Ваша С.К. (СИ) - Горышина Ольга - Страница 1

       Блистательный Санкт-Петербург окунулся в сумрак белых ночей. Те, кому повезло, наслаждались скукой загородных дач. А кому не повезло, продолжали скучать в пыли столичных мостовых. Впрочем, везение и невезение в городе дождей и мостов всегда славились своей относительностью. Как, собственно, и сама скука.

       Например, сегодняшней ночью тринадцатого года двадцатого столетия в приемной Фонтанного дома предводителя петербургской нечисти князя Мирослава Кровавого и вовсе не было скучно в силу двух причин. Первой и главной являлась записка, нацарапанная на клочке бумаги: «Ушла за бутербродами. Буду к рассвету. Ваша С.К.» Ну, а вторая причина оказалась куда банальней: поток иностранной дряни, желавшей прогуляться по гранитным берегам Невы, все не иссякал и не иссякал.

       Короткая июньская ночь грозилась вот-вот растаять, и смертельно уставший секретарь князя Мирослава Кровавого спрятал записку в карман и потянулся к колокольчику, чтобы пригласить нового посетителя, но вдруг замер и обернулся к двери, спрятанной между дубовыми шкафами. Та распахнулась сию же минуту без всякого стука, зато со страшным скрипом, причиной которого стали вовсе не ржавые петли, а скрежет зубов разъяренного домовенка.

       Тем, кто не знал природу и назначение в Фонтанном доме данного субъекта, существо виделось человеком обыкновенным, лишь по нелепой ошибке природы обделенным в росте. Сейчас лицо домовенка было вымазано в саже, порты оказались абсолютно мокрыми, а рубаха безбожно измятой. Распоясанный и до безобразия взъерошенный, он замер в дверях.

       — Федор Алексеевич! — завопил домовенок звонким мальчишеским голоском. — Христом Богом молю, заберите вы от меня своего Игорку! Смилуйтесь! Все же чашки в дворницкой перебил… Самовар с кипятком на меня опрокинул… Метлу новую у дяди Вани по прутикам разобрал… И чем, скажите на милость?! Зубами! Спасите вы меня от него Христа ради!

       Секретарь вскочил, чуть не зацепившись пиджаком за мягкий подлокотник кресла, и шагнул к домовенку.

       — Ленту… Ленту княжны, красную, вами, Федор Алексеевич, дареную, голубю повязал, а голубь тот не голубь вовсе оказался, а… Ой, сами ж знаете воздыхателя княжны… А тут уши, а я могила…— продолжал жаловаться уже скрипучим голоском несчастный.

       Секретарь выхватил из рук домовенка замотанную в ажурную шаль корзинку, а его самого за шиворот отнес к двери и, дав хорошего пинка, отправил восвояси. Затем повернул в замке ключ и вернулся к столу.

       — Игорь Федорович, и не совестно вам… — нагнулся он к корзинке так низко, что аж тронул шаль носом. — Сиди мне тут тихохонько. Всего один посетитель остался. Скоро Светлана вернется. Приголубит. Не шали…

       Федор Алексеевич сунул корзинку под стол и позвонил в колокольчик. В дверях тут же возник опрятный молодой человек. Так быстро, будто все время подпирал дверь. Его хилая серая косичка болталась между лопаток, спрятанных под дорогим голубоватого цвета пальто. Он молча поклонился в сторону обтянутого зеленым сукном стола и, вытянувшись по струнке, придержал дверь для своего спутника.

       Второй посетитель внешним видом вызвал на лице секретаря непроизвольную улыбку. И было над чем посмеяться: дурацкий черный плащ мог сыскать отклик лишь в душах страстных любителей английских готических романов, коих доме предводителя петербургской нечисти отродясь не водилось. Не одобряли тут басурманские сказки.

       — Понаехало вас на белые ночи смотреть, — пробурчал Алексей Федорович по-французски, глядя в немигающие глаза гостя. — Вампиров в Северной Пальмире стало больше, чем людей. А у нас тут что ни человек, то гений. Наше отечество неувязочек с французами нам больше не простит.

       — Я не француз, я — немец, — отчеканил гость и вытянул шею, чтобы заглянуть за стол, куда без предупреждения с головой нырнул секретарь, но увидел лишь рассыпавшиеся по серой ткани пиджака чёрные кудри.

       — Не мог щадить он нашей славы, — мурлыкал секретарь в пол по-русски. — Не понял гад сей в час кровавый, на что свой клык он обнажал…

       Секретарь расправил плечи и стянул волосы красной лентой, явно девичьей, что вызвало на бледном лице немецкого гостя новое подобие улыбки.

       — Вот и приходится переписывать вас, вампиров… — пробормотал секретарь хоть и себе под нос, но уже по-немецки и тут же выдал вопрос в полный голос: — Так, откуда родом будете?

       — Трансильвания.

       — Трансильвания, говорите… — усмехнулся Федор Алексеевич и вдруг вальяжно откинулся на спинку кресла. — Гостил у нас тут один господин из вашей Трансильвании в веке так шестнадцатом. А потом у нас пол-Москвы на кольях висело с его легкой руки! Поговаривали, нашего царя бес попутал…

       Гость выпрямился и сжал на груди полы черного плаща. Откашлялся, но ярко-выраженное на бледном лице синюшным румянцем недовольство нисколько не смутило секретаря.

       — Да-да, вы не такие, — продолжил он речь на немецком, сдобрив его откуда-то взявшимся тяжелым акцентом. — Все так говорят…

       Гость глянул под стол с другой стороны и увидел, что княжеский секретарь качает ногой в начищенном ботинке крытую женской шалью корзинку.

       — А у нас сейчас времена неспокойные, — уже нараспев говорил секретарь. — Люди и так друг другу глотки перегрызть готовы и без нашей и вашей помощи… В газетах гляньте, сколько малокровных девиц прошлой ночью утопилось. Так, — Федор Алексеевич неожиданно подался вперед и отдал приказание на чистейшем немецком языке. — Где бумага за вашей подписью, согласно которой вы обязуетесь не питаться на улицах Санкт-Петербурга? Давайте-ка ее сюда!

       Трансильванец молча протянул ему сложенный вдвое лист. Секретарь вновь окинул нового гостя внимательным взглядом и еле сдержал улыбку, но не комментарий по поводу того, что даже граф Дракула и тот переоделся для своего путешествия в Лондон.

       — Во всяком случае в интерпретации дражайшего новопреставившегося Брэма Стокера. Так что я настоятельно рекомендую вам тоже переодеться, а то наши городовые ненароком примут вас за поэта, а дворники, того хуже, за хулигана.

       — Премного благодарен за заботу, — грациозно поклонился трансильванский готический вампир.

       За густым слоем белил сложно было угадать возраст его смерти. Впрочем, Федор Алексеевич не особо напрягал свое воображение, потому что какое ему, право, дело до очередного гостя столицы. Петербургской нечисти вообще ни до кого нет дела, даже, порой, до самих себя. Он протянул посетителю ещё пахнущую типографией книжечку карманного формата в кроваво-красной обложке с двуглавым орлом.

       — Это список разрешённых к посещению иностранцами питейных заведений. Там проверенный людской сброд. Не отравитесь. Впрочем… поголодать в скором времени вам все же придется. Не в добрый час вы, граф фон Крок прибыли в православные края. С понедельника Апостольский пост начинается.