Солнечное знамя (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 26

И тут кто-то выключил солнце.

Так дурно Алионе не было уже давно. Пожалуй, с того памятного корпоратива, после которого ей показалось, что она с кем-то переспала, а с кем — не помнит. Она тогда почти час страдала от того, что могла забеременеть, пока до нее не дошло, что забеременеть,

оставшись девственницей, у нее не получилось бы. Все-таки, не Марией зовут.

Но так погано, как сейчас, ей не было даже тогда. Жарко так, как будто ее тушат на медленном огне. В живот кто-то засунул мясорубку и садистски медленно прокручивает ею кишки и прочий ливер. В горле застрял и сдох крупный еж, поднятый после смерти некромантом и пытающийся выбраться наружу, не прекращая вонять. По голове методично лупит медным тазом какой-то слон.

Слон…

Алиона отчетливо вспомнила кавалькаду розовых слоников и их голубых напарников. Возможно, конечно, что в травяной реке на самом деле живут карликовые слоны с крылышками, но, вспоминая также другие ощущения и поступки, можно с уверенностью утверждать, что слоники относятся к разновидности "глючные обыкновенные". Наркотики Алиона не пробовала никогда в жизни, если не считать одного случая, когда они с подругами курили травку. Правда, на момент дегустации она была настолько пьяна, что так и не поняла, подействовало на нее или нет. Так что большим специалистом в наркотических видениях она не являлась. И все-таки выглядело происходившее именно как наркогаллюцинации. Улетный трип, так сказать… И если постараться и включить голову — господи, как же она болит! — то не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: причиной был запах травы, затянувшей бывшее русло реки. Вернее, главной причиной была одна рыжая идиотка, которая вдохнула этот самый коварный запах, не подумав о том, что затычки в нос были ей впихнуты не просто так.

Девушка двинула неожиданно тяжелыми руками и попыталась открыть глаза. Безуспешно.

— Очнулась, — констатировал до боли знакомый голос.

— Нет, — прошептала Алиона, — Я умерла.

— Не ври. Мертвые не шевелятся.

— И не потеют, — тело девушки просто плавало в горячем липком поту.

— И не потеют, — согласился Зай, — И глупостей не делают.

— А что я сделала? — глаза почему-то упорно не открывались.

— Ты?! — заорал юноша, которому вообще не требовалось особой причины для того, чтобы выйти из себя, — Ты, рыжая ду… дубина, надышалась запахом ненгурта! Для кого я сбивал язык о зубы, объясняя, что дышать нужно только через листья рафалоо?! А?!

— Ты не говорил.

— Что?!! Ты еще и меня виноватым делаешь?! Брошу здесь, в лесу и пусть тебя медведи… это… сожрут! Да ты знаешь, что из-за тебя я теперь теряю время?! У меня каждая минута на счету, а ты…!!!

Неожиданно оказалось, что глаза не открывались только потому, что на них лежала мокрая тряпица. Которую Зай содрал резким рывком и со злостью швырнул об стену.

Алиона заморгала и огляделась. Они находились в крохотном помещении, без окон, освещаемом только огнем потрескивающего очага. Девушка лежала на чем-то мягком, укрытая грудой меховых одеял — а может, и просто выделанных шкур. Зай сидел на полу, обхватив голову руками, и молча смотрел на пламя.

— Мне жарко, — произнесла девушка.

Юноша, по прежнему ничего не говоря, протянул ей дымящуюся кружку с травяным отваром.

— А можно воды?

— Нет. Пей, что дают.

Алиона послушно выхлебала половину, прежде, чем горечь подсказала ей, что она пьет тирис. Отвар придал ей бодрости, достаточной для того, чтобы попробовать откинуть шкуры.

— Не вылезай, — проворчал Зай, все так же сидящий спиной.

— Мне жарко.

— А вылезешь — будет холодно. И стыдно.

— Почему?

— Потому что ты голая.

Алиона дернулась:

— Зачем ты меня раздел?

— Хороший вопрос. Зачем рыжая и ненормальная девица разделась догола и принялась бегать по берегу реки, ловя каких-то невидимых то ли птичек, то ли бабочек?

Девушка поняла, что жара, которую она испытывала до этого — ничто в сравнении с обжигающим стыдом.

— Я… — пролепетала Алиона, — Я вправду… разделась?

— Нет.

Чтобы осознать сказанное девушке понадобилась почти минута.

— Так это ты меня раздел?!

— Нет.

— Тогда как я оказалась голой?!

— Не ори на меня!!

— Я…

— Молчать!

Зай все-таки повернулся, взглянул на замолчавшую девушку и отвернулся обратно:

— Никак ты голой не оказывалась. Ты вообще в одежде.

Только в этот момент девушка осознала, что охотник не врет — она и в самом деле лежит под шкурами полностью одетая.

— Если надышишься запахом ненгурта, нужно лежать под теплыми одеялами, потеть и пить тирис. Иначе…

— Что "иначе"?

— Что-что… Полдня волшебных видений, затем — смерть. По крайней мере, умрешь счастливой.

Алиона натянула шкуры до самых глаз и даже попыталась начать потеть еще сильнее. Умирать она не хотела. Даже счастливой.

***

Лежать и потеть оказалось страшно скучно. Алиона поерзала, пошевелилась, попробовала поправить одежду — черная куртка из плотной ткани, которой снабдили ее гномы, задралась и живот щекотали шерстинки — но это не помогло. Рубашка промокла насквозь, ноги под штанами из той же ткани, что и куртка, были мокрые и скользкие, как угри.

— А долго мне еще лежать? — наконец спросила она у Зая.

Тот оглянулся:

— Да уже можешь вылезать. Вообще не понимаю, чего ты до сих пор валяешься.

— Ты же сказал лежать и потеть!

— Так это только до того момента, пока не очнешься. Раз очнулась — значит, все в порядке.

У Алионы появилось острое желание взять полено и врезать зловредному мальчишке по рогам. Сначала долго бить по голове, пока рога не появятся, а потом кэ-ак шарахнуть! Она задергалась, выбираясь.

— Где мы?

— В охотничьем домике.

Исчерпывающий ответ. Алиона поправила куртку и с сомнением потрогала пуговицы. Отчего-то ей казалось, что до розовых слоников одежда была застегнута как-то иначе… Она с сомнением покосилась на Зая — тот все так же сидел на полу — но ничего ему не сказала. Меньше знаешь — крепче спишь.

— А где здесь можно помыться?

— В умывальнике.

— А где здесь можно помыться целиком?

— В речке.

— В травяной?

— В обычной. Здесь рядом протекает река.

Алиона встала. Потом села и задумчиво посмотрела на охотника. Тот все так же сидел у огня, немного похожий на йога. В основном, худобой.

— А в чем подвох? — спросила она.

— Какой подвох?

— Слушай, Зай…

Как будто к любовнику обращаешься… Зая, котенок, лапуська… тьфу! Алиона терпеть не могла такие плюшевые прозвища. Возможно, именно поэтому у нее не было того, к кому можно было бы так обратиться.

— Ты же слова не можешь сказать без подковырки. А тут вдруг так просто — "река". В чем подвох? Там живут пираньи?

— Кто?

— Рыбы-людоеды.

— Нет, не живут.

— Тогда…

— По крайней мере, не каждый день.

— То есть, все-таки водятся?

— Да нет там никаких рыб. В смысле, рыбы есть, но людьми они не питаются. Червячками, комарами, мошками… Водоросли едят. Наверное. Я тебе что, в конце концов, ученый?! Что ты пристала ко мне со своими рыбами?!

— Да не приставала я к тебе!

Растормошенное воображение неожиданно подсунуло Алионе картинку того, как она могла бы приставать к Заю, но девушка быстро прогнала глупые мысли.

— Так что не так с рекой?

— Все с рекой в порядке. Просто сейчас ночь.

Да… Ночью идти плескаться в незнакомой реке Алиона не стала бы и на Земле. Стоп. Ночь?

— Это сколько же я валялась без чувств?

— Полдня.

— Эта дрянь так сильно вырубает?

— Ага.

Алиона потрогала гудящий затылок, нащупала здоровенную шишку и подумала, что Зай что-то недоговаривает насчет того, как именно она вырубилась.

Опять проснулась совесть, девушка вспомнила слова юноши о том, что он куда-то торопиться, но вынужден задерживаться из-за нее.