Не гореть! (СИ) - Светлая et Jk - Страница 24

— Жор, молоток подашь?

— Конечно! — подхватился довольный Каланча, но на начальство на всякий случай глянул.

В этот момент открылась соседская дверь, и оттуда показалась любопытная мордочка неопределенного возраста.

— Все под контролем! — ответил Дэн, еще не получив вопроса, и дверь тут же захлопнулась.

Оля тяжело вздохнула, выхватила у Жорика молоток и долбанула в центр образовавшегося кружка. С первого раза полотно не поддалось. Последний бой — он трудный самый. И это хорошо еще, у нее ладошка небольшая и в такую маленькую окружность пролезет. Мимолетно глянув на лапищи сопровождающих ее мужиков, она вдруг порадовалась, что уж ей-то дыра помельче нужна. Под Дэна она бы еще долго возилась. Веселье, отразившееся на Олькином лице, длилось недолго. Потому что и на ее ладонь возни хватало.

Собака заходилась лаем, и это откровенно напрягало. Особо, когда после третьего удара молотком с отверстием было покончено, а руки уже болели достаточно сильно от напряжения. Оля выдохнула, сдула с лица отросшую челку и присела перед замком.

— Тихо, Барбос, тихо, — пробормотала она. Потом все-таки обернулась к Дэну, чуть ли не впервые обратившись к нему напрямую. — Если он здоровый, будете ловить нас обоих.

— Для собаки вызовем кинолога, а тебе придется в часть самой добираться, — резюмировал Басаргин.

Оля фыркнула и, лишь на мгновение прикрыв глаза, чтобы скрыть сомнения, быстро просунула руку в отверстие, пытаясь нащупать механизм, когда почувствовала, как что-то живое и мокрое коснулось ее пальцев. Взвизгнула и с перепугу… открыла чертову дверь.

А навстречу им выкатился подпрыгивающий и заливисто лающий мелкий двортерьер, в чьей родословной, возможно, числился пекинес каким-нибудь дальним дедушкой по материнской линии.

— Дверь открыли, — со смехом передал Басаргин, — заходим в квартиру.

Надёжкина подхватилась с пола и влетела в прихожую. В меру захламленная и от этого совсем темная, она была заставлена под завязку чем только можно — трельяжем, трюмо, обувным и даже книжным шкафами. Оглянувшись по сторонам, Оля интуитивно двинулась в сторону одной из дверей, к счастью, ведшей в гостиную. Там бедолашная пострадавшая и застряла, оказавшись в одиночку на балконе, откуда отчаянно жестикулировала вошедшим. Оля облегченно перевела дыхание и повернула ручку дверцы, выпуская из заточения маленькую пухлую женщину в затасканном, но некогда, видимо, нарядном бархатном халатике болотно-зеленого цвета, зареванную и в то же время счастливую.

— Где мой Кнопик? — взвизгнула мадам вместо приветствия.

— Вы в следующий раз внимательнее будьте, — протягивая ей псину, бог знает когда подхваченную на руки, посоветовал Денис.

— Я не хотела, это все этот паразит! — распереживалась пострадавшая, из образа драматичного переобувшись в образ виноватый и вдохновенно кивая на «Кнопика». — Спасибо большое! У меня на телефоне заряда всего десять процентов оставалось. Ничего другого не придумала, как вам позвонить.

— Врача вызвать?

— Отогреюсь… Ой, а чаю? Чаю хотите? А вы дверь сильно того? Выломали, да? — вопросы посыпались, как из рога изобилия.

— Не сильно, но ремонт требуется, — ответил Басаргин с порога. — Всё, поехали!

Оля, кивнув хозяйке квартиры, двинулась за Денисом. Каланча так и стоял на площадке, укладывая инструменты.

— Справились? — зачем-то спросил он.

— Кнопик не пострадал, — снова рассмеялся Дэн.

А Надёжкина вдруг поймала себя на том, что улыбается тоже. Глядя на него, на Каланчу, который сам забрал ящик и поплелся за ней, как школьник за одноклассницей, не зная, то ли за косичку дернуть, то ли в любви признаться. Но косиц у нее не было, приходилось нести портфель.

В мгновение ока оказались на базе. Стянули с себя боёвки. Каланча свернул в сторону морга. Дэн отправился писать свои бумаги. А Оля, осознав, что только что случилось ее боевое крещение, периодически начинала ржать, надеясь, что этого безобразия никто не видит.

Но пальцы все еще подрагивали: сверлить — это вам не вареники лепить.

В таком состоянии и попала она на курилку — перекурить это дело. Смолящая редко в прежние времена, сейчас она и нервничала, и почему-то была жутко довольна.

— Кнопик! — хохотнула Оля, делая очередную затяжку.

— За Кнопика незачет, — сказал Денис, входя в курилку.

Надёжкина чуть не выронила сигарету. Но в остальном — улыбка с губ не исчезла, щеки не вспыхнули. Да и вообще, сейчас она хитровато смотрела на Дэна и продолжала лыбиться.

— Дверь вскрыта, хозяйка освобождена. Зачет.

— Что стала бы делать, если бы дверь изнутри закрывалась на ключ?

— Срезала бы петли и попросила вас с Каланчой отогнуть ломом.

— А значит, зря потратила время.

— Черт… — Оля потушила сигарету о дно пепельницы, стоявшей на подоконнике. — Почему ты там об этом не сказал?

— Принимать решения тоже надо учиться. И просчитывать ситуации.

— Я собак боюсь.

— Тогда будешь старшей по котикам, — хохотнул Денис и вышел.

Обещание сдержал, дальше котиков не пускал ее ни в этой смене, ни в следующем карауле. Оля стоически терпела, ничем не показывая своего недовольства в течение всего этого времени. Ее деятельный ум, лишенный и привычной работы, и того, чего она жаждала, попав в расчет, переплавлял накопившуюся энергию в наброски шариковыми ручками в блокноте — она рисовала отвратительные квазимодоподобные мордочки. И так, видимо, представляла себе, что сделает со своим «руководителем» каждый раз, когда он отправлялся на выезд без нее. До тех пор, пока накануне четвертого дежурства в статусе практикантки она вдруг не прислала Дэну на Вайбер сообщение весьма однозначного содержания:

«Не хочу ждать до завтра. Так и будешь игнорить?»

И снова ей пришлось ждать ответа до встречи в реале.

Басаргин, как ни в чем не бывало, сгонял на пару вызовов, традиционно проигнорировав ее вопрошающий взгляд. А потом неожиданно в части наступила тишина. И такое бывает. Редко. Почти как парад планет. Мужики расползлись по базе. Кто-то задрых в морге. А после отбоя в одиннадцать, послушная распорядку, вырубилась и Оля.

— Подъем, студент! — услышала она сквозь сон.

Надёжкина продрала глаза и воззрилась на возвышающегося над ней командира отделения взглядом, выражающим исключительное недовольство. То ли им, то ли собой.

— О-о! — хрипловато со сна протянула она. — Вспомнил о моем существовании. Подвинуться?

— Предпочитаю спать один, — отказался Дэн. — Пошли в учебку.

— Зачем?

— Нормативы отрабатывать.

— Какие нормативы, Денис? Ночь! — попыталась она воззвать к его разуму.

— Утро! — он сунул ей под нос часы, показывавшие половину шестого. — Для огня времени не существует. Спорить будешь?

Оля задержала взгляд на его запястье — красивое такое мужское запястье. Крепкое, смуглое, покрытое темнеющими волосками, уходящими под браслет. Выдохнула и посмотрела ему в глаза.

— Ты серьезно?

— Абсолютно! Подъем! — повторил Денис. — У тебя три минуты.

Надёжкина нехотя сползла с кровати и натянула ботинки. Выровнялась в полный рост и глянула на Басаргина. А потом, понимая, что говорит глупость, но не в силах себе в том отказать, выдала:

— Знаешь, нянькой ты приятнее, чем начальником.

— Ты б определилась, — рассмеялся Дэн и снова показал ей часы. — Время идет.

Делать нечего. Начальство! Олька выдохнула и рванула в учебку, не зная, смеяться ей или сердиться. И то, и другое одновременно рядом с Басаргиным выходило очень органично. Сочетание несочетаемого.

Оказавшись в означенном помещении, она включила в нем свет, осмотрелась по сторонам и в абсолютной тишине спросила:

— Ну? И что дальше?

— Стометровка с препятствиями.

— Говорила бабушка хорошо учиться, хрен кто слушал, — сообщила ему Надёжкина и поплелась раскладывать необходимый для бега «реквизит». Но, тем не менее, сейчас уже чувствовала себя в полной мере проснувшейся, да и азарт в глазах явно загорелся. Похвастаться захотелось? Или просто мазохизмом страдала? С этим тоже пока не определилась. Но добредя до линии старта, устроила за спиной ствол, оглянулась на Дэна, заняла позицию в колодках и, приподняв голову, спросила: