Странствия Афанасия Никитина - Виташевская Мария Николаевна - Страница 2

Афанасий Никитин был родом «тферитин», тверич, тверитянин, то есть житель города Твери.

Во второй половине XV века Тверь (ныне Калинин) была большим торговым городом. «Тверь в Москву дверь» — гласила народная пословица. По населенности и богатству не многие из русских городов могли соперничать с ней. Разве только Псков да Новгород, не считая Москвы, были больше и богаче ее.

По описанию иностранных путешественников, Тверь еще издали поражала своими размерами, изрядным количеством домов. Расположенная на левом берегу Волги, Тверь только одних деревянных церквей имела свыше ста пятидесяти. На противоположном берегу стояла деревянная крепость, девять церквей и одна каменная, служившая собором.

В летописях Тверь упоминается впервые только в начале XIII века. Ко времени путешествия Афанасия Никитина, то есть ко второй половине XV века, Тверь еще была столицей самостоятельного Тверского княжества, которое после присоединения к Москве Новгорода было со всех сторон окружено московскими землями.

По внешнему виду города того времени на первый взгляд походили один на другой. Центром являлся «город» — кремль, то есть крепость, стены которой редко складывались из камня: чаще они были деревянными или даже земляными.

У Твери, несмотря на все ее богатства, тоже не было каменных стен. В Тверской летописи под 1369 годом записано, что «град Тверь срубили дровян и глиною помазали». В 1395 году вместо ветхой стены сделали новую, но опять не из камня, а из брусьев. Тверские кремлевские стены часто горели, тогда «паки (вновь) закладывали городень».

Тверской кремль имел вид неправильного треугольника. С одной стороны он выходил на Волгу, с другой — на речку Тьмаку, с третьей был отделен от посада глубоким сухим рвом.

В кремле стояли соборная церковь Спаса Золотоверхого, княжеский дворец, амбары с княжеским добром, тюрьма, архиерейское подворье, дома бояр и приближенных князя, служилых людей, усадьбы соседних помещиков.

За стенами кремля располагался посад, где жили горожане, или, по-тогдашнему, посадские люди. Здесь, на большой площади, стоял гостиный двор, или ряды, — лавки местных купцов. В торговые дни на эту площадь из округа приезжали возы со всяким товаром.

Лавки располагались рядами: мясной ряд, ножовый, охотный, суровский и т. д. В суровском ряду торговали тканями, прежде всего «суровскими», или «сурожским товаром», то есть тонкими (шелковыми и другими) тканями. В гостиный двор привозили свои товары и приезжие купцы. Для них устроено было особое подворье; там купец за плату получал ночлег и стол.

На площади находилась таможня, где облагали сбором все привезенные в город товары, там же была мытная изба, куда вносились пошлины на торговые сделки, и наконец, кабак.

Площадь посада — самое боевое, оживленное место в городе. Здесь постоянно толпился народ и по делу, и просто так — на других поглядеть, себя показать.

Неумолчный шум и гам стоит на площади. Приезжают бирючи — глашатаи князя. Они выкрикивают последние княжеские распоряжения. Где-нибудь в сторонке, чтобы не затоптали, примостились нищие и тянут «Лазаря» или стих про «Голубиную книгу». С шутками и прибаутками расхваливают свой товар голосистые торговцы в лавках, а многочисленные «походячие» торговцы, у которых весь товар при себе, вопят что есть мочи, зазывая покупателей. Наиболее предприимчивые хватают прохожих за полы кафтанов и чуть не силком втаскивают в лавки. За свой товар купец запрашивает втридорога; зная это, покупатель дает вчетверо меньше. Начинается шумный спор, и купец, и посетитель кричат «на голос», божатся, крестятся на иконы, много раз хлопают по рукам, ругаются, а то и подерутся.

Кому нужно написать челобитную, подать жалобу в суд, тот тоже идет на площадь. Там во всякое время можно найти подьячего, готового написать что угодно и на кого угодно. Недалеко от подьячих расположились безместные попы, служащие по домам за небольшую мзду молебны, панихиды и всенощные.

А то вдруг вынесут на площадь покойника, которого некому и не на что похоронить. Сердобольные прохожие, зная в чем дело, кладут на край гроба деньгу-две, кто сколько может.

Не смущаясь покойником, тут же, в толпе, дают свои представления и выкрикивают нараспев веселые погудки скоморохи, а ученый медведь показывает, как ребята горох воруют, как старуха пляшет. Посадская площадь шумит так, что с непривычки можно подумать, будто горит город, татары идут или случилось еще что-нибудь из ряда вон выходящее.

От площади во все стороны расходились улицы. Свое название они обычно получали от стоящих на них церквей или от промыслов жителей: Никольские, Вознесенские, Успенские или Купеческие, Ямские, Кузнечные, Калачные улицы и переулки.

На посаде жили ремесленники и торговые люди. Ремесленники разделялись на мастеров, подмастерьев и учеников. Ученик обычно учился пять лет, после чего переходил в подмастерья. Звание мастера по некоторым специальностям, например по ювелирному делу, было сопряжено со сдачей испытаний. Добротность работы проверяли старосты серебряного ряда.

Улицы были довольно широкие и прямые. Зимой их заносило сугробами снега, а осенью и весной стояла непролазная грязь. Только там, где горожане были побогаче и уличный староста порачительней, улицы мостились бревнами.

По дошедшим до нас сведениям, в Твери было только одно каменное здание — собор, а дома и все остальные церкви были деревянные. Не удивительно, что горожане очень боялись пожаров. Только, бывало, наступит весна и установится теплая погода, по городу, по посаду, по площади ходят бирючи и кричат: «Заказано накрепко, чтоб изб и мылен (бань) никто не топил, вечером поздно с огнем не ходил и не сидел, а для хлебного печенья и где есть варить — поделайте печи в огородах, подальше от хором; от ветру печи огородите и дубьями ущитите гораздо».

Однако, как ни береглись горожане, все же русские города очень часто страдали от пожаров. За время с начала XV столетия и до отъезда Афанасия Никитина из родного города тверской летописец упоминает о четырех больших пожарах: 1413, 1443, 1449 и 1465 годов. Само собой разумеется, что о таких мелочах, как пожар одного-двух десятков домов, летописец не пишет, он отмечает лишь пожары, когда «погоре полграда» да впридачу «городень на Волге». При тогдашней дешевизне и незатейливости построек город быстро застраивался снова.

В XV веке купец становится на Руси все более заметной фигурой. Официальные документы при перечислении различных групп населения нередко упоминают купцов тотчас после духовенства, князей и бояр, подчеркивая этим их возросшее значение.

Главную роль играли на посаде торговые люди. «Купецкий чин» был отличен от прочих посадских. Конечно, влиянием пользовались не те «походячие» торговцы, у которых всего-то товару было на полтину, и не ремесленники, выносившие свою продукцию на базар, а купцы, занимавшиеся «большими отъезжими торгами».

В XV веке между купцами уже существует различие. Одни, крупные богачи, имели десятки приказчиков и сидельцев; другие торговали на занятые деньги, вкладывая в торговлю всю свою сметку да предприимчивость. Удалось дело — живет такой купец неплохо; сорвалось — лучше домой не возвращайся: за долг все отнимет заимодавец, а сам незадачливый торговец насидится в «парубе» — тюрьме.

До нас дошел от XVI века рисунок, сделанный неизвестным художником. На рисунке изображен русский купец. Это человек лет за сорок. Ловкая, складная фигура. Лицо с длинной бородой, по-своему красивое. Чувствуются в нем ум и большая энергия. Купец грамотен, в руках у него свиток с какими-то записями. Одет он в длиннополый распахнутый кафтан, под кафтаном рубаха, на ногах мягкие щегольские сапоги, на голове отороченная мехом шапка-колпак.