Ветреный (СИ) - Черно Адалин - Страница 27

— Я не узнаю тебя, Антон, — я первой говорю то, что крутится у него на языке. — Мой муж никогда бы не отдал меня другому… Хотя, я никогда не думала, что за меня предложат столь астрономическую сумму, — я грустно усмехаюсь. — Наверное, ты тоже.

Он молчит, но тоже разворачивает корпус, чтобы получше видеть меня.

— Но я до сих пор не верю, что я тебе нужна после другого мужика. Я провела с ним не один день…

— Я в курсе.

— Мы трахались, вот я о чем.

Тоша дергает меня за локоть и заставляет подогнуться под себя. Он вжимает меня в спинку так, что кожаная обивка противно скрипит, и надвигается сверху, опаляя лицо жарким сбившимся дыханием.

— Ты удивлен? — я вскидываю брови и смотрю на его лицо, которое перестало меня пугать, даже если там огненная волна и можно с легкостью прочитать желание вмазать мне ладонью прямо по лицу. — Я думала, вы прописали это прямо в контракте.

— Закрой рот.

— Или что?

— Или его закрою я.

— Давай. Ударь, разорви одежду в клочья, поимей, если так не терпится. У тебя же столько прав, ты столько всего можешь себе позволить.

Столько угроз. Столько денег. Столько безразличия.

У них у всех. Они могут играть в любые игры и забавляться, а я никто. Или даже хуже… ничто.

— Что он сделал с тобой? — Антон хрипит мне в лицо и выкручивает мой пиджак, чуть ли не вырывая воротник с мясом.

Мне становится смешно и я смеюсь. Он нашел причину в Нике. Конечно, кто еще виноват, что игрушка вдруг сломалась? Прошлый владелец!

— Опять, Антон? Я же сказала, что он трахал меня. Еще покупал одежду, кормил. Кстати хорошо кормил, не беспокойся. И трахал тоже…

Антон выбрасывает ладонь вверх и дергает меня за волосы, скручивая прядки между пальцами. Из глаз сыпятся слезы и мне удается сглотнуть жалобный стон. Я не издаю ни звука и лишь плотнее сжимаю губы, чтобы приготовиться ко второму рывку. Но муж неожиданно останавливается.

Я смотрю куда-то вниз и чувствую, как он тяжело дышит, будто выплескивает в каждом выдохе смачный удар. Он смотрит на меня и по-прежнему не может понять, что со мной происходит. Я веду себя не так, как обычно.

— Завтра утром у нас рейс, — произносит муж с расстановкой. — Мы возвращаемся домой, где мы забудем обо всем дерьме. Не хочу больше и слова слышать о сделке и этом ублюдке. Ты меня поняла?

— Ты сам заговоришь о нем. Не сможешь забыть…

— Ты нарываешься?

— У тебя опять пошла кровь, — я замечаю, как с его носа стекают бордовые капли и падают вниз.

Опускаю взгляд и понимаю, что он испачкал мой пиджак. Новенький пиджак Prada, за который заплатили теми же купюрами, что за меня.

— Хватит, Антон, я устала. Ты сам продал меня и сам отдал ему. Это точка, я точно не смогу забыть такое. Я буду рядом, потому что слабее и ничего не могу против тебя. И ты умеешь изощренно угрожать, — я провожу ладонью по его рубашке, поправляя сбившийся воротник. — Но я не смогу изображать довольную жену, как прежде. Ты переоценил мои способности… слишком сложная роль после Парижа, в который ты отправил меня с другим мужчиной. Я отработала твою сделку, как могла, а дальше я сама не знаю, что будет. Кажется, ты добился своего и сломал меня.

Антон замирает, будто ждет, что я продолжу говорить, хотя я и так произнесла безумно много слов. Во мне гуляют новые и новые фразы, но я их сдерживаю и устало прикрываю глаза. Я с усмешкой думаю о том, что ему все же будет от меня какой-то прок. Антону всегда нравилась моя фигура, он не жалел денег и кайфовал от того, что я выгляжу лучше всех на приемах и встречах партнеров. Он любил хвастаться мной. И тут ничего не поменялось, он по-прежнему может наряжать меня в лучшие платья и выводить в свет.

Может развлекаться, как с куклой, в постели.

Может доказывать свое право сильного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Может быть ублюдком. Ведь он так это любит.

— Мы едем в отель, — он говорит приказным тоном и сжимает мои пальцы, которыми я до сих пор держусь за его воротник, чтобы выставить хоть какую-то преграду между нашим телами. — Я починю тебя, Ангелина, не беспокойся.

Спустя полгода.

— Работай, детка, — я накручиваю белокурые волосы на кулак и толкаю член глубже. — Вот так, да-а-а, молодец, — Лиза мычит, а я довольно откидываю голову назад и кончаю.

Она охуенная. Красивая, стройная, техника у нее выше всяких похвал, но мне никак. Разрядка есть, но ощущение, что трахал надувную бабу.

— Тебе понравилось? — Лиза призывно улыбается и лезет целоваться, но я ее отталкиваю и бросаю:

— Вымой рот.

— Ублюдок, — зло шипит она.

— Придумай что-то новое, детка, — я усмехаюсь и сажусь на диван.

Беру в руки стакан с виски и залпом осушаю напиток.

— Хватит бухать, — выдает Лиза, — ты же не прекращаешь, — она хватает со стола бутылку.

— Пошла на хуй, — я забираю алкоголь обратно. Вырываю бутылку из ее рук и наливаю себе еще.

Я бухаю. Она права. Пью по-черному почти каждый день. И сегодня ничем не отличается от вчера и позавчера. Они одинаковые. Пресные, тусклые, никакие. Каждый день в попытках забыться, выбить из души все хорошее, что там есть. У меня получается. С каждым днем все лучше и лучше.

Я послал отца сразу же после отеля. Не смог смотреть на его рожу, зная, что он, возможно, приложил руку к тому, что Ангелина ушла к Антошке. И хоть отец уверял, что просто спросил с кем она хочет остаться, я решительно послал его к хуям.

А вот Антошке я отомстил. И мщу каждый день. Через Лизу, которая от меня не отлипает. Я имею ее каждый день так, как хочу. Она даже ушла из дома. Появилась у меня на пороге и сказала, что сбежала от отца.

Он приходил за ней. Явился на мою территорию, чтобы забрать дочь. Вот только в отличие от жены дочь его не боялась и не ушла. Осталась.

— Тронешь ее — убью, — выплюнул мне в лицо несколько месяцев назад.

— Уже трогаю, — спокойно ответил тогда. — Со всех сторон тебя выебал, Антошка.

Лиза устраивается у меня под боком, жмется к моему телу и сдавливает в объятиях.

— Перестань, — отпихиваю ее от себя и пересаживаюсь на другую сторону дивана.

— Ник, я ведь люблю тебя, — из ее глаз скатываются слезы, но мне не жаль ее.

Ни капли, блять, не жаль. Единственная женщина, слезам которой я верил, меня предала.

— Уйди, — коротко бросаю, но она только подвигается ближе.

Заебало!

Встаю с дивана и иду в прихожую, где надеваю кроссовки и под истошное "Ник, ты куда?" хлопаю дверью.

Мне легче.

На улице, под холодным ветром, мне становится легче. Я накинул косуху, на улице плюс десять максимум, но мне не холодно. Я весь горю изнутри.

Брожу по парку, затем иду по тротуарам, прохожу остановку за остановкой, но понимаю, что не вижу перед собой ничего. Иду в пустоту, хотя ее точно нет, как бы мне туда не хотелось.

Останавливаюсь возле супермаркета, достаю пачку сигарет и ищу зажигалку, хлопая себя по карманам, когда чувствую запах. Ангел. Я тупо осматриваюсь по сторонам, но не вижу никого похожего. А потом мой взгляд цепляется за одинокую фигуру с пакетом в руке. Она направляется в подземный переход, и я, как зомби, следую за ней.

Шаг за шагом я настигаю ее, но остаюсь в тени. Это она же? Ее походка, не такая грациозная как раньше, но ведь ее. Волосы скрыты под шапкой, а вместо красивого пальто и чулков на ней теплые лосины и пуховик.

Я иду за девушкой, но то ли из-за алкоголя, то ли из-за темноты я не могу разглядеть ее лица. Силуэт более чем похож, но я же не могу просто так подойти и развернуть девушку к себе. Или могу? Черт, какого хуя?

Я шагаю быстрее, но когда уже подхожу почти вплотную, она резко разворачивается и пытается ударить меня по голове. Я быстро хватаю ее за руки, на пол падает ее телефон, а я вдыхаю запах и дурею.