Не гореть! (СИ) - Светлая et Jk - Страница 51

А проблемы были, и серьезные.

Во-первых, Дэн не в отпуск ушел. Он уволился. У него были на то свои причины, и почему-то Ольке казалось, что одна из них заключалась в ней самой. Наверное, это было самонадеянно, да и просто глупо, только по-другому думать не получалось. Но как, бога ради, выяснить, вернулся ли человек, если он теперь уже никогда не выйдет на работу?!

Во-вторых, она не знает его точного адреса. Только то, что это где-то на Теремках и приблизительно — улицу. Но не ходить же по всем подряд квартирам, прожигая звонки, с единственным вопросом: Денис Басаргин не здесь живет?

Знание адреса дало бы ей хоть какую-то возможность с ним пересечься. Например, можно было бы пару-тройку раз в неделю мотаться к нему домой и, в конце концов, обязательно попасть на его присутствие. Идиотизм, конечно, но что еще-то она способна сделать, если звонить ей он больше точно не станет? И даже наоборот — почти что пожелал счастья в будущем.

Можно, конечно, прижать к стенке кого-нибудь из ребят. Того же Каланчу как самого неустойчивого. Но пока эта мера представлялась ей совсем крайней. Да и как прижмешь этакого бугая?

Ну, а в-третьих, в настоящее время Оля даже не имела информации о том, где вообще находится Денис. До Туниса он не доехал, но мало ли куда занесло. Тот факт, что он ответил на ее звонок, вселял некоторую уверенность, что все же в пределах досягаемости. Но с другой стороны, ничего не мешало ему взять трубку и заграницей, если Дэн счел это целесообразным.

Целесообразность того, чтобы позвонить ему самой, сейчас Олей не рассматривалась. В основном, из накрывшей ее нерешительности. А в том, что он ей больше не позвонит, она не сомневалась ни минуты. Похоже, что он-то как раз тему для себя закрыл. Но, бога ради, она ведь не закрыла! Стучаться в закрытые двери — недолго ссадить костяшки. Дэн за столько времени, похоже, ссадил до костей. А все потому что она… безмозглая курица и невозможная трусиха.

Но бездействовать даже эта курица не могла.

В следующий караул Оля только тем и занималась, что изыскивала возможность допросить с пристрастием кого-нибудь из мужиков. Общались же они с Денисом! Затихшая в прошлую смену Машка в этой разошлась не на шутку. Не на предмет Дэна. Просто дергала ее по каждой мелочи, теребила, придиралась, всем видом демонстрируя, что Олька делает все не так и, похоже, всерьез копила поводы для жалоб или, еще лучше, докладной, вот только причин пока не было. Оля это видела, но молчала, никак не реагируя. Только один раз, когда Колтовой забежал за путевым, а Машка лезла под руку с указаниями и недовольной миной, Олька позволила себе на нее гаркнуть. Это ее не угомонило, даже напротив, распалило еще больше.

«Как можно за четыре года работы ничему не научиться! — возмущалась Голубева после этого дурацкого вызова. — Все делаешь медленно. Метеосводки всегда в первую очередь смотрела, сегодня вообще забыла! О чем ты думаешь, Надёжкина?»

Надёжкина думала о том, как бы заткнуть Машке рот. Потому язвительно выпалила в ответ: «Ну так сходи к полкану, настучи. Не первый же раз, да?»

И с этими словами улепетнула на курилку. Нервы лечить. В одиночестве. А там неожиданно повезло. Курил Генка, который при виде нее выровнялся и подбадривающе улыбнулся: проходи, мол, товарищ.

Оля и прошла.

И, ни минуты уже не медля, без излишних вступлений и драматических пауз спросила:

— Где Денис?

— Ты сама, что ли, не знаешь? — удивился Колтовой.

— Не знаю. Так вышло.

Генка помолчал, переваривая услышанное и пытаясь понять, как «так вышло». Плюнув на это неблагодарное дело, проговорил:

— Он в Ворохте.

— Горно-лыжный сезон же все уже, — удивилась Оля.

— У-у-у, мать, — расхохотался Генка. — Там круглый год какой-нибудь сезон.

— Не была, — теперь уже после паузы пробормотала Надёжкина. В Куршевеле была, однажды родители брали с собой, а вот в Ворохте не была. Но Генке об этом знать не обязательно. Кто и что вообще про нее знает теперь… — У него тур еще долго?

— Так закончился давно.

Теперь уже совсем ничего не понимая, Оля уставилась на Колтового и похлопала ресницами. Впрочем, удивлялась недолго — почему-то ответ на ее следующий вопрос пришел сам. Одновременно с четким представлением о Дэновых мотивах.

— Очень ему там понравилось? — хрипловато спросила она.

— Ну походу… Погода, природа…

— Черт…

Оля отвернулась от Генки и оперлась пятой точкой о подоконник. Теперь, по крайней мере, ясно, почему Денис так говорил с ней, будто бы говорит последний раз. Уехать к черту на рога, так далеко от столицы, в которой столько лет текла жизнь, — разве в его духе? Впрочем, откуда ей вообще знать, что в его духе, а что нет? Откуда, если она сама всегда отмахивалась от любого познания?

Он все решил. Имел право. Оля судорожно перевела дыхание, нащупала в кармане пачку сигарет, но вместо того, чтобы закурить, хотя очень хотелось, снова ринулась в бой:

— Он насовсем? Не говорил?

— А он там работу нашел. Место было в их части деревенской.

— Шустро как…

Генка с удивлением вскинул брови и буркнул:

— Могла б порадоваться!

— А я рада! Не видно, что ли? — резковато ответила она. А потом выдернула-таки пачку. Несколько секунд крутила ее в руках. Совершенно бесцельно и бестолково, размышляя над тем, как быть теперь, понимая, что именно сейчас надо и ей уже что-то решать. Но что тут решать? Диплом не дописан — это минус. Да только какая разница, где его писать. В необжитой квартире здесь, в бабушкином доме или в селе на другом конце страны?

— Прости, — пробормотала Оля, снова глянув на Гену. — Я не ожидала, что он так… Как думаешь, меня по соглашению сторон быстро отпустят или заставят отрабатывать?

— Я ж не отдел кадров, откуда я знаю! — пожал плечами Колтовой.

— Ну да… А Денис… Ты же с ним в той смене был… Его сильно помяли? Пирогов там… и вообще…

— Да полкан только счастлив был, — буркнул Генка. — Избавился наконец.

— Идиот несчастный… Ладно… Спасибо, Ген.

С этими словами она сунула сигареты обратно в карман и поплелась в диспетчерскую. Хмуро глянула на Машку. И сознавала, что совсем не может работать.

Она и злилась, и хотелось ей плакать. И одновременно с этим Оля очень хорошо понимала причины, по которым Денис поступал так, как поступал. Это он не ее вычеркивал. Это он просто пытался найти себе применение. Сейчас, в новой жизни, на пороге которой оказался, выходило, что решить, куда двигаться дальше, важнее всего. Вот только ее рядом с ним нет. Он не видит ее рядом с собой. И это тоже ее вина.

Но как он мог ни слова ей не сказать? Почему? Она ведь звонила, пыталась поговорить. Разрушила свою стену, чтобы наткнуться на его!

Только теперь между ними еще и сотни километров расстояния. Если верить Гугл-картам, которые она открыла, едва села на свой стул — девять часов машиной. Или четырнадцать поездом с пересадками. Или семнадцать с лишком — прямым. Или сто двадцать часов пешком.

— Надёжкина, там еще по утреннему вызову журнал не дозаполнен, чего спишь? — проворчала Машка, то ли возомнившая теперь себя начальницей по принципу старшинства и устраивающая по этому поводу диктатуру, то ли вконец охреневшая.

Оля подняла голову от компьютера и, воззрившись на бывшую подружку, легко пожала плечами:

— Тебе показать, как это делается?

И с этими словами вскочила со стула и, не давая себе времени не то что усомниться, но даже и минутку подумать, снова двинулась из диспетчерской. На сей раз в кадровую службу, где за следующие пять минут произвела настоящий фурор.

Не меньший фурор был результатом ее деятельности и в кабинете полкана. А ведь и действий-то всего ничего. Один лист бумаги, придвинутый к нему по столу. И включенный режим «дурочка в розовом платьишке» — в голосе и выражении лица.

— Роман Васильевич, простите, что отвлекаю. Но очень ваша подпись нужна.

— Это еще что за графомания? — хмуро глянул тот в листок и вскинул обратно взгляд на Олю. — С чего вдруг?