Милослава: (не)сложный выбор (СИ) - Красовская Марианна - Страница 28

Спальня, куда меня привели, была абсолютно мужская. Бельё на большой кровати было смято. Комната освещалась одним-единственным маг-светильником, который едва рассеивал тьму. Похоже, он привел меня в свою опочивальню.

— А что, других комнат нет? — удивилась я. — Вы желаете уступить мне свою спальню?

— Ты же сама сказала, что ты моя жена, — внезапно ухмыльнулся он. — Будешь спать со мной.

И вот теперь я испугалась. Меня охватил самый настоящий удушающий ужас. Я осталась наедине с пьяным незнакомым мужчиной, который имел на меня все права и был явно меня сильнее.

И этот мужчина вначале показался мне приличным человеком!

Я развернулась и бросилась прочь из комнаты, но он оказался быстрее. Быстрый как зверь и такой же сильный. Он поймал меня за руку, дернул на себя, прижал к своему телу. Запах изо рта у него был такой жуткий, что меня замутило. Я брыкалась, извивалась, визжала изо всех сил. Пробовала призвать водные плети, как учил меня когда-то отец, но увы — влаги в воздухе почти не было, а источника воды вблизи не ощущалось.

Платье на мне было разорвано в мгновение ока. Оберлинг швырнул меня на кровать, навалившись сверху, жадно ощупывая руками. Я зарыдала, умоляя его прекратить.

— Тише, мышь, — рыкнул он. — Знали же, что полнолуние. Всё просчитали, сволочи. Ты же сама понимаешь.

Всё, что я понимала — что меня собрался изнасиловать пьяный мужик.

— Вы обещали меня отпустить, — жалобно пискнула я. — Завтра.

— Отпущу, — согласился Оберлинг. — Только брак косн… косну… консумирую, во. Чтобы у Браенгов потом претензий не было.

— А может в другой раз, а? Вы же благородный человек, вы же…

— Кто тебе сказал такую ересь? — искренне удивился он. — Я же Оберлинг! Выскочка! Да еще и убийца. И потом, ты же сама сказала, что ты — мой подарок на день рождения.

И всё же он сумасшедший! И в самом деле собрался… консумировать брак. Во всяком случае, от одежды он уже избавился. Хорошо, что в комнате сумрачно, и оттого всё происходящее напоминает кошмарный сон. И счастье, что я не невинная девица и знаю, чего мне ожидать! Он хотя бы не причиняет мне особой боли. Может, если представить себе, что рядом Таман, будет легче стерпеть его руки, довольно бережно избавляющие меня от остатков белья, прикосновения бороды к шее и плечам?

Таман, к сожалению, третьим быть на нашем супружеском ложе не пожелал, и я осознавала, что на меня наваливается мой новоиспеченный супруг, а не степняк. От укуса в основание шеи (оборотни, чтоб их!) я только передернулась, сдержав крик боли, тем более, что он тут же зализал его. От прикосновения горячего языка даже что-то екнуло в животе. Мой сумасшедший супруг старался не причинить мне боли, не делал резких движений, и его вторжение было почти нежным и не затянулось надолго. Было не столько больно, сколько жалко себя. Слезы холодили щеки, стекая мне в уши и на волосы, отчего мне стало холодно, щекотно и противно плакать.

Бесов оборотень отрубился, не слезая с меня, и мне пришлось приложить немало усилий, сталкивая эту тушу. Не проснулся. Злобно посмотрев на его блаженную физиономию, я едва сдержалась от плевка. Было холодно, очень холодно. Огонь в очаге почти погас.

Я была голая, по внутренней части бедер потекло его семя, еще больше вгоняя меня в озноб. Дров в комнате не было, какой-то приличной одежды тоже. Я бы не постеснялась надеть рубашку моего теперь уже состоявшегося супруга, но понюхав ее, побрезговала. Со злости выдернула из-под него одну из простыней, закуталась в нее, сунула ноги в свои сапожки и принялась обследовать спальню.

Слава богине, за одним из ковров, висевших на стенах, была мыльня! Судя по остаткам косяка, когда-то здесь была дверь. Напитала энергией магические светильники, с удовольствием обнаружив, что прислуга здесь знает свою работу. Полы, стены и отхожее место были идеально чистыми, огромная деревянная лохань, заменяющая ванную, тоже была в полном порядке. На деревянном табурете возле лохани лежали куски вязаного полотна, стояли горшочки с мылом. Не было лишь полотенец. В замке был водопровод, вода из крана текла горячая, с легким запахом серы. Я наполнила ванну, с удовольствием вымылась и снова завернулась в простынь.

При ярком свете светильников я со вздохом оглядела свои ладони. На них всё же проявились знаки супружества. У Оберлингов это был звериный след. Как я ни надеялась, что брак будет недействительным, если его не освятить в храме — увы, мои надежды не оправдались.

Попытавшись расчесать пальцами волосы, наткнулась на венец. Королева просто! В сапогах, простыне и короне! Стащила с головы старинное украшение, сжала в руках с каким-то отчаянием. Проклято оно, что ли? Стоит его надеть, и всё идет наперекосяк. Впрочем, я не настолько суеверна, чтобы перекладывать вину людей на венец. Надо его убрать куда-нибудь.

Вторая дверь из ванны вела в другую, явно женскую спальню. В ней было чисто, но совершенно пусто, даже на постели не было перины. Окна наглухо завешены бархатными шторами глубокого баклажанного цвета. Я выглянула в окно: не видно ни зги. Только слепая метель за стенами дома. Не думаю, что до начала весны я смогу вырваться отсюда. Наверное, всё занесёт.

Если повезет, я буду жить здесь. Красивая большая комната, приятные лиловые обои в цветочек, пушистый ковер на полу. Здесь был и шкаф с женскими вещами — бабка говорила, что Максимилиан трижды вдовец? Наверное, вещи последней жены. Ничего, я не суеверная. У нас в деревне прекрасно донашивали вещи с умерших. Мамины платья, к примеру, все перешили на меня, надставляя снизу. Бабкины носила беременная мачеха. Никто не уничтожал и не раздавал нищим одежду, если ее обладателю вздумалось умереть. Что похуже, забирали служанки, что лучше — члены семьи. Совсем ветхое шло на тряпки.

Поэтому я нисколько не колебалась, выбирая себе наряд. Нашла и панталоны, и нижнюю сорочку, и теплые чулки. Платья, правда, шиты на женщину значительно ниже меня: и талия под грудью, и юбка по щиколотку, но не в моем положении выбирать. Лучше такие, чем в простыне. Нашелся и теплый халат, в котором я собиралась лечь спать, причем в супружескую кровать, потому что на дальнейшие исследования у меня не было никаких сил. Венец положила в шкаф под ворох нижних юбок.

Глава 3. Замок Нефф

Проснулась я от деликатного покашливания. Открыла глаза, с удивлением глядя на потолок, расписанный диковинными цветами. Странно, в моей спальне в доме Юлианны был совсем другой рисунок. Перевела взгляд на взъерошенного мужчину рядом (слава богине, одетого!) и, немедленно вспомнив события прошедшей ночи, насупилась.

Он был по-прежнему помят, растрепан и красноглаз, и пахло из его рта отнюдь не ромашками.

— Ты кто такая? — изумленно спросил он. — И почему в моей постели?

С тяжелым вздохом я показала ему раскрытые ладони. Он пораженно поглядел на них и с ужасом раскрыл свои. На его руках тоже чернел контур звериных следов.

— Браенг! — выдохнул он, всмотревшись в мое лицо. — Ты Браенг.

— Уже Оберлинг, — ядовито ответила я. — Вы настояли. Теперь-то уж точно Оберлинг.

Он выразительно поглядел на мои остриженные волосы, потом заглянул под одеяло, очевидно, желая там отыскать доказательство моей невинности. Я сделала вид, что меня нисколько это не волнует.

— Ты шлюха? — наконец, угрюмо спросил он. — Браенги подсунули мне шлюху? Ах да, я вспомнил! Ты шлюха Эстебана!

— А вы женоубийца, — парировала я, даже не думая защищаться. — Мы идеальная пара, не так ли?

Всё равно он бы мне не поверил. Он уже сам решил всё для себя. Его полный ненависти взгляд заставил меня поежиться.

— Ты беременна от Эстебана? — прямо спросил он. — Или от кого-то другого?

— Не болтайте ерунды, — поморщилась я. — Вы же оборотень. Прекрасно чувствуете, что нет.

— И Эстебаном от тебя пахнет не так уж и сильно, — внезапно сказал Оберлинг.

— Вы так хорошо знаете его запах?

— У меня отличная память, — сухо ответил мой супруг. — К моему глубокому сожалению.