Истоки (СИ) - - Страница 50

Чертовка, которая, как и все, сняла противогаз, посмотрела на Коса, затем перевела взгляд на спину Ботаника и сипло произнесла, облизав покрывшиеся коркой губы:

– Паша, а чего на тебя этот газ не подействовал?

– Так я же покрепче вас буду, – обернувшись, бросил лекарь, топая впереди всех. – Я в этом плане свое тело хорошо прокачал.

– Повезло, – нервно протянул я, покосившись на серо-землистое лицо Коса, которое задел луч фонарика.

– Ага, – обронила Чертовка, многозначительно посмотрев на меня, а потом тихо добавила, когда Паша отвернулся: – Если бы мы его не взяли обратно в отряд…

Я согласно кивнул головой, прекрасно понимая, что в этом случае мы бы все остались в той облепленной мхом части тоннеля. Иногда прощение окупается сторицей.

Ведьма произнесла, глянув на тело моего друга, раскачивающееся над шпалами в такт нашим шагам:

– Паша, Кос умрет?

– Не знаю, – честно ответил Ботаник мрачным голосом. – Я когда увидел, что вы все стали какими-то заторможенными, а потом вообще кровь начали пускать, то подумал, что нам всем конец.

– Но ты не сплоховал, – похвалил я его, бледно улыбнувшись. – Всех избил и поставил на ноги.

– Не всех, – печально вздохнул он, повернув голову и грустно поглядев на Коса. – Кровь хоть больше не идет. Надеюсь, что самое страшное позади. Вы-то как? Слабость чувствуется?

– Немного, – прохрипел я, пытаясь держаться молодцом, хотя сам был на пределе: как физически, так и морально. Газ изрядно потрепал мое тело, а состояние друга – душу.

Ведьма промолчала: то ли действительно «подарок» мха ей повредил заметно меньше, чем мне и Косу; то ли просто не хочет признаваться в том, что тоже ослабла.

И тут Ботаник произнес чуть радостнее, чем прежде:

– Впереди станция. Значит, еще одна и на поверхность.

– Немного… кхем… кхем… еще осталось, – закашлявшись, обронил я, тревожно косясь на Коса. Он так и не желал открывать глаза.

Вскоре мы преодолели еще один приличный отрезок тоннеля, и я почувствовал, что выбился из сил. Единицы выносливости упали на самое дно. Ватные ноги едва плелись, задевая друг об друга. Я надсадно хрипел пересохшим горлом, а лицо покрылось капельками пота. Они срывались с подбородка и капали на шпалы. Язык распух и стал неприятно-шершавым. В ушах оглушительно стучал пульс. К этому времени у нас уже не было сладкой газировки, которая хотя бы на время могла притупить чувство жажды. Шоколадки тоже закончились. Желудок громко квакал, подражая лягушкам.

Вконец выбившись из сил, я хотел предложить Ботанику поменяться местами, но тут неожиданно протяжно застонал Кос. Паша мигом навел на него луч фонарика. Парень с трудом разлепил веки, открыл мутные глаза с полопавшимися капиллярами, несколько раз моргнул, а потом его взгляд сфокусировался и приобрел осмысленное выражение. Мы аккуратно положили Коса поперек рельсов так, чтобы его голова была на одной из них.

Он прохрипел сквозь сухой кашель, рвущийся из горла:

— Я… кха… сейчас… кхем… сдохну. Что… тьфу… произошло?

– Фух, — облегченно выдохнул я, поняв, что друг наконец-то полностью оклемался и вроде бы не торопится на тот свет. — Ну и напугал же ты нас, братец. Все дело во мхе. Он выделял какой-то газ, который вызывал кровотечение и помутнение разума. Если бы не Ботаник, то нам бы всем пришел каюк.

— А так мы лишь тебя чуть не потеряли, – бессердечно заметила Чертовка, грациозным движением руки поправив волосы.

– Не обращай на нее внимания, – торопливо бросил я, наградив девушку недовольным взглядом, после чего присел возле Коса на холодящую задницу рельсу и возбужденным шепотом добавил: – Она так переживала, так переживала, что чуть в слезы не ударилась.

– Наглое вранье, – расслышала мои слова ведьма, а потом склонилась над парнем и спросила: – Ты идти-то можешь? Мы уже почти возле той станции, которая нам нужна.

– Ого, — удивленно выдавил он, приподнявшись на руках и приняв сидячее положение. – Долго же я провалялся в отключке. Попить что-нибудь есть?

— Не-а, -- неловко развел руками Паша, состроив кислую физиономию. – И шоколадок тоже не осталось.

– Вот вы жруны, – беззлобно пробурчал парень, с помощью лекаря вставая на ноги и слегка покачиваясь. – Двинули быстрее в лабораторию. Я есть хочу.

– Отличная мысль, – улыбнулся я, принимая вертикальное положение.

Отряд сначала неторопливо, а потом все быстрее потопал по метро. Косу приходилось тяжело, но он старался: закусил губу, сдвинул брови и упрямо шел вперед, внимательно глядя себе под ноги. Я тревожно косился на него, готовый в любой момент поддержать парня, если он вдруг начнет падать, но Кос как-то справлялся со своей слабостью.

Так мы добрались до еще одной станции метро, а потом, помогая друг другу, выбрались на перрон, где я картинно торжество прохрипел, тяжело отдуваясь:

– Конечная.

– Если бы не мох, то путь был бы совсем безопасным, – слабым голосом проговорил Кос. Его перепачканное в крови и пыли лицо пересекали следы от дорожек пота, стекающих со лба. Волосы парня склеились и стали похожи на иглы рассерженного дикобраза с изуродованным ухом. Меня позабавила такое сравнение, и я бледно улыбнулся.

Чертовка звонко отчеканила, глядя на меня:

– Еще не время лыбиться. Все за мной.

Она уверенно двинулась в сторону ступеней. Я догнал ее и потопал рядом. Кос и Ботаник шли чуть позади. С тех пор как мой друг очнулся и стал самостоятельно передвигаться, фонарик перекочевал к двужильной ведьме.

Отряд преодолел запутанные коридоры станции и начал подниматься по эскалатору. Тут мы наткнулись на скелет в истлевшем костюме работника метро. Чертовка обыскала его и нашла лишь пластиковое удостоверение личности и карточку метро. Никого такой «улов» не заинтересовал, кроме Ботаника. Он взял из рук ведьмы удостоверение и карточку, сказав, что, после возвращения домой, детям отдаст.

Мы потопали дальше, начав приближаться к поверхности. Счетчику Гейгера это не понравилось. Он начал трещать с нарастающей силой. Мы остановились и надели противогазы, предварительно сменив в них фильтры. Последних оставалось совсем немного. Надо было их экономить. Сей факт удручал каждого из нас.

Озаботившись защитой, отряд продолжил путь и добрался до выхода из метро. Он был практически завален: оставалась только узкая щель между облицованной гранитом стеной и грудой бетонных обломков. Мы по одному, боком, просочились через эту щель, и оказались под серо-стальным небом.

Вокруг когда-то располагалась площадь, окруженная высотками. Сейчас почти все эти здания лежали в руинах, накрыв площадь слоем бетона, стальных перекрытий и множеством кирпичей. Тут и там валялся разнообразный хлам, который скрывался внутри высоток: рабочие столы, стулья, кресла, диваны и так далее.

Среди этих бетонных куч высился частично уцелевший фонтан, посередине которого стояли изваяния вставших на дыбы коней: когда-то их было четверо, а сейчас лишь один бил каменным копытом по воздуху.

А вон там, чуть в стороне от площади, вырастало из земли мрачное здание, сложенное из массивных серых блоков. Левое крыло лежало в руинах, а центральная и правая части вполне себе неплохо сохранились. Это здание разительно отличалось от строений из бетона, стали и стекла. Тут был совершенно другой стиль. Я скользил удивлённым взглядом по вытянутым вверх, словно карандаши, не пострадавшим частям здания, которые сливались в один массив, заканчивающийся устремленным в небо шпилем. Я насчитал тридцать этажей, обладающих узкими окнами, забранными коваными решетками, между которыми красовались барельефы животных, и обратил внимание, что на первом этаже было множество двойных арочных дверей, покрытых коричневым лаком, который до сих пор ярко сверкал на солнце. Умели же люди раньше делать.

Внезапно Кос глухо воскликнул из-под противогаза, тыча пальцем вдоль широкого проспекта, запруженного искореженными остовами автомобилей: