Полет феникса - Суэнвик Майкл - Страница 71

– Что тут творится? – поинтересовался Довесок.

– Мы возвращаемся домой, в Мир, – ответила Огненная Орхидея. – Семья владеет изрядной долей тамошних земель, а насчет Севера у меня плохое предчувствие. По-моему, ты разинул рот на слишком большой кусок, и нам он точно не по зубам.

– Мне очень жаль, – вздохнул Злобный Отморозок. – Очень-очень жаль. Вся семья вас искренне любит. Мне безумно понравилось быть вашим шурином. Спасибо за честь служить под вашим началом. Надеюсь, когда-нибудь я обзаведусь внуками и буду хвастать им о том, как мы вместе сражались. – Он застенчиво улыбнулся. – Хотя о том, что мы никого не убили, умолчу. Для обычного человека это замечательно, но для героя войны прискорбно.

– Братишка, не перебивай, – оборвала его Огненная Орхидея и повернулась к Довеску – Я бы позвала тебя с нами, но знаю, что ты не поедешь. Ты слишком честолюбивый. И еще слишком непоседливый, а мы собираемся зажить дома тихо и спокойно. С деньгами можно превратиться в честных дельцов. Ну… более-менее честных. Мы займемся разведением горных лошадей и откроем лавку – будем продавать разные милые вещицы, которые прихватили по дороге. – Наклонившись в седле, она чмокнула Довеска. – Прощай, милый песик. Из тебя получился отличный поддельный муж, но теперь мне пора обзавестись настоящим.

Повелительным жестом Огненная Орхидея приказала трогаться. Некоторые члены семьи оборачивались в седлах и махали Довеску на прощание. Маленькая Паучиха послала воздушный поцелуй.

Довесок долго смотрел им вслед. Когда они превратились в точки, а потом и вовсе растаяли в тумане, Даргер (который спал чутко и появился в самом начале разговора, но хранил молчание) положил ладонь на плечо друга.

– Как ты, держишься?

– То ли умереть от горя, то ли вздохнуть с облегчением, – ответил Довесок, помолчав. – Одному лишь богу известно.

Втайне он подумал, что вместе с Огненной Орхидеей легко добивался вдвое больших успехов и вряд ли еще раз посчастливится найти такого же партнера. Эта мысль его встревожила, и он тут же отогнал ее прочь.

Не считая Песьей Своры и людей царевича Блистательного Первенца, за ночь дезертировало меньше сотни солдат, причем большинство переплыли реку или сгинули в окружающих полях, предпочтя не встречаться с презрительными взглядами часовых, охранявших передвижной мост.

Боевой дух Бессмертных был заметно выше, чем их военачальников.

– Как император? – спросил Довесок, когда Даргер вернулся с последнего совещания перед битвой.

– Бодренький. Убежден, что мы одержим легкую победу. Строит планы насчет праздничного банкета и кому какие почести раздать. Перед тобой потенциальный владелец стольких титулов, что всех и не вспомнить.

– А о самой битве он что-нибудь сказал?

– Нет.

– Иногда я страшусь, что Умелый Слуга совершенно не улавливает суть войны.

Даргер хотел было ответить, но неожиданно появился посыльный.

– Главком Гениальный Стратег, – поклонился он, – Тайный Император призывает вас возглавить армию.

– Передай ему, я услышал призыв, – коротко кивнул Даргер.

У Довеска вырвался глубокий вздох.

– Признаюсь, я вовсе не горю желанием вступать сегодня в битву. На мой вкус, наши шансы чересчур демократичны.

– Меня самого словно преследует ужаснейший момент из прошлого, и это вовсе не воспоминание о внезапной сексуальной осечке. Как бы то ни было, мы подготовились, как могли, – сказал Даргер. – Пора выяснить, чего мы стоим в деле. Давай-ка постараемся на совесть.

Вдалеке открылись ворота Севера. Из них показались солдаты с белым флагом.

Глава 20

Волны Великой реки бегут и бегут на восток,

Славных героев дела уносит их вечный поток.

С ними и зло, и добро – ничто не вернется назад.

Только, как прежде, во тьме, тысячи тысяч веков,

Сверстники солнца и звезд, безмолвные горы стоят.

«Троецарствие»^[25].

Столкновение, со стороны казавшееся совершенно безнадежным, в итоге вылилось в бесконечную церемонию, ибо главнокомандующий Севера вывел своих людей из холмов и города не для сражения, а для капитуляции. Сначала главком Доблестный Тигр отдал свой меч. Потом винтовку. Он показал ящик, в котором хранились головы семи высших сановников Олигархии Севера, и испил чая с военачальниками армии Благодатного Царства, которую теперь, как решил Даргер, можно называть просто китайской армией. После этого Доблестный Тигр простерся ниц перед Тайным Императором и поклялся в вечной верности и правителю, и воссоединенной стране, символом которой был этот правитель. Главкому торжественно вернули меч и винтовку, а затем возвели в ранг Фельдмаршала Северного Китая И Защитника Императора. Далее распили виски и разбили бокалы, чтобы нельзя было отказаться от произнесенных во время тостов слов. Потом обменялись рукопожатиями. Закончили подписанием деклараций. Ручки, которые при этом использовались, раздали на память подчиненным, и те всю жизнь хранили их как зеницу ока.

Все участники церемонии потратили немало сил, но в любом случае гораздо меньше, чем в битве.

Наконец пришло время въехать в город.

Армия всколыхнулась, смешалась, перестроилась и превратилась в процессию. Впереди шествовала почетная стража, за ней генералы. За ними блистал желтыми одеяниями Тайный Император, больше не делающий из себя тайну: четверо особенно отличившихся на войне офицеров несли его в открытом паланкине. Отстав всего на пару шагов, верхом на нефритовых лошадях ехали фельдмаршал Доблестный Тигр с одной стороны и Даргер с Довеском – с другой. Следом, волна за волной, накатывали солдаты – прямые спины, гордые лица. Над ними реяли сотни знамен – по числу воинских частей со всех уголков новой империи.

Мирные жители выбирались из укрытий и сбегались поглазеть на победителей. Чем ближе извилистая дорога подводила армию Тайного Императора к Северу, тем чаще звучали приветственные крики. Солдат осыпали цветами, в их честь выпускали целые корзины бабочек (сперва красных! потом оранжевых! потом желтых! потом зеленых! потом синих! потом фиолетовых!).

Городские ворота не просто сорвали с петель, а разнесли вдребезги, и из щепок сложили костер сбоку от распахнутой сторожки. Прием получился на редкость красноречивым. В проеме ворот виднелась яркая толпа горожан.

Над воротами реял не черный флаг Севера, а красно-желтое полотнище Китая.

Вдоль проспекта выстроилась шеренга солдат. Завидев армию, они тут же вытянулись по стойке «смирно». По мере того как китайский флаг проплывал мимо, солдаты энергично отдавали честь и вскоре после повторяли жест, приветствуя императора. На миг Даргера охватил страх, что он попался в точно такую же ловушку, какую устроил для Хитрой Лисы в Перекрестке. Но тут возбужденные крики толпы достигли новых высот, и он понял, что сомневался напрасно. Весь мир ревел что есть мочи. Этот рев отражался от городских стен и возвращался эхом. На каждой башне звонили колокола. Были выпущены тысячи белых воронов и миллионы драгоценных стрекоз.

– Не правда ль, всего на свете слаще быть завоевателем, друг мой? Не правда ль, всего на свете слаще быть завоевателем и с торжеством вступать в свой град Пекин? – Даргер ухмылялся так широко, что было больно лицу. За приветственными криками горожан он едва слышал собственные слова.

– Парафраза Марло^[26], верно? – Довеску пришлось наклониться вплотную к другу, чтобы прокричать ответ. – Да, мило. Но скоро в наши сундуки перекочует столько ценностей самой богатой страны на земле, сколько мы заставим себя нагрести, и это затмит сегодняшний день.

– И в самом деле, – согласился Даргер. – Возможно. Наверное.

Его покалывало сомнение, но он не понимал, то ли это предчувствие, то ли свойственный ему недостаток оптимизма. На долю секунды – не больше! – ему показалось, что он уловил проблеск той мрачной истины, которая составляет суть человеческой природы. Но потом его настроение снова улучшилось. Он выкинул из головы все интуитивные догадки и воскликнул: