Император и Сталин (СИ) - Васильев Сергей Викторович - Страница 10

Но сейчас он хотел не вербовать, а карать, и любезность его испарилась, высохла как роса на траве в жаркий день. За время болезни императора сотрудники несколько расслабились и даже не заметили, как охраняемое лицо выскользнуло из своих покоев и отправилось гулять в неизвестном направлении, непонятно как пройдя незамеченным мимо всех постов.

Подняв дворцовую охрану «в ружьё» и раздав «всем сёстрам по серьгам», генерал стоял на открытом балконе и ждал доклады от поисковых групп, созерцая ливадийские красоты и пытаясь оценить ситуацию. Успокоиться не получалось. Похитили? Социалисты? Турецкие агенты? — эти мысли крутились в голове и причиняли генералу буквально физические страдания.

Ширинкин даже не заметил, как его рука, обхватив эфес сабли, выбивала нервную чечетку о баллюстраду. «Чёрт, чёрт, чёрт! Да где же он?» — не выдержал генерал, с силой бросив клинок в ножны.

— Зря вы так волнуетесь, Евгений Николаевич, — откуда то снизу раздался глухой голос. Ширинкин перегнулся через перила. Император стоял у кустов чайных роз, защищённый ими от посторонних глаз и, вооружённый садовыми инструментами, с явным удовольствием орудовал ими, приводя в порядок растение.

Птицей слетев по крутой лестнице, запыхавшийся Ширинкин чуть не сбил входящего в холл императора, буквально повиснув на массивной дверной ручке и погасив скорость движения только за счёт попытки сорвать дверь с петель.

— Евгений Николаевич, — послышался над головой смеющийся голос самодержца, — знаете почему генералам надо строжайше запретить бегать?

Сам тон царя, как и вопрос были настолько неожиданными, что Ширинкин проглотил все слова, непонимающе покрутив головой.

— Генералы не должны бегать, потому что в мирное время это вызывает смех, а в военное — панику… — Протянув руку и помогая Ширинкину вернуться в устойчиво-вертикальное положение, доверительно сообщил ему император.

— Не ругайте подчинённых, Евгений Николаевич, они просто действовали по шаблону, реагируя исключительно на мои передвижения, хотя реагировать надо совсем на другое. Да, и что толку от них всех в пяти шагах вокруг меня, если не взяты под контроль склоны горы, откуда дворец просматривается, как на ладони.

— Но позвольте, Ваше величество, — к генералу наконец вернулась речь, — злоумышленникам нет смысла располагаться так далеко, они же должны подойти на расстояние прямого выстрела.

— Так это и есть расстояние прямого выстрела, — усмехнулся император, — если, конечно, стрелять не из револьвера, а из чего-то более солидного. Какова, например, прицельная дальность боя винтовки Мосина? — прищурившись, огорошил он вопросом мгновенно побледневшего генерала и, не давая ему опомниться, продолжил, — а ведь есть ещё пулемёты, горные орудия…

— Ваше величество, но ведь бомбисты…

— Генерал! — недовольно поморщился царь, — времена «Народной воли» стремительно уходят в прошлое. Сейчас уже другие возможности и совсем другие нравы. Изготавливать бомбу, ежесекундно рискуя взорваться, делать подкопы и бить шурфы, прорываться с револьвером сквозь кордоны ваших людей… зачем, если все «проблемы» может решить один бекасник с хорошим «Маузером» и оптическим прицелом Августа Фидлера. Не знаете? Очень рекомендую. Если в войнах за объединение Германии дальность действительного винтовочного огня составляла 300–400 шагов, то сейчас она уже составляет уже 1,5–2 версты.

— Ваше величество, я сильно сомневаюсь, что наши малограмотные террористы имеют столь значительные познания в технических новинках и навыки применения их на практике.

— А почему вы решили, что опасаться надо в первую очередь экзальтированных фанатиков? От кого вы меня охраняете? Кто является главным врагом, способным нанести удар исподтишка?… Не отвечайте сразу, подумайте… А чтобы вам не скучно было думать, соберите людей из жандармских по списку, который я для вас подготовил. Пусть каждый из них подготовит свой доклад основных угроз престолу и Отечеству. Совещание мы проведём в Баку, а сейчас — приготовьтесь сами и возьмите пару самых неразговорчивых сотрудников — мы отправляемся в небольшую морскую прогулку, о которой не требуется знать всему свету. Вы меня хорошо поняли?

Ширинкин, козырнув, ещё долго стоял в фойе, провожая императора взглядом и пытаясь понять, что от него и от других жандармов хочет самодержец и какие изменения предстоят в его службе после ревизии злодеев?

Ноябрь 1900. Яхта «Штандарт». Витте

Ноябрь на Чёрном море — не самое лучшее время для морских прогулок, даже в хорошей компании и под коньячок. Даже если у тебя под ногами яхта, изготовленная на верфи Burmeister & Wain, водоизмещением 5000 тонн. Благодаря повышенной влажности и резким порывам ветра на открытой палубе находиться холодновато, а из-за резких, высоких и непривычно частых волн в закрытом помещении моментально развивается морская болезнь.

Может быть, из-за качки, а, может быть, после разговора с императором, Сергея Юльевича Витте конкретно мутило. Яхта «Штандарт», на которую сгребли и сгрузили всех министров, рвавшихся с докладом к самодержцу, держала курс на Поти, а император непривычно долго уделял внимание каждому, попавшему к нему в приёмную. Хотя Сергей Юльевич сейчас уже думал, что правильнее было сказать «в лапы».

Традиционный доклад Николаю II, включающий обычно абсолютно ненапряжный 20-минутный трёп с последующим подписанием заранее подготовленных бумаг, превратился сегодня в четырёхчасовой ад, в ходе которого Витте пришлось отвечать на такие вопросы, о существовании которых ранее он даже не подозревал.

— Как думаете, господин министр, — непривычно прервал его император на третьей минуте, глядя с прищуром на Сергея Юльевича сквозь табачный дым, — золотой рубль помогает нашим экспортёрам или мешает им? У вас есть данные о динамике экспорта и главное — о развитии производства экспортной продукции в зависимости от внедрения золотого стандарта?

— Ваше Величество, — медленно после паузы ответил сбитый с толку Витте, — золотой рубль укрепляет престиж государства. Курс рубля стабилен, как никогда и составляет…

— Мы знаем текущий курс рубля, — махнул рукой с зажатой в ней трубкой император, — но интереснее было бы знать, зачем нашей экономике стабильность национальной валюты вообще? Какую проблему она решает? Как помогает отечественным производительным силам?

Пока мозг министра переваривал фразу «отечественные производительные силы», император перешёл к вопросам, после которых удивлением и тревожность Сергея Юльевича начали стремительно трансформироваться в панику.

— Правильное, управляемое изменение курса валюты позволяет принять на себя удары рынка и не допустить пагубного влияния этих ударов на остальную экономику, — в такт словам покачивая трубкой, как будто диктуя школьный урок, размеренно говорил император, — а если искусственно зафиксировать курс, то вместо валюты начнёт колебаться сама экономика, а разве это правильно? Вы не согласны? У вас есть соответствующие расчёты и статистика? — и, не дожидаясь ответа на поставленный вопрос, добавил с нажимом, — у вас должны быть такие расчёты и такая статистика…

— Хорошо, — продолжал император, присев на краешек кресла, — вы говорите, что золотой рубль укрепил нашу денежную систему и способствует экономическому росту. Давайте рассуждать по-простому. Что требовалось для вывоза капитала за границу, если рубль нельзя конвертировать и он не имеет свободного хождения за границей? Требовалось закупить на территории России какой-то товар, вывезти и там продать.

Император опять встал и начал мерить ковёр короткими кошачьими шагами в такт своим словам:

— Приобретение товара, произведённого у нас, поддерживает нашего, отечественного производителя, позволяет создавать и содержать рабочие места, получать прибыль. А что теперь? Чтобы вывезти капитал, достаточно получить в банке наш золотой рубль и положить его в карман. А где же производитель наших товаров? Где учёт его интересов, господин министр? Не Ваш ли это всеподданнейший доклад? — и император раскрыл кожаную папку с замысловатым вензелем: