Крестьянин (СИ) - Шаров Константин Викторович - Страница 8

В другой ситуации он бы поступил, как всегда поступал в подобных случаях – засунул найденные в тайнике одного ЗИПа контейнеры на самый верхний ряд стеллажей и забыл о них до лучших времен. Вот только на этот раз так сделать было невозможно. В отличие от «железа» и синтетики, с которыми он имел дело ранее, «Лирнская Пыльца» являлась продуктом биологического происхождения, а потому имела ограниченный срок годности, который истекал всего чрез два месяца. С каждым днём цена контейнеров падала на несколько процентов. Через два месяца Хакобер потратит больше денег на топливо, чем выручит за реализацию товара.

Он попробовал представить, как откладывает поездку на станцию еще на неделю и возможная выручка уменьшается, уменьшается, уменьшается…

В конце концов, часто бывает так, что выбора нет. Есть лишь иллюзия выбора.

Первый день после того как оказался на «корабле» Иван думал, что у него появилась возможность наконец-то передохнуть, чего совершенно не получалось сделать на станции, но на следующий день реальность показала его неправоту самым неприятным образом. Отработав заложенную в память программу, система управления кораблем перевела его в неконтролируемый дрейф, и его единственный член экипажа оказался в состоянии невесомости.

Полтора века назад, когда инженеры разрабатывали имплантированный ему пилотажный комплекс, гравитационные технологии ещё не достигли необходимого уровня миниатюризации и, главное, стоимости, а потому они всерьез рассматривали возможность того, что пилот на длительное время окажется в состоянии невесомости. Специальные системы были внедрены во внутреннее ухо и контролировали движение заполняющих его жидкостей, избавляя от так называемой «космической болезни», схожей с широко известной «морской». Другие системы контролировали тонус мышц, не давая им атрофироваться, крепость костей и многие другие параметры.

Но, не смотря на это, Ивану пришлось поломать голову как справлять естественные надобности в плохо оборудованном для этого месте, да еще и в невесомости. Эти мучения пробудили в нем неуёмную жажду знаний.

Для загрузки баз знаний необходимо было использовать специальный прибор, любезно предоставленный Ивану Хакобером. Он представлял собой изящный медальон с красивой гравировкой на тонкой витой цепочке. В настоящее время медальон был разломан на две части, и внутрь тянулись десятки тонких сверхпроводящих шлейфов от большого оплавленного куска композитов, содержащего внутри работающий микроконтроллер, взявший на себя функции процессора медальона, который полностью вышел из строя. Вся эта конструкция для прочности была щедро залита прозрачным вакуумным клеем, оставляя «свободным» только разъем для подключения информационных кристаллов.

К некоторому удивлению Ивана, «конструкция» работала без нареканий и через несколько минут почти два десятка новых баз знаний были загружены в его нейросеть. Начал он, понятно, с пилотирования. Его мозг уже достаточно перестроился, чтобы определить однозначную связь между выключением двигателя и наступлением невесомости. Фактически он хотел лишь научиться запускать двигатель, чтобы получить более привычную окружающую обстановку когда вверху потолок, а внизу – пол. Но сделать это оказалось не так-то легко. Пилотирование требовало знаний навигации. Невозможно было (на начальных уровнях знаний) просто приказать кораблю ускоряться в любом направлении. Нужно было еще указать точку назначения, причем так, чтобы система управления ее правильно восприняла.

Другой проблемой, с которой он неожиданно столкнулся, оказались настройки нейросети. Она упорно пыталась его убедить, что он уже находится в процессе изучения базы знаний, хотя было очевидно, что этого не может быть. Он же ничего сейчас не учил, не так ли?

К удивлению Ивана, оказалось, что он отлично разбирается как в нейросетях вообще, так и в одной конкретной (результат выученных баз). Быстро были найдены необходимые настройки и проверка на то, изучается ли сейчас другая база, просто отключилась. Но это оказалось еще не все.

«Особые» технические решения, примененные Хакобером, потребовали изучения принципов работы двигателей, чтобы можно было стронуться с места, а потом Иван просто увлекся и учил все подряд, пока у него не кончились базы (те, которые он сам загрузил; о тех базах, что ему загрузили ученые он и не подозревал). При этом оказалось, что среди обучающих баз присутствовала одна «самопальная», содержащая коды разблокировки к старому флотскому оборудованию времен войны с архами – огромными разумными насекомыми.

Так и начался его полет. Если бы его впоследствии попросили описать, что он чувствовал в эти дни, он бы, скорее всего, сказал – неудобство и скуку. И если с первым еще как-то можно было справиться, например, привыкнув, то вторая его начала одолевать сразу по окончании изучения баз. Положение немного спасал браслет, задачки которого становились все заковыристей, но не до конца. В результате, утомившись разгадыванием очередной «шарады», Иван переключал управление «кораблем» в ручной режим и начинал маневрировать. Слово «ручной» здесь упоминалось скорее в переносном смысле, так как никаких органов управления кроме нейросети у него не было.

Помимо основной функции (развлечься), такие полеты несли и дополнительную. Дело в том, что выполнение команд, которые отдавал пилот, должно было выполняться мгновенно. И так бы и было, продолжай система управления находиться на штатном месте – внутри космического истребителя, но для управления «линкором» Хакобера она подходила с трудом. Истребители, созданные для боя, обладали совершенной системой контроля аварий. В случае повреждения какой-либо системы, сигналы управления начинали проходить через особый блок, моделирующий её работу, что позволяло «выжать» всё, что она еще могла дать без опасения совсем вывести её из строя.

Сейчас в этот блок была залита модель «корабля», созданного Хакобером и все системы, кроме самой системы управления, были признаны «повреждёнными». В результате появилось запаздывание реакции на команду пилота длительностью в 5-10 секунд. За это время система управления преобразовывала команды управления в понятные двигателю, оценивала результат его работы на компьютерной модели «корабля». Если этот результат приводил к повреждению или аварии (что происходило очень часто), то моделирование проводилось снова с другими параметрами ускорений. Наконец получалась последовательность команд, которая должна была привести к запрашиваемому результату.

Когда до цели полета было далеко такие задержки не вызывали никаких проблем и практически не сказывались на характеристиках движения, чего нельзя было сказать о маневрировании вблизи других объектов.Исходя из этих соображений, Иван напрямую подключался к двигателю и отрабатывал «обход» неожиданно возникших на пути препятствий или сближение с ними. Получалось у него пока не очень, но он не сдавался.

Встреча произошла как раз тогда, когда Иван «протаранил» виртуальный астероид (на который по заданию он должен был сесть). Сенсоры мины, до того не фиксирующие ничего кроме обычных шумов космоса, обнаружили объект искусственного происхождения.

* * *

Капитан Остер Кирст был уважаемым человеком в Фронтире. Много раз он и его команда останавливались на разных станциях. Они гуляли, пили, кутили, снимали девушек и всегда щедро платили. Никто не знал, чем именно занимается Остер, но было точно известно, что он не опускается до наемничества и если занимается пиратством, то только для развлечения или тренировки абордажной команды. При этом оснащение его тяжелого крейсера было лучшим среди того, что могли предложить эти задворки космоса, по многим параметрам приближаясь к характеристикам боевых кораблей ближайших крупных государств.

Все это создавало вокруг него атмосферу таинственности и даже романтики, на которую очень хорошо велись молоденькие глупые девчонки. Он сам так привык изображать из себя мужественного авантюриста, что когда реальное положение дел врывалось в его внутренний мир суровой прозой жизни, это всегда вызывало в нем приступы безадресной злобы, что, впрочем, только помогало в его основной работе. Цепной пес наркокартеля и должен быть злым и готовым вцепиться в любого, на кого укажет хозяин.