Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм (СИ) - Розин Юрий - Страница 26

Несмотря на свой чудаковатый вид, несмотря на то, что он мог часами с наслаждением заниматься совершенно бессмысленной ерундой, несмотря на то, что большую часть времени он вел себя словно великовозрастный ребенок, в нужные моменты Фауст всегда знал, что сказать. Не просто бесполезные ободряющие слова, не бессмысленный треп, а нечто такое, что зацепится за самое больное место, вытянет на поверхность и даст возможность его оглядеть, ощупать и наконец разобраться с терзающей душу проблемой. Произнеся те слова, Фауст улыбнулся, встал и, ничего больше не говоря, просто вышел из комнаты. В няньки и тем более в отцы Лазу он не нанимался, все решения тот должен был принять сам.

Лаз решил послушать его совета. Пусть ему было так плохо, словно сердце разрывалось на части, он вычистил душу своего пациента ото всех аномалий до единой, с каким-то мазохистским остервенением вслушиваясь потом в ноющую боль от перенапряжения души. И может быть сейчас рассказ о Монархе и не вызвал в нем никакого отклика, однажды, можно было не сомневаться, он вернется к этой истории и выжмет из нее все что возможно. А пока…

— Эй, Фауст, что ты там говорил про край света?

.

Лето на Люпсе, да и климат в целом, были довольно умеренными. Как северная Лакния не знала страшных морозов, так и южные широты не слишком страдали от жары и зноя, даже в самые, казалось бы, горячие месяцы. Так что в любом сезоне на континенте можно было найти свои прелести. Однако идея сместить начало учебного года на осень, предоставив ученикам и студентам возможность для отдыха именно в летний сезон, выдвинутая одним из кристорских умников, была, тем не менее, принята с огромным энтузиазмом.

Конец первого учебного года в Доме Магии, не том, который в Кристории привыкли так называть, а новой апрадской магической академии, получившей титул «по наследству», проходил с максимально возможной помпой. Не мудрено, все-таки академия и правда была уникальным местом, собравшим под одной крышей в роли учителей представителей всех существующих магических и околомагических направлений, от ментальных техник Лакнии до боевых доспехов танильцев.

Программа занятий предполагала четыре, пять или шесть лет учебы в зависимости от направления. А это значило что до первого официального выпуска, с которого было принято начинать считать годы существования учебного заведения, было еще далеко, но, тем не менее король не поскупился на организацию праздника. Несколько показательных выступлений и открытых лекций от лучших магов разных стран, огромная ярмарка с небывалыми скидками для учеников Дома Магии, множество по-настоящему дорогих подарков для лучших учеников… не было бы большим преувеличением сказать, что Кристория в целом и король Гатис в частности вложили в свое новое детище все что имели. Правда, никто не сомневался, что Апрад уже окупил все затраты на проведение праздника в двойном, а то и тройном объеме. Но такие вещи считалось правильным не озвучивать, по крайней мере на публике.

Так или иначе, студенты разъезжались по домам под большим впечатлением, довольные и фестивалем, и самим учебным годом, освоившие много нового и готовые рекламировать кристорский Дом Магии по всему Люпсу. Кто-то на скоростном и комфортабельном магическом экипаже, кто-то, попроще и победнее, на каретах самого разного толка, кто-то, таких, правда, было меньшинство, пешком, просто потому что жили в Апраде и до академии было рукой подать.

Однако были и куда более экстравагантные способы передвижения. За одной горсткой студентов из-под облаков спустилась самая настоящая небесная крепость, Башдрак ценил свои лучшие кадры и не был готов рисковать будущими офицерами воздушного флота, позволяя им путешествовать по земле. Другие студенты отбыли верхом на чудовищах от крылатых драконов до гигантских леопардов и многометровых змей, способных потягаться в скорости с любой лошадью. Озерная империя также не любила оставлять свою элиту без присмотра. Многие танильские студенты отбыли на самоходных повозках, работающих на смеси магии и инженерии, в которой за последние пару лет невероятно продвинулся Каганат.

Но отбытие одной персоны привлекло внимание и тех, и других, и третьих. Айниталия Катарум Таниль, дочка, как вполне резонно считалось, самого влиятельного человека на континенте, поддерживаемая под руку галантным кавалером, взошла на борт самого настоящего стального чудовища, предназначенного, как могло показаться на первый взгляд, для уничтожения вражеских армий и превращения неприятельских крепостей в груды щебня. Бронированный монстр, похожий на гигантскую гусеницу на колесах, по размерам не уступал небесной крепости Башдрака, а весил наверняка в десяток раз больше. Что находится внутри было неизвестно никому, хотя версии строили самые разные, однако в одном сходились поголовно все.

Чтобы хоть как-то повредить этой махине и ее экипажу нужна была невероятная мощь. Все-таки в нем состоял минимум один высший маг, тот самый кавалер принцессы, восходящая звезда, за глаза уже названный зятем Кагана, а скорее всего высших на борту было куда больше.

А потому неизвестно как просочившееся сквозь неприступные стены императорского дворца Талитейма известие о бесследной пропаже стального монстра пронеслось по Люпсу со скоростью молнии.

.

— Ну что же, драгоценная моя принцесса, добро пожаловать в мое, хе-хе… скромное, если можно так выразиться, жилище. Обустраивайтесь поудобнее, располагайтесь, не побоюсь этого слова, с комфортом, я бы сказал: «Распаковывайте вещи» — однако, к моему глубочайшему сожалению, они все сейчас, если так можно выразиться, на дне. Так или иначе, к добру или к худу, хотя что это я, конечно же к добру! Так вот, так или иначе, но с данного момента, этой самой секунды, это место — ваш новый, не побоюсь этого слова, дом. Омалия!

— Да, дедушка…

— Обеспечишь ее. По минимуму, мне лишние расходы ни к чему. Приступай.

— Хорошо, дедушка…

— На чем бишь я остановился… ах да, ваш новый дом! Омалия предоставит вам все необходимое, ни о чем не придется волноваться, как говорится, любой каприз за ваши день… нет, подождите, тут ведь даже лучше, потому что я не потребую с вас ни единой монетки, даже самой маленькой и старой! Ваша же задача при этом невероятно, до смешного проста, даже можно сказать, элементарна, для ее идеального выполнения вам в буквальном смысле не понадобится пошевелить и пальцем. Всего лишь две вещи, точное исполнение которых неизбежно повлечет за собой мое удовлетворение и, как следствие, лишь еще большее улучшение вашего благополучия.

Первое. Исполнение всех моих просьб, назовем это так. Не волнуйтесь, ничего страшного, я, если так можно выразиться, ученый, безмерно заинтересовавшийся вами и вашей необычной магией, а потому мне бы очень хотелось изучить ее максимально внимательно и тщательно, насколько это вообще возможно. И второе. Не пытайтесь отсюда сбежать, моя дорогая. Для начала это у вас вряд ли получится, я, к своей гордости могу сказать, что озаботился этим вопросом на все сто процентов, а во-вторых, даже если вы и сбежите, в чем, как я уже говорил, я сильно сомневаюсь, далеко вы, моя дорогая, не уйдете. Тщательно следуйте этим двум правилам и наше сосуществование будет протекать крайне взаимовыгодно. Их же нарушение, в свою очередь, повлечет за собой, к сожалению, мое крайнее недовольство.

Тебе не понравится, я обещаю.

Я искренне надеюсь на то, что мы поняли друг друга. Да? Как замечательно, просто не верится! Ну что же, тогда я с превеликим удовольствием вытащу из вашего рта этот кляп…

Люпс не просто так называли континентом полумесяца. Обе его половины, западная и восточная, разделенные соответственно северным и южным Внутренними морями, изгибались вокруг моря Чудовищ этими самыми полумесяцами. Часть суши между двумя этими частями, на которой находилось маленькое королевство Сайркин, была единственной причиной, по которой Люпс было принято считать все-таки одним континентом, а не двумя отдельными. С востока Люпс омывало море Чудовищ, с тварями которого постоянно сражались небесные крепости Башдрака и боевые отряды танильцев, с запада же простирался Пустой океан, бесконечное водное пространство без единого островка, глубоко заплывать в который не решался ни один капитан.