Воскресный роман (СИ) - Светлая et Jk - Страница 26

Делались ставки, когда этот процесс саморазрушения будет завершен или прерван высшими силами. В конце концов, высшие силы в лице Соснова Олега Максимовича вмешались в происходящее.

Ровно через две недели после начала очередной вехи в непростой жизни Краевского.

Ровно через две недели после исчезновения Лики.

- Кофе пить пошли, - сказал Соснов, перехватив Влада в коридоре.

- У меня кофе скоро из ушей полезет, - отмахнулся Краевский. Выглядел он, и правда, кошмарно – явно недосыпал.

- Да хоть воду пей. Идем, говорю!

Краевский тяжело вздохнул, покорно сложил руки на груди и поклонился:

- Слушаю и повинуюсь, хозяин.

- Клоун!

Они спустились на первый этаж, где располагалось небольшое кафе, в котором большинство офисных работников проводило обед. Сейчас посетителей было немного, и они прошли к дальнему столику, подальше от стойки бармена.

- И до каких пор ты будешь сходить с ума? – без предисловий спросил Соснов, едва официант отошел от них.

- Это мой ум. Хочу и схожу.

- Концептуально. Оk. Сойдешь. Что дальше?

- Так далеко я не думал.

Справедливости ради, Краевский не думал вообще. Единственное, что бесконечно, будто заевшая пластинка, вертелось в его голове – это предположения относительно того, куда еще могла податься Ларгина. Идеи закончились ориентировочно в прошлую субботу, когда он обнаружил, что в доме номер сорок три по улице Школьной поселка Ямполь Сумской области никакой Анжелики нет, а ее родители, проживающие по этому адресу, даже не в курсе, что происходило с их дочерью в последний год. Владислав не рискнул их просвещать.

Но что делать дальше, не имел теперь представления.

- Уволюсь, уеду к чертям, избавлю тебя от своего присутствия, - хмыкнул Краевский и устало посмотрел на барную стойку, где весело болтали официанты.

- Куда уедешь? – поинтересовался Олег.

- К чертям, - мрачно повторил Владислав. – Адрес точный.

- И что станешь делать?

- Вариться в котле.

- Идиот! Оно того стоит?

Краевский промолчал. Он не знал, что и чего стоит. Знал только, что без Лики невыносимо и незачем каждое утро вставать и куда-то идти. А потом идти обратно откуда-то, помня, что ее нет.

- Может, ее Ларгин похитил? – наконец, мрачно выдал Владислав.

- Угу, и уволок в свою пещеру… Твою ж мать, Влад, - возмутился Соснов, - в конце концов, и более реальных вариантов предостаточно.

- Его до сих пор не нашли. Она тоже пропала… Вернуться к нему по доброй воле не могла, не верю… но… Черт, Олег! Он же маньяк!

- Можно подумать, ты лучше, - проворчал Соснов. – С чего ты взял, что она пропала?

- Она собрала свои вещи и съехала с очередной квартиры. Ни Самородова, ни Санька понятия не имеют, что произошло, а они всегда в курсе. Я перерыл половину Киева. Даже ее любовников из числа известных мне включил в поиски. Ни-хре-на. Ее родители тоже не в теме. Был человек – нет человека.

- Сам же говоришь: собрала вещи. Значит, уехала, а не пропала. С вещами не пропадают.

- Всегда завидовал твоему умению вывернуть все наизнанку. Ок. Она пропала персонально для меня – так понятнее?

- А если персонально от тебя сбежала? – спросил Олег.

- Утешить ты тоже умеешь.

- А ты не девочка-тинейджер, переживающая первую любовь, чтобы я тебя утешал.

- О! А я бы на это зрелище посмотрел, - хохотнул Владислав. – Соснов-утешитель!

- Ясно. Нравится сам процесс? Меня бросили, утешьте меня. Если так – вали, и правда, из конторы к черту! – Соснов поднялся из-за стола и вынул из кармана бумажник.

- Дела кому передавать?

- Мне. Традиционно. Сначала Ларгина мне скинул. Теперь давай еще все остальное.

- Да твою мать, Олег! Я реально не могу работать! Я вообще ничего не могу. Дикость в том, что она меня любит. И не отпускает даже сейчас!

- Дикость в том, что прошло всего две недели. А ты уже считаешь, что сделал все возможное.

- Есть вариант объявить ее в розыск, - невесело буркнул Краевский. – Или нанять детектива.

- Объяви, найми, - Олег снова уселся за стол. – Мало ли куда она свалила. С чего ты зациклился на одном Киеве? Может подружки какие…

- Я ничего про нее не знаю… Есть только материалы дела об их разводе, но там зацепиться не за что. Мужиков она не слишком жаловала, чтобы с кем-то откровенничать.

- По тебе заметно, - хмыкнул Олег. – А если предположить, что она все-таки поездом воспользовалась. Или самолетом. Ты узнавал?

- Нет, не узнавал. Уволюсь – хоть время появится.

- Ну я так и понял, - Соснов внимательно посмотрел на Влада и спросил: - Меня еще интересует… Вот найдешь ты ее… Но она, вообще-то, замужем.

- Добьюсь расторжения. Предоставлю услуги адвоката со скидкой.

- Судя по клиентке, ты еще сначала попробуй убедить ее в целесообразности этих услуг.

- Ну… может быть, ко второму ребенку она созреет, что нам стоит узаконить наши отношения, и мы придем к консенсусу, - мрачно рассмеялся Краевский.

Алла Эдуардовна подняла не менее мрачный взгляд на часы и решительно захлопнула книгу.

- Спать! – сообщила она девушке на обложке и удалилась в свою комнату.

Как понять другого человека?

Как узнать, что он думает, что чувствует?

Когда он говорит правду, а когда лжет? Если лжет…

После вечера, который они с Кириллом провели в театре, Лера почти не спала. Едва закрывала глаза, слышала его голос: «Ты мне нравишься».

Вересов лжет?

Если бы она хоть немного могла быть объективной. Или искушенной, чтобы разбираться в мужчинах.

Но Лера Митрофаненко всю свою сознательную жизнь любила Кирилла Вересова, а ее опыт общения с противоположным полом, он же и сексуальный, ограничивался единственным романом, который был продолжительным, но вялотекущим.

Однажды на третьем курсе, не без помощи своих подруг, Лера убедила себя, что детская любовь должна оставаться в школе, и она, как и положено взрослой девушке, влюблена в преподавателя. Помимо прочего Николай Павлович читал курс социальной психологии искусства на французском, что и оказалось началом их знакомства.

На первых порах их встречи соответствовали традиционным романтическим отношениям студентки и профессора. Он проявил интерес – она его приняла. Он пригласил на ужин – она согласилась. Он предложил встретить Новый год в его квартире – она купила новый комплект белья из белого кружева, отдавая себе отчет, чем окончится празднование.

Свершившееся не «сделало ее другой», как восторженно рассказывали подружки, делясь собственными впечатлениями, переживаниями и ощущениями. Всю осень, едва прознав про препода, они наперебой советовали, как ей себя вести, чтобы соблазнить его. Но всей разницы утром первого января и было, что она проснулась рядом с обнаженным мужским телом, которое не вызывало в ней никаких эмоций, и, тем более, желаний. Собственно, и особенных «ощущений» она не почувствовала.

Пожалуй, Лера бы поняла, если бы на том их встречи и закончились. Но усилиями Николая Павловича их связь продлилась без малого три года, что было Лере несколько удивительно.

Она была уверена, что зрелые мужчины ищут в женщинах намного моложе себя свежую кровь. Но ее отношения с Николаем Павловичем основывались явно не на сексе. Их редкая близость вряд ли вообще заставляла профессорскую кровь бегать быстрее. Скорее это напоминало утреннюю ленивую разминку после сна, в которой она не проявляла инициативы, а он не искал разнообразия. Исключительно традиционно: только в постели, только поздним вечером и только без света. С короткой прелюдией и продолжительными сдержанными возвратно-поступательными движениями.

Впрочем, это не мешало им довольно часто проводить вместе вечера в его квартире. Она помогала проверять работы первокурсников, Николай Павлович кормил себя и Леру ужином и провожал до такси, оплачивая поездку.

«Обязательно позвони», - напутствовал он, целуя в щеку.