Симон. Новая глава (СИ) - "Noel Bartoli" - Страница 9

В мото парке начали зажигать фонари, трасса тоже осветилась. Всё новые райдеры показывали свои умения, а Симон доставал из рюкзака свою толстовку.

— Ты голодный? — Алекс целый и невредимый, только уставший, снова был рядом.

— Нет, меня накормили.

— Калории в пиве за еду не считаются?

— Оливия сделала мне сэндвич без мяса.

— Я так полагаю, это был эксклюзив, — Алекс надел ветровку, попрощался с друзьями, пообещав заглянуть на следующий фест. На парковке оставалось много байков. Симон все ещё себя чувствовал неловко, садясь на такую небезопасную вещь, как мотоцикл, но Алекс внушал доверие.

День был жарким, а к вечеру поднялся ветер и принес тяжелые грозовые тучи. Когда они возвращались, в воздухе уже стоял запах озона. Алекс прибавил скорости, не хотелось попасть под дождь, но первые раскаты уже прогремели. Он почувствовал, как Симон теснее прижался сзади, а потом и первые капли дождя на руках.

Они продолжали ехать, пока дождь не зарядил в полную силу. Был бы он один, то не остановился, но с Симном рисковать не хотелось, дорога скользкая, да и промокнет весь.

Алекс искал взглядом придорожные кафе, заправки и через несколько километров увидел подсветку рекламного баннера. Свернули с трассы, он поставил «Ямаху» на стоянку, накрыв чехлом. Симон ждал под козырьком двухэтажного придорожного мотеля. На первом этаже которого располагалась кофейня, где было решено переждать дождь.

Промокший Алекс забежал под крышу. Накинув капюшон толстовки, Симон пошел к двери, но Алекс поймал его за руку.

— Что? — не понял парень, глядя из-под козырька бейсболки.

Алекс не отвечал. Просто смотрел, слегка улыбаясь. Мокрые волосы от дождя завивались и топорщились, воротничок его спортивной ветровки был поднят и застегнут под самое горло, он улыбнулся влажными от дождя губами. Казалось, вокруг не было не души: все постояльцы прятались либо в комнатах мотеля, либо в кафе.

— Постой, — погладив его локоть, гонщик провел пальцами до самого плеча. Ткань кофты успела промокнуть, но не насквозь. Симон смотрел, как Алекс изучает его лицо, всё чаще задерживая взгляд на губах. Он шагнул ближе, прихватывая пальцами его за ветровку, тут же чувствуя руку на своем затылке, а потом и его губы на своих губах. Раскат грома оглушил, Симон дернулся, прижимаясь сильнее. За спиной полыхнула молния. Алекс, перехватил его плечи и рукой заскользил по влажной щеке. Он больше не касался его губ, как бы пробуя, приноравливаясь, он уже для себя всё понял, и целовал по-настоящему — глубоко и грубовато. Обхватив его за пояс, Симон поглаживал спину, неосознанно комкая чужую куртку. Зажатый между стеной придорожной кофейни и Алексом, он шумно дышал, отвечая на поцелуи, прикрыв глаза и не слыша ничего, кроме шума дождя.

Алекс обнимал крепко, целуя коротко и часто. Симон расслабился и даже слегка обмяк, не хотелось, чтобы это заканчивалось, чтобы прекращался дождь и люди начали выходить на улицу, нужно остановить время, чтобы всё замерло, как есть: тишина, его руки, шепот в губы.

— Хорошо с тобой, — произнес Симон, поглаживая его шею и мокрый затылок.

Алекс провел большим пальцем по его губам, снова целуя. Симон чувствовал, как он улыбается, вызывая в нем ответное, сильное что-то.

— Мне хорошо, потому что хорошо тебе.

Симон погладил его подбородок, рассматривая вблизи глаза, только сейчас понимая, какого они странного цвета: светло карие, почти золотистые, а радужка будто угольком обведена. Алекс отступил, потянул за руку и, переплетая пальцы, повел его за собой в кофейню пережидать дождь.

***

Домой Симон вернулся около двенадцати ночи. Открыв дверь ключом, он впустил следом Алекса.

— Снимай вещи, иди в душ, — проговорил. Дождь так и не закончился. Они просидели в кофейне около часа, пока ливень не стал затихать, и после уехали, чтобы не застрять в дороге на всю ночь. Алекс промок, как и Симон. И выгонять его под дождь было грубо. Но и переходить с ним грань было ещё рано. Симон бродил по квартире задумчиво, пока в ванной шумела вода. Он не позвал его с собой, и это для Симона было хорошим знаком. «Он не такой, и не будет настаивать, он все чувствует», — убеждал себя Симон.

Заварил черный чай и разогрел вчерашнюю веганскую пиццу. Согревшийся Алекс надел гостеприимно предоставленные пижамные штаны и накинул на спину клечатый плед:

— На твои плечи у меня ничего другого нет, — пояснил Симон, после чего сам спрятался в ванной. Алекс пил чай на диване в гостиной, листая каналы, пока Симон был в душе. Он вышел мокрый и взъерошенный, уже одетый. Слишком хрупкий и слишком беззащитный с этой очень короткой стрижкой и открытой шеей.

— Иди ко мне, — попросил Алекс, откладывая в сторону пульт.

Симон остался на месте.

— Иди, ничего не будет. Просто обними меня.

Симон подошел к дивану, Алекс протянул руку и коснулся его бедра — провел горячей ладонью сначала спереди, а потом сзади и потянул к себе. Симон сел сверху и погладил его плечи, коснулся лбом переносицы и прикрыл глаза. На спине сомкнулись руки. Он чувствовал свою уязвимость, ведь если Алекс передумает или если он соврал, что тогда? Что ему мешает? Ничего.

Медленно поглаживая позвонок за позвонком — сначала вниз, потом вверх — Алекс посмотрел на него. Симон поцеловал сам, а потом прижался губами к плечу. За окном шел дождь, они молчали Симон осознал, что позволил кому-то впервые за очень долгое время касаться своего тела и оставаться так близко.

— Я не буду с тобой спать, — наконец прошептал он.

— Я ничего плохого не замышляю, не бойся, — проговорил Алекс, поднимая за подбородок его лицо, чтобы посмотреть в глаза: — Но мне очень сложно тебя не хотеть. Точнее, делать вид, что я этого сейчас не хочу.

— Ты мог бы настоять. Я всё равно не смогу дать отпор. Что тебя останавливает?

И Алекс живо представил, как прямо сейчас проталкивает пальцы в его рот, другой рукой отгибая резинку штанов, пробирается внутрь. Столкнуть с себя, опрокинуть на спину, несколько движений и его глупые шмотки на полу. Одно движение, чтобы развести ноги, другое — навалиться сверху, сплюнуть на пальцы, слегка размять его, он наверное ужасно узкий, поэтому растягивать придётся дольше. Он начнет поскуливать и просить, чтобы не делал этого, будет упираться, что практически даже от дела не отвлечет. Толкнуться в его тело, преодолеть сопротивление, возможно, ему самому это необходимо, возможно, процесс все изменит — он заведется и даже кончит. А что потом? Увидеть боль в его глазах, разочарование, потому что заставил, вынудил… Сейчас взять, что хочется, и больше никогда его не увидеть? Алекс зажмурился: «нет». Если бы Симон только знал, какую жесть внутри он ради него гасит.

— Ты не хочешь, разве этого не достаточно?

— Не хочу торопиться.

— Это сразу было понятно.

— А если я скажу, что мы вообще не будем спать.

— Это почему? — Алекс оторвал от дивана плечи.

Симон засмеялся и усадил его обратно.

— Я думаю о тебе очень часто. Представляю, как это у нас будет, — он почувствовал, как напряглось то, на чем он сидел.

— И? — осторожно спросил Алекс.

— Ты мне нравишься.

— В чем логика?

— В том, что я хочу, чтобы ты продолжал нравится мне. Хочу думать о тебе перед сном, и продолжать чего-то ждать.

— Симон, я не понимаю…

— Я сегодня был живым, за долгое время снова чувствовал. Представь, что к парализованному человеку возвращается возможность ходить. Это больно, потому что атрофировавшиеся мышцы болят, но и не радоваться этому невозможно. Мне нужно постепенно. Понимаешь?

— Теперь да.

Он коснулся его губ губами в знак благодарности, а когда почувствовал на спине смыкающиеся руки, то и поцелуй стал глубоким почти, как их первый.

— Целоваться, значит можно? — прошептал глухо Алекс.

— Можно. Мы можем делать всё, только не будем пока спать друг с другом.