Воскресный роман (СИ) - Светлая et Jk - Страница 25

Кирилл Вересов никогда ничего не делал без причины. Он знал собственную выгоду всегда и во всем.

А люди не меняются.

Но вот именно сейчас, в это самое «люди не меняются» странным образом не вписывалось то, что он крепко держал ее за руку все второе отделение и не позволял ей отнять ладонь. Его пальцы, едва касаясь, легко чертили дорожки на ее коже – нежно и вместе с тем уверенно. Но теперь уже он сам смотрел на сцену и даже смеялся со всеми – будто бы отпустил себя и позволил себе наслаждаться происходящим.

К окончанию спектакля Лера, набравшись решимости, отняла руку. Потом были аплодисменты, поклоны. Кирилл, смирившись с участью, пошел вручать цветы Новицкому – сам обещал.

- Видал я актеров и похуже, - хохотнул он, оказавшись возле Дрона.

- С каких пор Валерик тебе приходится сестрой? – проигнорировав его замечание, полюбопытствовал Новицкий.

- Машка мала еще для таких спектаклей, - отмахнулся Кир.

- А у тебя вариантов других не было?

- Зат-кнись и нюхай цветочки, - он сунул другу букет в руки.

- Значит, не было, - отбирая букет, сказал Андрей. – Печалька.

Объяснять Новицкому, что вариантов действительно не было, но совсем не в том смысле, в котором тот понял, казалось не очень удобно во время поклона. Потому он развернулся к нему спиной и вернулся к «Валерику», по дороге чуть не налетев на счастливую Варьку, кинувшуюся на шею жениху.

- Тили-тили-тесто! – проворчал Кир с улыбкой.

- И не говори! – хохотнула Кудинова, нарисовавшаяся рядом. – Может, в какой клуб закатиться, отметить премьеру? Ты как?

- А где Аркадий? – живо спросил Вересов, едва поборов желание сразу послать ее подальше.

- Домой поехал. Предоставив молодежи развлекаться, - Карина подхватила его под руку. – У него режим.

- Прости, у меня тоже режим. Спокойной ночи, малыши! И в люлю, - рассмеялся Вересов и осторожно освободился из цепких кудиновских лапок, резко повернулся и столкнулся почти носом к носу с Лерой. – Пошли в гардероб!

- Пошли, - согласилась Лера, сделав вид, что ничего не заметила. – Хороший спектакль. И Андрей молодец.

- Андрей – всегда молодец! – вдруг раздалось им вслед очаровательное Каринкино шипение. Потом она затопала каблучками куда-то в сторону. И Кирилл облегченно выдохнул:

- Надеюсь, это ее последнее явление хотя бы на сегодня. Давай провожу все-таки?

- Спасибо, Кирилл. Но я доеду на такси, - твердо ответила Лера, понимая, что боится оставаться долго с ним наедине. А он вдруг и сам это понял. Страх так отчетливо читался в ее глазах, что уверенность и твердость в голосе совсем не могли его скрыть. Она старалась. Но еще неизвестно, кто здесь лучший актер. Митрофанушка или Новицкий.

- Хорошо, - сдержанно ответил Вересов. – Но учти, в следующий раз не отмажешься.

- Зачем тебе это нужно? – спросила она, посмотрев ему прямо в глаза.

- Ты мне нравишься.

Лера не нашлась, что ответить.

Уже привычно сунула руки в рукава дубленки, которую держал Кирилл, и с удовольствием вдохнула холодный воздух, когда они оказались на улице. Он вышел следом. Довел до стоянки такси. А там снова – утверждая свое право это делать – поцеловал на прощание, крепко прижимая к себе.

- Пока, Кирилл, - выдохнула Лера и быстро села в машину, чувствуя себя неопытной влюбленной школьницей. Впрочем, такой она и была, несмотря на свои двадцать пять лет.

А он еще долго смотрел вслед отъехавшей машине и глупо улыбался.

Странный вечер. Даже более чем странный. Похожий на маятник. Его шатало от состояния высокоградусной раздраженности до абсолютной нежности, что никогда не было ему свойственно. Самое сильное чувство, испытанное им за четверть века своего победоносного шествия по планете, случилось в одиннадцатом классе, когда он втюхался в собственную классную и устроил всем по этому случаю веселую жизнь. С тех пор ничего не перекрыло.

Несколько последующих увлечений произошли уже в университете и скорее походили на секс по дружбе, чем на реальную влюбленность. «Кудиновы» не в счет. Они ему приелись быстро, а по своему характеру он был склонен к какому-никакому, но постоянству в отношениях. Тем же объяснялось и то, что друзей у него было не так уже и много, и по сути никого роднее, чем один-единственный Дрон. Остальное он перерос довольно быстро. И к двадцати пяти годам обнаружил, что не так и страдает от одиночества, как ему представлялось еще пяток лет назад. А может быть, он был еще и слишком ленив для того, чтобы окружать себя толпой. Но комфорт все же действительно достигался исключительно в крайне тесном кругу самых близких людей.

И как-то так вышло, что в этом кругу в одно мгновение оказалась Митрофанушка. Еще тогда, на памятной встрече выпускников две недели назад. Сразу ведь почувствовал. В одно мгновение. Просто тогда еще не понял. А сейчас стало ясно – он хочет, чтобы она была рядом. Впервые в жизни он хочет кого-то рядом с собой – всегда.

В Зазимье добирался на такси. Костюмный пиджак и букет цветов мотоцикла не предполагали.

Было еще не слишком поздно, но дома стояла тишина, вопреки тому, что он сам уже привык – у отца тихо не бывает. Особенно по воскресеньям. Но Вересов-старший вполне мог взять Марину за шкирку и слинять с ней куда-нибудь на вечер. Может быть, даже к Закревским – мириться.

Кирилл живо представил себе Марину в костюме гладиатора на арене – бьющуюся в смертельной битве с женой Ярослава. Этак забавляясь, и поплелся на кухню, чтобы, наслаждаясь тишиной, спокойно поужинать.

И вот там-то его и застал нежданчик.

За столом под настольной лампой восседала Алла Эдуардовна, жевала карамельки, запивала их чаем и что-то сосредоточенно читала. В это время ее никогда не бывало на кухне! Законный отдых!

- Добрый вечер, - пробормотал Кирилл, рассматривая мизансцену.

- Добрый, Кирилл, - ответила Алла Эдуардовна и положила на стол развернутую книгу обложкой вверх. – Ужин разогреть?

- Сам, - улыбнулся Вересов-младший, рассматривая теперь уже до оскомины знакомый томик. «Кофейный роман», - прочитал он про себя и невольно усмехнулся. И эта туда же! Не выдержал, спросил: - И чего? Интересная книжка?

- Интересная. У Марины Николаевны хорошо получается.

- У нее многое хорошо получается, - вдруг проворчал Кирилл, с ужасом обнаружив, что голос-то обиженный.

- Это естественный результат прилагаемых усилий, - сказала Алла Эдуардовна и поднялась. – Я все-таки разогрею тебе ужин. Хотя по ночам есть не очень полезно. Даже в молодом возрасте.

Привычными движениями она распорядилась посудой в холодильнике, что-то куда-то переложила, что-то отправила в микроволновку, и минут через десять перед носом Кирилла стоял сервированный поднос с оливье, гратеном, пирогом с тыквой и большой чашкой чая. Тот заинтересованно осмотрел получившийся натюрморт и широко улыбнулся.

- Папа когда-нибудь говорил, что цены вам нет, Алла Эдуардовна? – спросил он с улыбкой.

- Говорил, - ответила экономка, снимая передник и присаживаясь обратно к столу.

- Присоединяюсь! – рассмеялся Кирилл, собрал поставленную перед ним снедь, буркнул весьма почтительное «Спокойной ночи» и покинул территорию кухни, оставив домработницу наедине с шедевром жены работодателя.

Алла Эдуардовна проводила его взглядом, взяла в руки книгу и перелистнула страницу.

___________

Отчаяние //почти у края//

На этаже было тихо. Царила обманчиво рабочая обстановка. Только шуршали клавиши ноутбуков, но со стороны никто бы не догадался, что народ попросту шарится по чатам.

Тема дня: сумасшествие Краевского.

И в том не было ничего удивительного. Все знали, что Краевский сходит с ума, и теперь уже, кажется, в буквальном смысле. Вопли сменялись периодами абсолютной тишины и отсутствующим взглядом. А на любой звук, доносившийся из его телефона, он реагировал, мягко говоря, неадекватно. Хватался за трубу так, будто этот звонок имел для него первостепенную важность. Потом разочарованно матерился. И сбрасывал, даже если на том конце был какой-нибудь крайне важный для конторы клиент. Иногда бродил по коридору тенью отца Гамлета. Но в запой не уходил. Доводил себя до дурки на трезвую голову, что выглядело еще более жутко.