Укротить ловеласа (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 49

— Значит, по-твоему, он победил? — донесся до Нади хриплый голос Игоря.

— Нет, — честно ответила она.

Какие бы чувства к Платону сейчас не бурлили у нее в душе, врать она не могла. Ни Игорю, ни кому бы то ни было.

— Что? — лицо Платона вытянулось. — Тогда почему?..

— Потому что это был утешительный приз, — злорадно протянул Игорь, не дав Наде и рта раскрыть. — Выкуси! Она остается со мной!

— И тебя это устроит? По-прежнему хочешь жениться на девушке, которая так целует другого?

— Жениться? — хором выдали Надя с Игорем, а потом озадаченно переглянулись.

— Ну, не знаю, как вы там это называете, — Платон опустил глаза. — Гражданский брак или сожительство… Ребенка ведь просто так не заводят! Я узнавал, что это за центр планирования семьи, там ведут беременность! — и он с болью взглянул на Надю. — Слушай, мне все равно, кто отец ребенка! Даже если… — его передернуло, — вот он! Но подумай еще раз, я знаю, у нас с тобой может получиться! И я готов сам воспитывать малыша, хоть он и будет похож на Игоря…

— Чего? — отшатнулась Надя. — Какой малыш, какой Игорь?!

— А я говорил, что он рехнулся! — Заславцев крутанул смычком у виска.

Надя уже хотела выяснить больше, но вовремя заметила, с каким неподдельным любопытством вслушиваются в каждое слово студенты. Пора было прикрывать лавочку, Платон с Игорем и без того устроили им бесплатное представление.

— Так, репетиция окончена, — громко заявила Надя.

Дирижер заморгал, очнулся и тут же сделал вид, что его чужая личная жизнь не волнует совершенно.

— Да-да, ребят, — деловито закивал он. — Расходимся.

— А как же концерт в Архангельском? — спросила Алина.

— Да, не знаю, как остальные, а я готов подписать все, что нужно, — Сева встал со своего места.

— И я! — подскочила следом флейтистка.

— Где бумаги?! — присоединился к ним альтист Саша.

— С этим разберемся позже, — холодно ответила Надя. — Я еще должна все обдумать по новой.

— Так мы подождем! — вторая скрипачка подобострастно заулыбалась.

— Вам сказано: позже! — дирижер запоздало включил авторитет. — Разошлись все, и вам позвонят, как только что-то станет известно. Но лично я, — и он сделал подобие реверанса в сторону Нади. — С удовольствием бы поучаствовал в концерте с таким прекрасным дуэтом.

— Дуэтом?! — возмущенно выдохнул Платон. — Да я с этим… С этим… Да я с ним на одном поле не сяду…

— Как будто тебя кто просил! — Игорь хмыкнул. — Дуэт… Скажете тоже!

— Так, хватит! — не сдержалась Надя, пока они не прошлись по всем «Временам года» и не полопали себе все струны. — Давайте отойдем в сторонку. И поставьте уже, ради Бога, виолончели!

Платон с Игорем неохотно переглянулись, как два драчуна, которых поймали за шкирку, и уныло поплелись за Надей в дальний угол зала. Когда студенты остались вне зоны слышимости, она развернулась к мужчинам и выжидающе скрестила руки на груди.

— Ну? И что это значило? — требовательно осведомилась она у Платона.

— Надь, все в порядке, мне ты можешь сказать, — он сделал лицо декабриста, готового с отвагой выслушать свой смертный приговор. — Я все пойму.

— Недаром все его считали гением, — качнул головой Игорь. — Бетховен оглох, Ван Гог ухо себе отрезал, у Барабаша пошатнулась крыша… Тебе осталось только умереть молодым — и все, считай, вписал себя в вечность.

— И ты еще можешь шутить? — презрительно скривился Платон. — Уж вел бы себя как мужик, признался бы…

— Платош, — мягко прервала его Надя тем тихим монотонным голосом, каким обычно заговаривают умалишенных. — С чего ты все это взял?

— Я же звонил вам, когда вы были в этом центре, — Барабаш нахмурился.

— И что? У меня там жена брата была, — пояснила Надя. — Да мало ли, зачем бы мы туда поехали!

— Вот и я так сначала подумал. Не поверил ему, — и он недобро покосился на Игоря, — он ведь и соврать мог.

— По себе судим, да? — мгновенно отреагировал тот.

— Тише, — Надя подняла руку и умоляюще взглянула на Игоря, а потом снова на Платона. — И что было дальше?

— Дальше я поехал к тебе домой, — признался он без особого энтузиазма. — Ну, к твоим родителям.

— К моим… — она аж слюной поперхнулась и закашлялась.

— Ну, да, — Платон услужливо похлопал ее между лопатками. — Ты же сама говорила, что не хочешь меня больше видеть. Ну, я подумал, что лучше тогда спрошу у кого-нибудь из твоих родных… Они-то должны знать…

— И?.. — просипела Надя, отдышавшись.

— Вот и все, — обреченно изрек Платон. — Дома были только твои брат и сестра. Которые младшие. И Маша все мне рассказала. Что ты меня ненавидишь, что ты теперь с Игорем и вообще ждешь от него ребенка…

С минуту Надя просто пялилась на Платона, будто он резко перешел с русского на латынь. Потом странно дернула головой, покачнулась и, облокотившись о стену, закрыла лицо ладонью.

— Машка… — прошипела она. — Вот же коза драная! Поедешь ты у меня в этом году на Казантип, как же!

— А если и так, твое-то какое дело? — влез Игорь, воинственно глядя на соперника. — Неужели ты думаешь, что если бы Надя была от меня беременна, я бы подпустил тебя к своему ребенку? Чтобы ты вырастил очередного избалованного мамсика?

— Минуточку! — напрягся Платон. — Что значит «если бы»? Вы что, не… В смысле… Она не…

— Нет, я не беременна, — Надя потерла виски, стараясь прийти в себя. — Не была и в ближайшее время не собираюсь. И уж точно не от Игоря. Игорь, прости.

— Обидно, конечно, но я переживу, — дернул плечом Заславцев.

— Но вот ты мне скажи, — Надя склонила голову набок, изучая Платона. — Чего ты так завелся? Нет, я рада, конечно, что ты впрягся за меня с работой и даже ребенка чужого решил воспитать… Но зачем тебе все это?! Или Ларионова тебя отбрила с концами?

— Ольга? Она мне сразу понравилась, — Игорь не преминул кольнуть старого врага.

— Вот и забирай, — фыркнул Платон. — Вы друг друга стоите. А причем здесь вообще она?

Надины мозговые шестеренки заскрипели, застопорились и встали окончательно. Теперь она вообще перестала понимать, что творилось с Платоном. Либо сошла с ума она, либо он существовал в какой-то своей реальности, где под логикой подразумевается нечто иное.

— Знаете, что, — произнес вдруг Игорь. — С меня хватит. Играл ты, конечно, терпимо, но я тоже нигде не наврал, все было идеально. Так что кто из нас победил, пускай Надя решает. Хочешь — снова работай с Платоном, хочешь — возвращайся ко мне, только избавьте меня от этой Санта-Барбары. Если бы я сразу понял, что вы влюблены друг в друга до соплей, честное слово, у меня бы ума хватило в это не лезть. А так… Лучше подожду, пока до вас самих дойдет. Телефон мой, Надь, у тебя есть, звони, как определишься, — и, окинув чокнутую парочку взглядом «чем бы дитя ни тешилось», Игорь с достоинством удалился к своему инструменту.

— Странный он какой-то, да? — и Надя выдавила неловкий смешок, не зная, куда деть внезапно ставшие слишком длинными руки. — Надо было такое выдумать… Умора, скажи?

Платон, впрочем, не засмеялся и даже не улыбнулся. Таким серьезно-печальным Надя его давненько не видела.

— А что тебя так забавляет? — тихо спросил он.

— Ну… Ты… И я… — растерялась Надя, не узнавая собственный голос. — Влюбленность какая-то…

— За тебя сказать не могу, — Платон посмотрел ей в глаза. — Но я уже давно люблю тебя. Разве ты не слышала, как я сказал это Игорю?

— Так ты еще говорил, что я — твой лучший друг… — Надя хотела было попятиться, но уперлась в стену.

— Одно другому не мешает. Наоборот, по-моему, любить кого-то по-настоящему можно, только если ты его знаешь, как самого себя. А мне ближе тебя никого нет. Так что да, Надя, я тебя люблю. Всегда любил, наверное, с того дня, когда ты защитила меня от хулиганов. Только понял слишком поздно, — он вздохнул и ссутулился. — Без тебя все не имеет смысла. Ни музыка, ни даже я сам. Я почему-то думал, что ты со мной навсегда, что это как-то само собой разумеется. А когда ты в Вене напилась и сказала, как я достал тебя…