Император и Сталин (СИ) - Васильев Сергей Викторович - Страница 8

Великий князь застыл с открытым ртом, в котором застряли все слова, которые он хотел сказать своему ровеснику-племяннику. С такой стороны он никогда не оценивал Аликс и её поступки. Впрочем, князь мог поклясться, что так никогда не смотрел на нее и её муж, во всяком случае, до болезни…

— Никки, умоляю, — наконец выдавил из себя князь, — что тут произошло пока меня не было?

Император отвернулся от князя и подошёл к окну, набивая трубку и наблюдая за печальным осенним пейзажем.

— Я почти умер… да, нет, не почти, а совсем, — глухо произнёс он, когда пауза стала уже совсем неприличной, — но мне каким-то чудом удалось уговорить ИХ вернуть меня обратно…

В кабинете повисла такая тишина, что стало слышно, как под абажуром лампы возится какая-то запоздалая муха.

— Никки, ты про кого сейчас? — почти шёпотом просипел князь.

— Они недовольны мной… Мне очень много придётся исправить, — будто не слыша его, продолжал император.

— А я, а мной? — автоматически вырвалось у Сандро, после чего он прикусил губу, не переставая смотреть на императора расширенными от ужаса и удивления глазами.

— А тобой… — самодержец раскурил трубку и наконец повернулся к Александру Михайловичу, опять упёршись в него своим стальным взглядом, в котором, как показалось князю, проскочила ироничная искорка, — а тобой, Сандро, они довольны… Особенно твоим демаршем после Ходынской трагедии… Они сказали, что именно так и должны себя вести ответственные товарищи…

Сказав последнее слово, император закашлялся и, прищурившись от дыма, щедро валившего из трубки, посмотрел на Сандро впервые с ироничной, но совсем не страшной, усмешкой.

— Кто они? — князь больше обозначил губами, чем проговорил вопрос, застрявший у него в горле, — что они знают обо мне? Что они тебе рассказали?

— Они просто дали мне прочитать твою «Книгу воспоминаний», — император уже смотрел на князя испытующе, как на подопытного кролика, — мне понравилось… — и, закрыв глаза, он процитировал на память:

— Но я не писал этого… — растерянно прошелестел великий князь…

— Но ведь думал! — засмеялся император и ткнул Сандро мундштуком трубки..

— И кто такой Сталин?

Император хмыкнул и вернулся к окну…

— Может быть, тот, на которого ты хочешь, чтобы я был похож?

— Никки, у меня голова идёт кругом, я не понимаю, что ты говоришь, что происходит… но в любом случае, всегда можешь рассчитывать на меня. И как твой настоящий друг…

Князю показалось, что император вздрогнул, как будто его ударило током.

— Друг — это хорошо, — глухим голосом, растягивая слова, произнёс он, глядя в глаза князю, — Друг — это очень хорошо… Плохо, что друг может оказаться ненастоящим… А, вот среди врагов фальшивок не бывает…

Наступила долгая, тягучая пауза, в течение которой великий князь пытался собрать в кучку разбитые вдребезги стереотипы и заранее заготовленные слова, а император, прищурившись сквозь облако табачного дыма, оценивающе разглядывал великого князя и как-будто размышлял, сказать ему что-нибудь ещё или удовлетвориться уже произведённым эффектом. Театральная пауза завершилась погаснувшей трубкой, с сожалением посмотрев на которую, император в очередной раз смешал в кучу мысли и эмоции собеседника:

— Кстати, насчёт врагов… Сандро, ты провёл в Японии три года, но я не нашёл в твоих докладах ничего про революцию Мэйдзи Исин, а это ведь главное, что произошло там за последние 20 лет. Разве тебе самому не интересен этот комплекс политических, военных и социально-экономических реформ, превративших отсталую аграрную страну в одно из ведущих государств мира?

Сандро раскрывал рот, как рыба, а звука не было. Если бы царь заговорил по-японски, он удивился бы меньше. При дворе, на флоте и в армии про Японию и японцев было принято говорить исключительно в уничижительном тоне, как о цивилизационном недоразумении, которое силится, но конечно же, никогда не будет ровней Великим державам. И тут такие слова: «ведущее государство мира»… А император продолжал, будто не замечая смятения великого князя:

— Тебе придётся написать ещё один доклад, весьма обстоятельный, где перечислить всех чиновников при императоре Муцухито, которые влияют или могут влиять на принятие государственных решений. Их подробные характеристики, их сильные стороны и слабости. Принадлежность к придворным партиям и группировкам. Кто с кем дружит и кто кого ненавидит. И это надо сделать срочно… Ещё вчера…

Теперь по твоей специальности — как работает система подготовки морских офицеров? Как готовят команды боевых кораблей? Что входит в программу обучения? Кто отвечает за строительство флота? Какие отношения у него с императором и генеральным штабом? Отношения с армией? Если есть конфликты, то у кого и с кем?

Ты писал про японскую программу судостроения и не упомянул про главное — про верфи: их пропускная способность? производительность? оснащение? Как и где идёт подготовка инженеров? Сколько их вообще и на каждой верфи в частности? Фамилии и описание ведущих специалистов? Квалификация и условия содержания рабочих?…

— Никки! — обрёл, наконец, дар речи великий князь, — я готов приступить к работе немедленно, однако…

— Однако, — перебил его император, — это не единственное поручение, которое надо выполнить, и выполнить срочно. Передай своему командиру адмиралу Тыртову, что мы тихо, без помпы и без лишней огласки завтра идем в Поти а оттуда — в Тифлис…. Нанесём визит вежливости Николаю Михайловичу и посмотрим своими глазами на его Кавказскую дивизию… Только, Сандро, — император ещё раз резанул великого князя стальным взглядом, — тихо, без помпы и без лишней огласки, договорились?

Они проговорили ещё почти два часа, тепло попрощались, и потом император долго смотрел в окно на удаляющуюся ладную фигуру Сандро, отстукивая мундштуком по раме ритм марша и бормоча про себя:

— Мальчишка… капризный, избалованный мальчишка… Впрочем, за неимением гербовой, придётся писать на простой…

Совершенно другие мысли и эмоции бушевали в голове великого князя, наслаиваясь друг на друга, перекрещиваясь и превращаясь, в конце концов, в дикую боль в висках и затылке:

— Никки! Наш простодушный и наивный Никки! Как же его изменила эта болезнь! Какой он стал… жёсткий, как камень и какой-то далёкий, вроде, стоит рядом, а впечатление, будто на другом берегу… Да-да, люди, постоявшие на краю, меняются, но чтобы так быстро… Этот колючий взгляд и эти его слова, резкие, как выстрел… Однако…

Однако, он сказал, что наш демарш после Ходынки был единственно правильным решением… и его благодарность, что спас его от заговора… дорогого стоит. Хотя, какой заговор? Аликс и заговор — какая чушь! Но ведь если Никки думает, что комплот существовал и я — спаситель, значит… значит не надо его в этом разубеждать…