Увидев меня, она просияла.

— Доброго утречка, госпожа администратор! Я Мэри, матушка Питера. Вот уж как, не дождался меня господин директор, но ничего, ничего, зато на обед я такие клецки сделаю, пальчики оближете! А Марта пойдет ярких трав соберет, да со свежей баранинкой…

— Погодите! — Сердце у меня ухнуло в живот и забилось там часто-часто. И так сильно, что отдавалось в горле. — Господин директор уехал?

— Так да, — ответила Мэри, не прекращая возню с тестом. — Уехал еще ночью, как вы спать пошли. Так я-то его понимаю, порождения Нечистого мужчин никогда и не трогают, они только нашу сестру мучить горазды. Так что прав он, что вас тут оставил.

— Как оставил? — выкрикнула я дрожащим голосом.

Я отказывалась это понимать. Как Лэнгли мог уехать один?

— Так и оставил, — а Мэри были без разницы мои терзания, да и видела ли она их? — Заплатил Питеру за ваш постой, хорошо заплатил, грех жаловаться, и был таков. Да вы садитесь, госпожа администратор. Поживете у нас пару дней, а можно и больше, говорю же, грех жаловаться…

Я была ему нужна. Госпожа Джонсон отправила меня с ним специально!

Что же услышал Лэнгли вчера такого, чего не услышала я?

Что же произошло?

Я стояла, растерянная, и не знала, что предпринять. Даже вспомнить разговор не могла, не то что слова, которые насторожили Лэнгли. Он уехал — и это все, о чем я была в состоянии думать. Почти предательство. Или же не почти? Госпожа Джонсон рассчитывала на меня, Лэнгли решил иначе. Ничего не сказал, просто исчез, и нет смысла обвинять Мэри и Питера и накидываться на них с упреками, они приняли то, что им сообщил Лэнгли — важный господин, директор Школы Лекарниц.

— Мэри, — прошептала я не своим голосом, — он что-то сказал вам?

— Я не знаю, госпожа администратор, — Мэри, как мне показалось, расстроилась. — Я не видела его, но огорчилась, я так хотела поехать в храм, а Питер — ну, Питер уже убежал в хлев, ну да ладно, время-то у меня еще будет.

— Вы хотели поехать в храм, — повторила я. Да, конечно. Благословить Образы. Как спросить тактично и не обидеть ее? — Разве сегодня какой-то праздник?

— Нет, — засмеялась Мэри. — Да и нам что до праздников, у нас праздник, когда урожай. Сущие, конечно, меня покарают за хулу, но я к ним за помощью. — Она отложила тесто в сторону, посмотрела на него, взяла скалку, задумалась. — Да вам ни к чему слушать глупые речи, госпожа администратор, вон можете пока погулять, дождя нет, кто знает, возможно, до завтра и не развезет дорогу.

Я не хотела гулять. Мне нужно было… да, мне нужно было ехать следом за Лэнгли. Как можно скорее, мне стоило торопиться. Но я смотрела на Мэри — я должна была задать ей последний вопрос.

— Эмпус, — выдохнула я. — Скажите, вы боитесь эмпуса?

— Эмпуса? — переспросила Мэри. Во взгляде ее было непонимание. — Сущие, это что еще такое?

Я перевела дух. Помолчала, собираясь с мыслями. Мэри положила скалку, ждала.

— Вы хотели отвезти Образы…

— Питер! — с досадой воскликнула Мэри и хлопнула себя по бедрам. На юбке остались следы муки — четкие отпечатки ладоней. — Питер никогда не верил! Но вот надо высмеять мать! Ну да ладно. Порождения Нечистого не трогают мужчин, но Марта, Марта, девочка моя…

— Мэри, пожалуйста! — взмолилась я. — Что вы хотели сделать с Образами? И зачем?

— Благословить, госпожа администратор! Благословленные Образы не позволят упырю зайти в дом!

Я припомнила местные легенды. Везде ли они одинаковые? В Школе считалось, что упырь — живое дерево, способное проникнуть ветками сквозь стены и высосать кровь жертвы. Что на этот счет скажет Мэри?

— Но у вас нет деревьев во дворе, — растерялась я. Мэри покачала головой, снова обтерла руки о юбку.

— Нет, как им быть, когда каждый клочок земли на счету. — Крестьяне есть крестьяне, подумала я. — Ох, глупо все, госпожа администратор. Вы вот госпожа образованная. Да у вас и детей, почитай, нет. — Она тяжело вздохнула, села, посмотрела на меня изучающе. — Я бы не верила сказкам, некогда верить, но видите, Марта еще младенцем была, как ваша травница рассказала, как дерево в окно в Школе бьется. Так у вас там благословенное место, монастырь. А ну как ваша святость ограждает от зла? А к нам из леса придет, что нам делать?

Я облизала губы.

— Зачем она говорила вам это?

— Да кто же знает, госпожа администратор! Дурная была. Так и я не умнее, — Мэри усмехнулась. — Вот разумею, что глупости, а сердце за малышку болит. Муж мой, даруют Сущие ему покой, все ругался, от дома ей хотел отказать, а как откажешь, когда за навоз живые деньги шли. Мы тут не разбрасываемся деньгами…

Меня так и тянуло расспросить про эмпуса, но я сознавала, как мнительная женщина, боящаяся за свое дитя, воспримет мои вопросы. Мало ей упырей, будет страшиться еще и того, чего до сих пор не страшилась, и что мне тогда делать с чувством вины?

Но если эмпус опасен? По-настоящему опасен? У них теплый дом. А разве ему это мешает?

Мэри расценила мое молчание по-своему.

— А что за эмпус такой? — с подозрением спросила она. — Откуда взялся?

Я ругала себя, но сказанного не воротишь. И все же я не могла решить: предупредить ее или не стоит?

— Я слышала, что его Образами отпугивают. — Улыбка вышла неуверенной и фальшивой. — Потому и спросила вас. Вероятно, ошиблась.

— Не слышала о таком, — опять покачала головой Мэри, и я уже не сомневалась — она опросит всех работников в ближайшие полчаса. — Впрочем, может, он в лесах и не водится?