Цена спокойствия (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка" - Страница 48

— Я нашла! За Потаповкой прямо в борозде лежал ведьминский мешок. Не мешочек, а мешок! — Женщина оттеснила от лавки с водой председателя, выхватила у него из рук кружку, зачерпнула воды и сделала несколько больших глотков. — Внутри такой набор, ребят, даже рассказывать не хочу. Три черепа с открытыми родничками чего только стоят! Поэтому потусторонняя дрянь смогла пробраться внутрь круга. Хорошо хоть, в малом количестве.

Семашко выругался, а потом уточнил:

— Хочешь сказать, кто-то целенаправленно наколдовал и испортил защиту вокруг деревень? Может, и на кладбище тогда не само так получилось?

Хромушка охнула:

— Я, когда изгородь облетала, нашла пожухлые кусты! Там охранный заговор не работает больше. Так что к нам может попасть любой колдун, а как починить, не знаю.

— Это что, диверсия? — нахмурился Артём. — Может, опять Прасковья, которая в Ирке Марушкиной?

— Нам с Софьей срочно надо в Вырай. Запасы конденсаторов на нуле, — заволновался Шевченко. — У меня всего три осталось. А у тебя?

— У меня два, но мне не критично. Могу воспользоваться кем-нибудь, как батарейкой. Хотя, конечно, лучше Сила из неодушевлённого накопителя, — ответила Хромушка.

Звонок телефона заставил всех вздрогнуть. Под пристальными взглядами Данила взял трубку.

Звонивший орал так, что его услышали все:

— Даник, это Ляшкевич! Собирайте всех, уводите детей в бомбоубежище! Это нападение, слышишь меня? На нас напали!

Игнат выхватил трубку:

— Что такое, Денис Кириллович?

— От точки выхода идёт человек пятьдесят, и с ними Прасковья!

Необходимо понимать, что потусторонние существа напрямую связаны с людьми. Более того, любой баламутень или домовой, злыдень или чёрт когда-то был человеком. Вся их злоба, ненависть, подлая натура и любовь к насилию всего лишь следствие плохих мыслей и поступков, которые имели место в прошлой, человеческой жизни. Только от самого индивидуума зависит, кем или чем он станет после гибели, если его душа не заслужила покой. Вполне возможно, если бы человечество избавилось от пороков, нечистая сила исчезла бы сама собой.

Или как минимум стала бы добрее.

М.А. Бондаренко, «О сверхъестественных существах».

Пока часть нападавших прорывалась сквозь ворота, отвлекая таким образом внимание, остальные проникли на территорию поселения через заросли шиповника. И зашли с тыла.

Двое дежурных погибли жуткой смертью — в ушах Ляшкевича ещё стояли их крики. Сам он лишился ноги. Но выжил, потому что сработал оберег — маленькая соломенная куколка, которая лежала в накладном кармане брюк. Она вспыхнула, изумрудный огонь причинил дикую боль, прижигая поверхность раны, и кровотечение остановилось. Старая ведьма не стала проверять, жив ли воевода, и просто ушла, напоследок повелительно махнув рукой. Постройки и частокол загорелись одновременно.

Воевода, превозмогая боль, выполз за ворота, ведущие в поселение, увидел трупы дружинников, которые на свою беду успели добраться сюда, выругался, стиснул зубы, прополз ещё пару метров и потерял сознание. А через какое-то время очнулся из-за ледяных прикосновений к лицу. Открыл глаза, понял, кто находится рядом, обречённо застонал и стал отпихивать серые костлявые руки.

— Не бойся, не бойся, не бойся, — зашелестели сухие голоса, — мы поможем, поможем, поможем…

Полуденицы, унылые призраки полей, летали вокруг. Ляшкевич знал, что обычно этот смертельный хоровод заканчивался плохо, вот только сил на то, чтобы дать отпор, совсем не осталось.

В то, что нечисть поможет, он не верил, но тихие голоса уверяли, что им не нравится то, что делает человеческая ведьма. В конце концов, воевода позволил себе довериться извечным врагам.

Вокруг потемнело. Серые руки легко подхватили его и закружили. К горлу подступила тошнота, пространство размазалось, и Денис перестал понимать, где небо, а где земля. Ещё через миг он снова потерял сознание.

В Потаповке уже знали о нападении благодаря его телефонному звонку. Большинство сельчан следили за защитной бороздой, сжимая оружие в руках, поэтому появление полудениц возле самых вешек не осталось незамеченным. Игнорируя арбалеты и гневные окрики людей, призрачные женщины положили на землю воеводу и растворились в воздухе. К Ляшкевичу поспешило сразу несколько человек.

На первый взгляд, силы были несоизмеримы. Почти пятьсот поселенцев противостояли всего четырём десяткам чародеев. Но нежить, которую не успели выловить до нападения, двенадцать вражеских целителей, активно применяющих свои способности, и артефакты, любовно заготовленные Прасковьей, уравнивали шансы.

Приреченцы защищали подходы к Красноселью уже больше часа. Поле, на зиму засеянное рожью, удобрилось кровью и пеплом — потери с обеих сторон были немаленькие. Но они оказались бы гораздо больше, если бы не Татьяна и Софья. Целительница заживляла раны, наколдовывала защиту, а из врагов тянула жизненные соки. Ещё весной она могла это делать лишь с животными, люди тогда отдавали энергию добровольно, но благодаря занятиям с Мариной и старой книгой согласие жертвы Хромушке уже не требовалось. Забор энергии и последующая её трата на заклинания позволили не беспокоиться о конденсаторах. Девушка летала над полем боя на метле, изредка пикируя на зазевавшихся учеников ШВИКа, чтобы треснуть пяткой здоровой ноги по голове.

Татьяна под «покровом забытья» подбиралась к односельчанам и снабжала их заговорёнными предметами. Впрочем, её вместительная сумка, в начале боя оттягивавшая плечи, уже почти опустела, и фельдшер не представляла, чем сможет помочь, когда гвоздики, соломенные куколки и жёлуди закончатся.

В Яблоневке все, кто мог держать оружие, рассредоточились вдоль защитной борозды и следили за подходами к деревне. Малышей и немощных попрятали по подвалам. Глеб Сычков сходил с ума от бездействия и злился на отца, который не пустил его в Красноселье.

— Бать, они же там гибнут. А я здесь прохлаждаюсь!

Виктор неторопливо раскурил самокрутку, игнорируя сына.

— Батя!

— Что? Ты рванёшь в центр, дружки твои следом, потом остальные бабы и мужики, у которых кровь бурлит. А деревню кто защищать останется?

— Так ведь ни одной твари нет! Посмотри! — Глеб махнул в сторону полей. — Ни нечисти, ни самого завалящего колдуна!

— Это сейчас нет. А потом? Если дружина не справится, они придут сюда. И в Потаповку. Вдруг они уже на подходе, а, Глебка? Я хорошо помню директрису, она никогда не была дурой. Уверен, это не тот человек, который станет складывать все яйца в одну корзину.

Парень понял, что отца не переубедить, схватился за бинокль, висевший на груди, и стал внимательно рассматривать территорию за защитной бороздой. Надеясь, что хоть один враг появится, чтобы напороться на вилы.

Бомбоубежище находилось на заднем дворе школы — неприметный холмик, поросший травкой, и словно прислонённая к нему ржавая дверь. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что это место давно заброшено, но более внимательный, заметив новый замо́к и масляно блестящие петли, сделал бы правильные выводы.

Семашко под напряжёнными взглядами детей и стариков достал из кармана ключ, открыл дверь и бросил:

— Обождите, глубже ещё одна дверь. Митрич, подсоби, там сила нужна.

Иван Дмитриевич вышел на пенсию ещё лет двадцать назад, но он был самым крепким мужчиной в этой организованной толпе, поэтому лишь кивнул.

Дети, старики и беременные остались снаружи. Когда из темноты раздался скрежет второй открываемой тяжёлой двери, все вздрогнули. Из подвала выглянул Артём:

— Давайте, скоренько. Генератор мы не починили ещё, но всё остальное в нормальном состоянии. И воду два месяца назад обновили.

Гуськом самые незащищённые слои населения Красноселья поспешили вниз. Последней оказалась Печкина, которая вела за руку равнодушного к царящей суете Дмитрия Павлюка. Пенсионерка задержалась и тихонько спросила: