Безудержный ураган (СИ) - Игнис Данта - Страница 1

Ты — безудержный ураган.

Сметаешь всё на пути,

Пугаясь порою сам,

Как можно так жизнь крутить?

"Мечта" — песня группы Кукрыниксы.

По темным улицам Диллайна бесшумно шагал мужчина. Мягкие движения хищника таили скрытую силу, выдавая в нем воина. Был он высок и широк в плечах. Тренированные мускулы перекатывались под черной, как смоль, рубашкой, в тон прямым волосам, спускавшимся ниже подбородка. В свете редких фонарей случайный путник мог бы рассмотреть и лицо: высокий лоб, волевой подбородок и тяжелый взгляд темных карих глаз. Но путников не встречалось. Огромный, суетливый и многолюдный город спал.

Брусниру недавно исполнилось двадцать семь. Но последние семь лет легко сошли бы за двадцать, и слились для него в сплошную кровавую дымку. Все началось с войны. Человекоподобная раса фаурренов напала на родной Шантах, и воин оказался в рядах защитников. За пять лет кровавой распри счеты с врагами стали настолько личными, что победы оказалось недостаточно. И потому сейчас, находясь на огромном расстоянии от родины, Бруснир выслеживал фаурренов. Выслеживал, чтобы истреблять. Впрочем, дома у него не осталось. Ничего не осталось, кроме боли внутри, снова и снова вынуждавшей искать мести.

Вот уже две седмицы Бруснир выслеживал врагов. И каждый раз опаздывал совсем чуть-чуть. Заставал только молчаливое и кровавое побоище — свидетельство их пребывания в городе.

Группа, которую на этот раз преследовал воин, довольно многочисленная — около десятка. Молодые фауррены, скорее всего, выпускники одной из школ наемных убийц. Они промышляли здесь, на территории соседнего и вражеского государства с целью сдать экзамен. Так уж повелось, что выпускным заданием у них всегда становилось убийство. Фауррены совмещали долг с пользой. Устраняли влиятельных людей, ослабляя чужую страну и тренируя навыки. После войны их государство оказалось в печальном положении и наставники не гнушались рисковать молодежью, чтобы хоть как-то усилить позиции.

Фауррены в жестокости превосходили даже людей. Внешне они отличались серым оттенком кожи, необычным цветом волос, от синего до иссиня-черного, и извечно-черными радужками глаз. Необычная кожа даровала им иммунитет к магии и способность «растворяться в тенях», проще говоря, становиться почти невидимыми. Именно последняя особенность делала их крайне опасными противниками. Но Бруснир тоже не был обычным человеком. Волею судьбы война превратила его в чудовище, созданное с одной целью — истреблять фаурренов.

Воин остановился возле богатого дома и легко перемахнул через высокий забор. Нырнул под сень деревьев в саду и почти сразу понял — фауррены здесь. Или были здесь совсем недавно. Зашли нагло, с парадного входа. Об этом красноречиво поведали трупы охранников и сторожевых собак.

Бруснир подкрался к дому и заглянул в окно. Фауррены находились в комнате, ему повезло. Чего нельзя сказать о хозяевах дома. Изуродованные тела мужчины, нескольких женщин и детей лежали в гостиной, которую покидали убийцы. Молоденькие выпускники и один наставник, что стоил их всех вместе взятых. Бруснир узнал это по движениям, по тяжелому цепкому взгляду, выдающему опытного и опасного воина.

Опередив фаурренов, Бруснир подошел к калитке и бросил на землю горсть бесцветного порошка. Отступил назад и затаился в саду. Фауррены быстро прошли по двору и растворились, едва шагнув за ворота.

Подождав немного, Бруснир вышел за ними. Шепнул заклинание и порошок, в который фауррены ступили, засветился фиолетовыми пятнами на мостовой. Воин купил его у магов. Он недешево обошелся, но того стоил. Ближе к окраине города следы разделились. Один из фаурренов свернул в грязный узкий переулок, но Бруснир не пошел за ним. Решил выслеживать основную группу.

Воин приблизился к неприметному дому, с заросшим сорняками двором и потрескавшейся каменной кладкой. Прислонился спиной к стене. Отсчитал пятьдесят ударов сердца, настраиваясь на бой. Накрыл ладонью замочную скважину. Послышался тихий щелчок, и дверь приоткрылась. Бруснир почти ласково придержал, не позволяя скрипнуть и испортить неожиданность его прихода.

Фаурренов с малолетнего возраста учат убивать. До конца обучения доживают далеко не все и даже не половина. Только самые сильные, выносливые и живучие. Но Бруснир не только нес смерть, где-то в глубине души он желал ее. Месть может вести, толкать на безумные поступки, но мотиватор к жизни из нее плохой.

В небольшой прихожей сидели два фауррена. Они успели вскочить и схватиться за рукояти кинжалов. И тут же умерли. Одному Бруснир мечом разрубил горло, а другому вонзил острие в живот. И тут же свернул шею, чтобы противник не успел закричать.

Пройдя вперед, Бруснир прислушался. Снизу из подвала доносились голоса, смех и музыка. Воин прошел по этажу, заглядывая в каждую комнату. В одной из них, на брошенных прямо на пол лежаках, спали двое. Бруснир достал нож и скользнул внутрь, ступая почти бесшумно. Плохо, что их двое, думал он, подкрадываясь, второй может успеть всполошить остальных. Половица скрипнула под ногой, и воин замер. Фауррен слева пробормотал что-то во сне и перевернулся на спину.

Черной тенью Бруснир обрушился на противника. Одной рукой зажал рот, другой перерезал горло. Развернулся в сторону второго фауррена. Тот приподнялся, их глаза на мгновение встретились. Бруснир одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и по самую рукоять воткнул нож ему в горло.

Убедившись, что наверху никого не осталось, спустился вниз и ворвался в ярко освещенную просторную комнату. Трое слева за круглым столом на диванах. Один справа, возле бочек с вином. И последний, напротив, рядом с музыкантом и девушкой-певичкой, которых нужно постараться не задеть.

Два кинжала свистнули в воздухе. Один попал в цель — в шею фауррена на диване. Бруснир усмехнулся, не зря прихватил оружие мертвецов сверху, пригодилось. И обнажил меч.

Не сговариваясь, все фауррены скользнули в тень и выпали из поля видимости. Это нехорошо. Опасно. И Бруснир вкруговую с обеих рук полил комнату магией огня, старательно избегая кусочек с небольшой импровизированной сценой, на которой замерли музыканты.

Магия не действовала на фаурренов напрямую. Но жар от загоревшихся вещей — обычный огонь. Он причинял им такой же вред, как и людям. Бруснир давно понял, что во всполохах огня невидимость почти теряет силу. Немного наблюдательности и врагов легко отследить по теням. Бруснир заметил троих. Один прятался, но времени искать его не оставалось.

Фауррены, вооруженные большими парными кинжалами, напали одновременно. Воин отступал и уворачивался, используя диваны и бочки. Старался хоть ненадолго разделить врагов, освободить пространство для атакующего выпада.

Разгорающееся в подвале пламя грозило уничтожить всех, кто здесь находился. Фауррены загнали Бруснира в угол, и улыбки на их лицах стали плотоядно-довольными. Бруснир задержал дыхание и резко потушил огонь. Комнату заволокло черной едкой гарью. Воин присел, оттолкнулся от стены и скользнул вдоль пола, снизу разрубая ослепленных дымом противников. Ему удалось убить двоих. Бруснир сражался с третьим, когда дал о себе знать тот, что отсиживался в тенях.

Фауррен ударил из-за спин музыкантов, где и прятался с самого начала. Бруснир заметил сверкнувший в воздухе кинжал. Успел увернуться и подумал, что нужно выводить из строя этого тихушника, пока он не додумался взять в заложники певчих птичек. Вломился на сцену и, рубя мечом с плеча, вторым ударом достал врага. Он проявился, и Бруснир добил его ударом в грудь. Обернулся, отталкивая труп, и весьма вовремя: клинок последнего противника летел в спину, но воткнулся в мертвого товарища.

Оставшись в одиночестве фауррен сбежал. Бруснир проклял все его племя. Тяжело взглянул на музыкантов, сейчас его зрачки были почти черными, и кивнул на дверь:

— Уходите.

Уговаривать не пришлось. Кашляя и спотыкаясь, они быстро ушли.