Моя-чужая (СИ) - Черная Лана - Страница 8

— Может, у родителей? — предположил участковый. — Те никогда бы не отдали девочку матери, но и не обидели бы.

— Адрес знаешь? — спросил Игнат.

Участковый лишь кивнул.

— Тогда поехали.

Кирпичный дом приветствовал светящимися окнами. Во дворе горели разноцветные лампочки, шелестели десятки разноцветных воздушных шариков. У калитки буйствовал белым цветом и терпким ароматом жасмин. Склонившиеся через забор ветви сливы гнулись под тяжестью спелых ягод. А в душном ночном воздухе витала тишина с привкусом опасности. Игнат чуял ее каждой клеточкой. Он обошел крутовский джип, на котором они все приехали, подошел к следователю: невысокому крепкому майору, с кем Крушинин служил до своего повышения.

— Оружие есть?

Майор Чучин достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя. Игнат кивнул и с тем же вопросом подошел к Артему, который стоял под высоким каштаном. Они остановились через три дома от нужного.

— В бардачке, — Крутов был напряжен: плечи расправлены, руки в карманах, взгляд острый, как бритва, профессиональный; и никаких эмоций.

— Останешься с Асей и участковым. А мы с майором пойдем в дом.

— Шина, — позвал Крутов, когда Игнат уже повернулся к другу спиной. Крушинин усмехнулся проницательности друга — в его голосе слышалось сомнение.

— Я не знаю, Сварог, — произнес Игнат, не поворачиваясь. — Может, я параноик. Но…

Он не договорил. Крутов и так поймет его предчувствие, а значит — спину прикроет, несмотря ни на что.

Калитка была заперта на длинный крючок. Игнат осторожно выудил его из железной петли, толкнул деревянную калитку. Майор шел следом, почти не дыша. Игнат ступал осторожно, но под ногами хрустел гравий; по бокам стопками лежала декоративная плитка. Ветер скрипел шариками, подвязанными к навесу над дорожкой, шуршал скатертью на веранде. За накрытым столом кто-то сидел. Игнат подошел ближе, майор заглянул в окно и отрицательно мотнул головой. Сидящий на деревянной скамье мужчина положил голову на сложенные на столе руки и, казалось, спал. Над ним витал едва уловимый запах вина, а на белой скатерти расплылось темное пятно. Игнат перехватил пистолет, двумя пальцами коснулся шеи мужчины — пульса не было. Предчувствие обретало реальные черты смерти. Игнат откинул тело на спинку скамьи — руки его безвольно сползли со стола, голова запрокинулась, обнажив разрезанное от уха до уха горло.

— Твою мать, — процедил он и глянул на приблизившегося майора. — Вызывай группу, майор, а я в дом.

— Уверен?

Игнат кивнул. Он знал, что убийцы здесь уже нет. Они опоздали. Предчувствие неотвратимого холодило затылок, когда он переступил порог дома, в котором пахло бедой. Этот запах, забившийся в нос, осевший на языке горечью, Игнат знал с детства. С того момента, как в третьем классе переступил порог родного дома и узнал, что теперь он — сирота. В этом чужом доме пахло так же, только никто не рыдал, не пил корвалол, не утешал… Здесь беда лежала мертвой пустотой. Лишь половицы скрипели под осторожными шагами Игната.

По правую руку располагалась первая комната. Из нее доносились голоса. Игнат замер, прислушиваясь, но спустя мгновение сообразил — телевизор. Легкий ветер из распахнутого окна колыхал занавеску. Игнат выглянул на улицу, но лишь ночь подмигнула плоской луной. А на подоконнике — песок. Игнат задумался, откуда? Ветер нанес или же убийца оставил? Нужно будет проверить почву под окном.

Крушинин осмотрелся. Высокий, под потолок, шкаф-стенка сверкал идеальной чистотой и начищенными до блеска сервизами за стеклом; на диване разноцветные подушки выложены как под линейку; на журнальном столике ваза со свежими цветами, раскрытая книга с пультом на потрепанных страницах; ничего не перевернуто, не сдвинуто, дверцы и ящики шкафа закрыты, книги на полках расставлены идеально ровно.

В кухне тоже царила безупречная чистота: шкафчики и занавески слепили белым, вымытая посуда стекала в сушилке на раковине, стол застелен накрахмаленной скатертью, на которой стояла белая чашка с еще теплым (Игнат коснулся тыльной стороной ладони чашки) чаем. Кто-то пил здесь чай совсем недавно. Скорее всего, хозяйка. Но проверить не помешает, хотя вряд ли убийца настолько туп. Если только не оставил чашку намеренно, что маловероятно. А вот то, что был здесь совсем недавно — факт.

Кладовка и еще одна комната, поменьше первой, но такие же идеальные. Везде ощущалась заботливая женская рука: цветы на подоконниках, вязаные салфеточки, иконы на стенах в вышитых рушниках. Но где же хозяйка?

Ее саму Игнат обнаружил в дальней комнате, судя по обстановке и массе игрушек, детской. Полноватая женщина лежала на полу головой на пороге комнаты лицом вверх: ноги вместе, руки вдоль тела. На немолодом, исчерченном морщинами лице, в раскрытых выцветших глазах застыло удивление без намека на страх. Не ожидала, значит. Кто-то знакомый? Впустила в комнату, не боялась. Судя по расположению тела, убийца находился в комнате. Или же застал врасплох, проникнув через окно. Игнат бросил взгляд на занавешенное окно — вроде заперто. Он переступил через труп, подошел к окну, приоткрыл занавеску: стеклопакет, открывается с одной стороны, но проем настолько узкий, что даже ребенок не пролезет, не то что взрослый. Значит, сама впустила в комнату, подпустила слишком близко. Игнат вернулся к телу, присел на корточки. На правом боку трупа расплылось бурое пятно еще влажной крови. Судя по количеству крови били в область печени. Со спины так не ударить. Значит, убийца действительно находился в комнате. Если только не переложил тело, чтобы запутать. Вполне мог — тело лежало слишком неестественно, будто его намеренно так уложили, бережно. Зачем? Надо думать, но и сейчас было ясно, что убийца — не дилетант и не грабитель. И скорее всего, кто-то свой — на теле, в комнате и в доме никаких следов борьбы.

Все на своих местах как будто, да и драгоценности: золотые кольца, серьги и золотая цепочка с распятием, — убийца не взял. Впрочем, грабитель мог прийти за чем-то конкретным. Но почему не пришел, когда никого не было дома? Возможно, искомое находилось в доме только когда здесь были и хозяева. Но что? Или кто?

Игнат осмотрел пустую детскую, повторно обошел весь дом, проверил гараж, заглянул в сарай во дворе — никого. Вернулся к стоявшему у калитки майору — тот уже осмотрел двор и все хозпостройки: курятник, туалет, даже выгребную яму. Пусто. Только в руках майор держал игрушку: самодельного зайца в цветной рубашке с разными ушами — зеленым и розовым. Этого зайца Ася раздобыла на какой-то ярмарке прошлой весной и подарила Нике — с тех пор девочка с ним не расставалась. Майор обнаружил зайца на дорожке за домом. Теперь Игнат знал, за кем приходил убийца.

— В доме еще один труп, — хрипло сообщил Игнат, откашлялся, — еще свежий. Убийца был здесь недавно.

Вскоре подъехали оперативники и эксперты. Крутов пришел немного раньше. Втроем с майором они курили на лавочке, когда появилась Ася с участковым позади. Из дома как раз выносили трупы.

— А Ника? — спросила совсем рядом встревоженная Ася. — Ника где? Она жива? Что с ней, Игнат? Ты нашел ее?

Но Игнат лишь покачал головой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Июль. 2014 год.

Вторник (накануне пожара). Вечер.

Игнат только вышел из отделения полиции, где держали Даню, и сел в машину. Чертов мальчишка, вляпался-таки по самое не хочу! Еще и Ася не отвечает — поссорились. Игнат со злостью сжал руль.

Игнат был еще дома, когда позвонил Чучин и сообщил, что ночью в больнице скончался Олег Звягинцев. Умер от травм, нанесенных Даней. Так ему врачи сказали, да и шустрый эксперт, сделавший вскрытие, тоже пришел к такому выводу.

— Сукин сын! — процедил Игнат, швырнув на стол мобильник.